Читать книгу "Вельяминовы. Время бури. Книга вторая - Нелли Шульман"

– Кузина Тесса монахиня. Кто заподозрит монахиню в работе на разведку? – он оборвал себя:

– Чушь. Лаура говорила, она бесплатно детей лечит.

Он вспомнил пока неизвестного мистера О'Малли, спасшего сирот, при обстреле Теруэля:

– По досье, он симпатизирует нацистам. Но среди коммунистов, – Наримуне вздохнул, – тоже есть порядочные люди… – граф собирался передать рекомендованному Зорге журналисту материалы, свидетельствующие о разработке Японией бактериологического оружия.

В Харбине, Исии признался, что отряд 731 опробует новые штаммы чумы во время предполагаемой, летней атаки, на границы Советского Союза. За обедом в штабе отряда, Наримуне заметил, что Исии еще что-то хочет сказать. Врач помотал головой:

– Медицинские соображения, ваша светлость. Они вам неинтересны.

Медицинскими соображениями Исии были новости, полученные из Европы. Доктор Кардозо возглавил кафедру эпидемиологии, в Лейденском университете. Издав третью монографию, он стал профессором. Кардозо собирался вернуться в Маньчжурию осенью. Исии, изящно, с хирургической точностью, ел:

– К тому времени мы проверим новый штамм на массовом ареале заражения. Посмотрим, как быстро он передается… – Исии не хотел рисковать опытами на гражданском населении. Японская армия была расквартирована в Харбине, пострадали бы военные, а не только китайские жители. Исии испытывал штамм в лабораторных условиях, на экземплярах китайцев, но невозможно было изучать эпидемию в пробирке:

– Кардозо-сан, обязательно, заинтересуется, – решил Исии, – в конце концов, он работает над универсальной вакциной от чумы. Ему важно услышать о наших результатах. Он врач, и не страдает сентиментальными предрассудками. Все, что мы делаем, мы делаем во имя науки.

Исии не имел права привлекать к исследованиям гражданских лиц, тем более, иностранцев. Однако глава отряда 731 был уверен, что профессор Кардозо не станет распространяться об экспериментах.

– Передам документы, – Наримуне включил радио, – выполню свой долг порядочного человека… – он миновал очередную деревню. На склонах гор лежал снег, но вдоль обочины шоссе текли ручейки. Сосны карабкались по серым камням в голубое, яркое, небо, без единого облачка. Наримуне опустил стекло. Ветер был свежим, солнце пригревало. Машина обгоняла мотороллеры, велосипеды и деревенские грузовички:

– Весна теплая ожидается. Лаура в парке будет гулять, с маленьким. В клинике есть коляски, они показывали… – Лаура занимала две хорошо обставленные комнаты, с ванной и террасой. Санаторий возвели после войны, в старинном стиле, из белого камня, с крышами и полами темного дерева. Обстановка была европейской. Мраморный бассейн построили на месте, где били из-под земли теплые источники. В столовой трудился отличный повар. Увидев здания клиники и гостиницу для пациентов, Наримуне остался довольным. Он представился господином Ояма. Граф заплатил, наличными, за четыре месяца пребывания госпожи Ояма в клинике. Главный врач, судя по всему, привык получать деньги в конвертах. Доктор даже не моргнул глазом. Наримуне предполагал, что многие дельцы с юга отправляют сюда содержанок, ожидающих ребенка.

Наримуне притормозил, ворота медленно открылись:

– Мать кузины Тессы тоже из Тибета была, Лаура говорила. Она у озера Лугуху родилась, на китайской границе… – Наримуне тронул машину:

– Ерунда. Мы с Лаурой разорвем листки… – главный врач встречал его на каменных ступенях:

– Ояма-сан, все идет хорошо, не волнуйтесь. Схватки начались позавчера, мы отправили телеграмму, – Наримуне предупредил врача, что уезжает в деловую поездку, в Маньчжурию. Он оставил номер ящика, до востребования, на почтамте в Синьцзине, прося известить его, когда начнутся роды.

– Госпожа Ояма в родильном зале, – врач все кланялся, – мы не сторонники вмешательства в природный ход вещей. Двое суток мы наблюдали, но сейчас все пошло быстро. Скоро мы увидим ребенка… – провожая гостя в апартаменты пациентки, врач думал, что конечно, госпожа Ояма никакой госпожой Оямой не была:

– У нее есть японская кровь, – они шли по тихим коридорам, – однако она европейка. Должно быть, его любовница. Славная женщина, приветливая, красивая. Наверное, журналист, или литератор… – госпожа Ояма привезла в клинику блокноты и пишущую машинку. Писала она на английском языке, в санатории его никто не знал. Женщина, во время схваток, работала. Она улыбалась: «Мне так легче, сэнсей».

– Японский язык у нее хороший… – госпожа Ояма позвала врача сегодня, после завтрака. Осмотрев ее, доктор, весело, сказал:

– Пришло время перебираться в медицинское крыло. Не волнуйтесь, все будет в порядке… – она оставила на рабочем столе пишущую машинку, и раскрытые блокноты. По возвращении в палату Лаура намеревалась спрятать документы в саквояж. Ей надо было передать дела преемнику в полном порядке. Кроме того, перед отставкой секретная служба, захотела бы от Лауры полного доклада. В санатории, было тихо, она читала книги, слушала музыку, по радио, и работала.

Лаура ожидала, что, после брака с Наримуне, потеряет доверие Лондона:

– Я их понимаю. Впереди война. Япония союзник Гитлера. Вряд ли страна сохранит нейтралитет. Но я и не собираюсь возвращаться в Уайтхолл… – однажды, она, озабоченно, спросила у Наримуне, не отразится ли свадьба на его карьере в министерстве.

Мужчина удивился:

– Почему она должна отразиться, любовь моя? Ты дипломат дружественной страны, торговый атташе… – Лаура, ночью, слыша его дыхание, повторяла себе:

– Скажи. Скажи ему все. Он поймет, он тебя любит. И ты его тоже… – она прикусывала губу:

– Нельзя. Я должна дождаться преемника, и только тогда оставить работу. Я не имею права ставить под удар безопасность Британии… – Лаура знала, что Наримуне потребует у нее, немедленно, прекратить контакты с японскими осведомителями. Приехав в Токио, Лаура обещала себе никогда не пользоваться информацией от Наримуне. Девушка не спрашивала его о совещаниях в министерстве, и не обсуждала политику страны:

– Хотя бы так, – горько думала Лаура, – по крайней мере, его я не предаю.

Она закрывала глаза, прижимаясь к Наримуне. Он шептал, сквозь сон, что-то ласковое. Лаура засыпала: «Скоро. Скоро мы поженимся. Пришлют моего преемника, и все закончится».

В апартаментах было прибрано, знакомо пахло ландышем. На столе, рядом с пишущей машинкой, лежали блокноты:

– Ояма-сан работала, – врач пропустил Наримуне в дверь, – подождите здесь. Я вас позову. Вам принесут чай… – он оставил Наримуне посреди гостиной.

Мужчина опустил саквояж на диван:

– Наверное, ее торговые отчеты… – форточка была полуоткрыта, лист бумаги колебался под ветром. Наримуне читал ровные, машинописные строки:

– Господин Такеси Ямасита, президент компании Takachiho Seisakusho, производство точной оптики. Два года назад выпустили первую фотокамеру. Деловые связи с немецкими компаниями, часто посещает Германию. Скорее всего, имеет сведения о военных разработках. Не является сторонником Гитлера, не поддерживает войну в Маньчжурии. Осенью приезжает в Лондон, на торговую выставку. Жена, трое детей, содержит гейшу в Киото, однако ему нравятся европейские женщины. Рекомендую, на время пребывания господина Такеси в Лондоне, взять его в разработку… – кончики пальцев похолодели. Он перешел к следующему абзацу: