Читать книгу "Любимые - Виктория Хислоп"

Темис проснулась. В комнате все еще было темно. Она некоторое время спокойно лежала в постели, потом тихо встала, чтобы не будить Йоргоса. Ей отчаянно хотелось глотнуть свежего воздуха, и она вышла на балкон.

Только-только светало, а Темис стояла и смотрела на пробуждающееся небо.

Эпилог

2016

Никос и Попи некоторое время молчали. Молодые люди не могли поверить в услышанное. До сегодняшнего дня они так мало знали о своей семье. А бабушка оказалась совсем не тем человеком, каким они считали ее, а куда более значительным.

– И все это время мы думали, что тебя не волнует политика, – сказала Попи. – Я даже не знала, за кого ты голосовала.

– Да, я слегка разочаровалась в политике, – призналась Темис. – И мне казалось, что я уже внесла свою лепту в общее дело.

– Лепту, – усмехнулся Никос от такого преуменьшения.

– По крайней мере, это признали гражданской войной, – добавила Попи.

– Да, это было очень важно, – кивнула Темис. – Жаль, что Панос об этом не узнал, и Алики, и все, кто многим пожертвовал.

Никос задумчиво молчал, словно ему нужно было время для полного осознания.

– Я так мало знал о своем дяде Никосе, – сказал он. – Я потрясен. Йайа, ты знаешь, что у нас дома висит его огромный портрет?

– Конечно нет… – удивленно улыбнулась Темис. Она не была в Америке со свадьбы Ангелоса.

– Есть способ увеличить фотографию и сделать ее похожей на картину маслом. Отец заказал такой портрет дяди Никоса, и теперь у нас почти как картина в музее. Та же фотография, что висит у тебя на стене, только у нее очень величественный вид.

Никос руками очертил в воздухе размеры: метр в ширину, метр в высоту.

Он видел, что бабушку это обрадовало.

– Портрет висит на почетном месте, – с улыбкой сказал юноша. – Мы называем его галереей героев.

У Попи и Никоса созрело множество вопросов о том, что они услышали.

– Как же ты пережила роды в таких условиях? – спросила Попи. – Мама говорит, что ужаснее этой боли в жизни женщины ничего нет…

– У меня не было выбора, агапе му. – Темис пожала плечами. – Ребенку нужно так или иначе появиться на свет. Мне помогла поддержка других женщин, я говорила вам.

Никосу не терпелось кое-что спросить.

– Значит, дедушка на самом деле мне не дедушка?

– Нет, Никос. Но Йоргос воспитал этих двух мальчиков как собственных. Лучшего отца и не придумаешь.

– А Тасос Макрис? Ты с ним еще встречалась?

– Нет… – сказала Темис с легкой заминкой, тут же посеявшей сомнение в мыслях внуков.

– Но ты знаешь, что с ним стало? – спросила Попи, уловив эту заминку.

– Да, знаю.

Макрис был дедом Никоса, поэтому она считала неправильным утаивать часть той правды, которую им передала.

– Попи, твоя мать встречала его.

– Правда? – озадаченно сказала Попи. – Она никогда про это не говорила.

– Она не знала, что это был он.

1999

Однажды в сентябре Темис мыла после обеда тарелки, а Йоргос пересел в свое привычное кресло, чтобы посмотреть новый цветной телевизор. Он погромче включил звук, который Темис всегда убавляла, когда он засыпал. Вдруг она услышала почти музыкальный звон бокалов, которые сушились на столешнице. Затем открылась дверца шкафчика, съехала на край комода фотография в рамке, запечатлевшая семью Андреаса. Темис кинулась вперед, пытаясь спасти ее от падения, и машинально поправила фотографии Никоса и Ангелоса, покосившиеся на стене. Но напрасно она старалась. Когда с силой задрожали стекла в рамах, она сообразила, что происходит. Случилось землетрясение.

За семьдесят лет жизни преимущественно в Афинах Темис привыкла к тому, что земля порой дрожит под ногами. Она помнила, что даже малейшего сотрясения оказалось достаточно, чтобы разрушить особняк, где она родилась.

Сейчас все вокруг тряслось. Темис словно очутилась в поезде, который несся мимо станции. Люстра под потолком раскачивалась из стороны в сторону, мигал телевизор, но Йоргос, похоже, ничего не заметил.

Темис торопливо подняла его с кресла и с большим трудом заставила переместиться. Их дом построили за много лет до того, как инженеры нашли способ гасить сейсмические волны, но Темис приняла обычные меры предосторожности и забралась с мужем под обеденный стол. Пришлось попотеть, но она знала, что только там они будут в безопасности.

Вниз сбежала Анна – убедиться, что с ними все в порядке. Дети играли на улице, и она волновалась, хотя знала, что лучше оставаться снаружи. Нужно найти открытое пространство, и там им ничего не будет грозить. Анна сжалась под столом, обняв родителей, и стала ждать.

Они знали, что дрожь может возобновиться – сильнее или слабее прежнего, – поэтому замерли в ожидании. Несколько минут все было тихо, и они решили, что землетрясение прошло.

– Я пойду к детям, – сказала матери Анна. – Если снова начнет трясти, вы опять лезьте под стол.

Обе помогли Йоргосу сесть в кресло, и Темис снова включила телевизор. Шедший там фильм сменился выпуском новостей: показывали первые последствия землетрясения.

Темис взволнованно смотрела на экран: изображение разрушенных зданий, жертвы, которых забирали в «скорую» на носилках. Эпицентр находился неподалеку от Парнифы, к северу от Афин, и журналисты перечисляли самые пострадавшие места. Среди них были Кифисия и Метаморфози.

Вернулась с детьми Анна и зашла проверить родителей. Похоже, что их район не слишком пострадал, но вой сирен и носившиеся по улице Патисион машины «скорой помощи» убедили ее в том, что нужно идти в больницу – вдруг понадобится ее помощь?

– В новостях говорят, что могут быть тысячи пострадавших, – сказала Темис.

– Пойду сейчас же, – ответила Анна. – Попозже покорми, пожалуйста, детей.

– Конечно, агапе му. Не переживай.

Темис и Йоргос продолжили смотреть телевизор, потрясенно глядя на здания, раскрошившиеся, как печенье. Во все стороны торчали уродливые металлические конструкции. Встревоженные семьи стояли на улице, пока пожарные и солдаты разбирали завалы бетона, чтобы найти пропавших.

Минута за минутой перед ними разворачивались ужасные события. Это была настоящая трагедия, вызванная природной силой и случившаяся совсем рядом.

– Ужасно, – сказала Темис. – Ужасно.

Йоргос следил за всем происходившим с пустым взглядом. Похоже, он не осознавал серьезности ситуации.

Несколько часов показывали погибших и раненых, затем перед камерами стали появляться политики и начальники пожарной службы. Рухнуло несколько крупных фабрик. Случись землетрясение ночью, сказал политик, работники бы не пострадали, но в два часа дня оно повлекло за собой катастрофические потери.