Читать книгу "Небеса любви - Кэтрин Кингсли"

Спрыгнув со скамьи, Паскаль помог Лили спуститься.

– Чего ты хочешь, любимая? – спросил он, гладя ее по спине. – Хочешь, подойдем к ней вместе?

– Нет. – Она покачала головой. – Я хочу поговорить с Жан-Жаком. Должно быть, это он все устроил.

Лили подошла к брату и обратилась к нему по-английски.

– Жан-Жак, у меня для тебя маленький сюрприз.

– Сюрприз? – приятно удивленный, переспросил герцог. – Что за сюрприз?

– Наша мать. Ты ведь помнишь нашу мать, верно? Так вот, она здесь.

– Мать?… – Жан-Жак таращился на сестру в изумлении.

– Да, наша мать здесь. Стоит у входа в церковь. – Лили подбоченилась. – Хочешь сказать, что ты ничего об этом не знаешь?!

Жан-Жак в недоумении заморгал. И он был не на шутку встревожен.

– Но что она тут делает? Она ведь никогда не покидала монастырь! Ты уверена, что это она? Ты ведь последний раз видела ее, когда была совсем маленькой.

– Да, я уверена, – прошипела Лили в ответ. – Она стоит рядом с Коффи. Поверь, у меня с памятью все в порядке. Я помню ее лицо. И ясно, что она приехала не просто так. Так вот, я хочу знать причину ее появления.

Жан-Жак приподнялся на цыпочки и приподнялся в сторону церкви.

– Пресвятая Дева, ты права, – прошептал он.

– Разумеется, я права. И раз она тут с Коффи, то скорее всего, пришла по мою душу. Но о том, что я здесь, она могла узнать только от одного человека. И этот человек – ты. – Лили смерила брата тяжелым взглядом.

– Ну… – Жан-Жак явно смутился. – Я действительно ответил на ее письмо, которое получил, когда вернулся из Парижа. Но сразу забыл о нем. – Жан-Жак виновато потупился. – Она спрашивала, знаю ли я что-нибудь о тебе. Коффи рассказала ей о каких-то твоих неприятностях. Я решил, что речь идет о твоем браке.

– Надо полагать, ты сообщил ей о том, что я теперь живу в Сен-Симоне? И расписал мой брак в самых мрачных красках, да? Из-за тебя она и явилась, понял?!

– Я сообщил ей только правду – вернее… то, что я считал правдой на тот момент.

– Правду? Да что ты знаешь о правде?! Тебе ведь никогда не приходило в голову докопаться до правды! Ты всегда довольствовался своими ничем не подкрепленными предположениями!

Герцог вспыхнул и проворчал:

– Я уже сказал, что сожалею… А ты что, собираешься до конца дней держать на меня зло? Я не понимаю, в чем проблема, Лили. И к чему так суетиться из-за того, что тебе нанесли визит?

– Ты хочешь знать, почему я так суечусь? – с недобрым прищуром спросила Лили. – Мать исчезла из моей жизни, когда мне было всего восемь лет! Вышла из дома – и пропала! Думаю, что это – достаточная причина для того, чтобы «суетиться».

– Как бы там ни было, моей вины в этом нет, – прошипел в ответ Жан-Жак. – Это твой отец выгнал ее из дома, а не мой. И она не только тебя бросила, но и меня тоже, не забыла?

– Тебе тогда было шестнадцать, и тебе уже не нужна была мать!

– Так не бывает, чтобы сегодня тебе нужна мать, а завтра – уже не нужна! – гневно воскликнул Жан-Жак. – Я тоже имею право злиться на нее. Она оставила меня на попечение твоего проклятого отца!

Тут к ним подошел Паскаль. Положив ладони на плечи Лили, он сказал:

– Если вы перестанете шипеть друг на друга, то нам, возможно, удастся узнать, зачем сюда приехала ваша мать. Кто-то должен подойти к ней и поздороваться, вы не находите?

Лили поджала губы.

– Я не желаю с ней разговаривать.

– Послушай, Лили, – тихо проговорил Паскаль, – мне кажется очевидным тот факт, что ты ей не безразлична. В противном случае она не стала бы писать твоему брату и не приехала бы сюда. Могу представить, как ей было нелегко возвращаться в мир из монастыря. Поверь мне, я-то знаю, о чем говорю.

Лили молчала, мрачно глядя перед собой. А ее муж тем временем продолжал:

– Сколько лет твоя мать провела в монастыре? Пятнадцать? Знаешь, ей ужасно труднее возвращаться в те места, где она была так несчастна…

– Откуда ты знаешь, что она была тут несчастна? – сквозь зубы процедила Лили.

– Месье Жамард и Мишель Шабо мне об этом рассказали. Представляю, как ей сейчас не по себе. Вас двое – против нее одной. Вы друг другу готовы вцепиться в глотки, а с ней что намерены сделать? Разорвать на куски?

Брат с сестрой молча уставились на Паскаля. Тот немного помолчал, затем со вздохом сказал:

– Что ж, можете и дальше ругаться, а я поздороваюсь с вашей матерью и мисс Маккофферти.

– Нет, так нельзя, – пробормотала Лили. – Я пойду с тобой, Паскаль. Думаю, я должна дать ей понять, что узнала ее. Пусть даже мне это ужасно неприятно.

– Никто не говорит, что тебе должно быть приятно, герцогиня, – сказал Паскаль, целуя жену в макушку. – Я горжусь тобой, милая. Я знаю, как тебе сейчас трудно. А вы, Жан-Жак?

– Конечно, я пойду. Я же все-таки герцог…

Паскаль кивнул.

– Вот и хорошо, ваша светлость. И знаете… Пользуясь своими привилегиями, вы могли бы проложить нам путь сквозь толпу.

Жан-Жак направился к церкви, и его подданные, кланяясь, расступались перед ним. Паскаль, державший Лили под руку, шепнул ей:

– Я буду рядом, так что не беспокойся. – Паскаль чувствовал, что его жена на грани нервного срыва, и это очень его тревожило.

Лили и впрямь была в смятении. Конечно, она обрадовалась, увидев Коффи. Но вот мать… Что можно было сказать той женщине, которая, навсегда покидая своих детей, даже не оглянулась на прощанье?

Лили встретилась глазами с Коффи и тут же отвела взгляд. Няня предала ее! Она знала, какие чувства испытывала Лили к матери, но все же – не без помощи Жан-Жака – устроила эту неприятную встречу.

Но почему же так получается?… Почему ее, Лили, бросают самые близкие люди? В чем она виновата? Из-за чего мать оставила ее, отец сбыл с рук, не утруждая себя мыслями о том, будет ли его единственная дочь счастлива с мужчиной, за которого ее выдали насильно, а любимый брат с отвращением оттолкнул ее?

Лили судорожно сглотнула, наблюдая, как Жан-Жак целовал мать в обе щеки, словно был ужасно рад ее видеть.

«Притворщик, – с ненавистью думала Лили. – Помимо всего прочего, ты еще и лжец, Жан-Жак». Ее всю трясло от гнева.

Тут мать повернулась к ней, и Лили заметила седые пряди в ее темно-рыжих волосах. На лице же появились морщинки, которых Лили не помнила. Но глаза матери остались прежними, и прежней была улыбка, которая когда-то вселяла в Лили уверенность в том, что она любима и что все в этом мире устроено замечательно. Теперь же при виде этой улыбки сердце Лили болезненно сжалось. За долгие пятнадцать лет ее боль, боль отверженного ребенка, нисколько не притупилась. И в тот же миг ею вдруг овладело странное желание броситься в объятия матери и выплакаться у нее на груди, вымолить у нее объяснение… Но затем новая волна гнева захлестнула ее, прогнав непростительную слабость.