Читать книгу "Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс Лихт"

Такова история. Ее смысл ясен. Похищение мальчиков должно оставаться кажущимся. Применение насилия, действие против воли отца становилось преступлением, грехом, за который насильнику отомстили сами боги (здесь лежит трагическая ирония) гибелью от руки другого возлюбленного им мальчика; это соотносится со справедливостью и с «коринфским законом», по которому совершивший насилие над мальчиком нес суровую кару.

В Фивах похищение мальчиков восходит к царю Лайю, который по фиванской версии был родоначальником педерастии и украл сына Пелопса Хрисиппа, сделав его своим возлюбленным.

Так же как и в Фивах, в Элиде любовь к мальчикам имела эротическую природу, хотя и в религиозном элементе также не было недостатка. Плутарх тоже говорит о смешении эротического и сакрального героического духа в Халкиде (Плутарх. Люб., 17); об этом была также песнь на острове Эвбея и в его колониях. Песня, которая стала популярной там, сохранилась, как и похожая песня Селевка, который называет любовь к мальчикам более предпочтительной, чем брак с женщиной, по причине рыцарской дружбы, которую эта любовь сопровождает. Песня народа Халкиды, автор которой неизвестен, имеет следующее содержание: «О юноши отважных отцов, сияющие в красоте своей юности, не прячьте вашу красоту от почтенных мужей, и пусть в городах Халкиды в союзе с мужской доблестью процветает прекрасная, захватывающая, милая юность».

В соответствии с Аристотелем, эта песня уходит корнями в отношения между героем Клеомахом и его юным другом, о которых уже шла речь на с. 355. Возможно, она появилась из убежденности, что победа Клеомаха была обусловлена в немалой степени тем, что его подвиг проходил на глазах его возлюбленного, который стал свидетелем его отваги. О распространенности среди халкидян любви к мальчикам говорит и замечание Гезихия о том, что halkididzein стало синонимом слова paiderastein. Это подтверждает и Афиней, который добавляет, что жители Халкиды, как и другие, заявляли, будто Ганимед был похищен из миртовой рощи около их города, и это место, которое называлось Гарпагион (место похищения), они с гордостью показывали чужеземцам.

Как говорит Ксенофонт (Гос. Лак., 2, 13), любовь между мужчиной и юношей считалась целиком супружеским союзом.

По всей Греции справлялись праздники, прославлявшие красоту мальчиков и юношей, во всяком случае, именно это было целью подобных праздников. Например, в Мегаре весенний праздник Диоклей включал в себя соревнования поцелуев мальчиков и юношей; в Феспах проходили праздники, посвященные Эроту, на которых распевались любовные песни, посвященные мальчикам; в Спарте проходил праздник обнаженных мальчиков – Gymnopaedia, а также Hyacintia; а на острове Делос мальчики собирались и водили хороводы.

Когда Плутарх, рассказывая о пелопоннесских мальчиках города Аргоса, пишет, что «те же, кто сохранил свою чистоту и юность нетронутыми, в качестве почетного отличия возглавлял праздничное шествие со щитами, в соответствии с древним обычаем», он не имеет в виду, что эти мальчики отказались стать возлюбленными мужчин, но лишь то, что, оставаясь мальчиками, они избегали интимных отношений с женщинами.

О любви к мальчикам в Спарте говорить трудно, поскольку свидетельства, сохранившиеся с древнейших времен, весьма противоречивы. Ксенофонт и Плутарх утверждают, что в Спарте любовь к мальчикам основывалась на чувственном восприятии телесной красоты, однако не связывалась с эротическими желаниями. Получать наслаждение от красоты мальчика было таким же чувством, которое испытывает отец, глядя на сына, или брат, глядя на брата, а тот же, кто поступал «бесчестно», лишался гражданских прав.

Максим Тирский, ритор, живший и писавший при императоре Коммоде, сообщает, что в Спарте мужчина любовался мальчиком лишь как прекрасной статуей, многие мужчины восхищались одним мальчиком, а один мальчик – многими мужчинами.

Это не только сомнительно с точки зрения представлений греков о природе любви к мальчикам, которая описана многими авторами, и прежде всего по физиологическим причинам, но и маловероятно по следующим соображениям. Ксенофонт сам должен был допустить, что никогда ни один грек не верил в идеалистическую любовь спартанцев к мальчикам, что подкрепляется терминами, собранными Гезихием и Свидой (под словом kusolakon, lakonidzein, Lakonikon tropon), которыми обозначалась особенность повседневной жизни спартанцев. Однако последнюю точку в этом споре поставил человек, который лучше всего знаком с историей вопроса, а именно Платон, который решительно отверг представление о том, что дорийская любовь не была связана с эротикой.

А. Эпическая поэзия

1. Мифологический доисторический период

Уже Памф написал гимн Эроту, подтверждая этим, в частности, то, что культ Эрота лежал в основе эллинской культуры.

Часть истории Орфея, чье существование отрицал Аристотель и которого Эрвин Родэ сделал символом единства религий Аполлона и Диониса, уже была рассказана (с. 194), однако после окончательного исчезновения в подземном царстве его жены Эвридики эта история не закончилась.

Одинокий Орфей возвратился в свою гористую Фракию, где знаменитого певца, сочинявшего столь трогательные песни о своей жене, окружили девушки и женщины. Однако он отверг «всю женскую любовь», потому что разочаровался в ней прежде или потому что не хотел изменять памяти своей жены. Однако именно он научил фракийцев обращать свою страсть на юных мальчиков, «пока длится юность, радоваться весенней поре и ее цветам». Так говорит Овидий. Очень важный пассаж, поскольку он показывает, что одинокий муж находит утешение в древнем представлении об интимных связях с мальчиками, но еще более важно, что это не воспринималось оскорблением священных уз брака, поскольку «он не желал нарушить обет верности своей жене». Он настолько погрузился в эти отношения, что предыдущая его женитьба стала для него просто эпизодом, и с тех пор он пел только песни, прославлявшие любовь к мальчикам. (По словам Овидия, Мет., x, Орфей пел такие песни: «О любви Аполлона к Кипарису», «Похищение Ганимеда Зевсом», «Любовь Аполлона к Гиацинту».) Этот парадокс стал фактом; Орфей, который даже и в наши дни знаменит своей неимоверной преданностью жене, для античности стал мужчиной, который привил во Фракии любовь к мальчикам и настолько этому отдался, что девушки и женщины, которые чувствовали себя отверженными, жестоко его искалечили и убили. Легенда далее гласит, что его голова была брошена в море и в конце концов оказалась на острове Лесбос. Лесбос? Разумеется, это не случайно, ибо впоследствии здесь родилась Сапфо, которая горячо проповедовала гомосексуальную любовь.

В «Эдиподэе» рассказано, как Лай, отец Эдипа, отчаянно влюбился в красивого Хрисиппа, сына Пелопса, и, наконец, украл его силой. Тогда Пелопс проклял похитителя (с. 109).

«Малая Илиада» Лесхе рассказывает об эпизоде похищения Ганимеда, юного сына троянского царя Лаомеда, которому Зевс в качестве подарка преподнес золотой кубок, выкованный Гефестом, у Гомера же Ганимед – сын троянского царя, который получил в качестве компенсации пару чистокровных рысаков.

Еще более подробно похищение Ганимеда описано в пятом из так называемых гомеровских гимнов.