Читать книгу "Полет орлицы - Дмитрий Агалаков"

А 20 февраля Орлеанский Бастард занял Шартр — один из первых городов Центральной Франции. Молодой стратег вновь отличился присущей ему хитростью. Его блистательный план согласился выполнить некий орлеанский купец. План, которым гордился бы сам Одиссей! Купец, торговец рыбой, доставил в Шартр два десятка подвод, груженных бочками с сельдью, а когда мост был опущен и ворота открыты, нарочно заблокировал въезд в город. Но почти во всех бочках оказалась не рыба, а лучшие головорезы Бастарда. По условному сигналу — звуку трубы, они выбили крышки и набросились на стражу. Со стороны города охрану англичан и бургундцев убирали горожане-заговорщики из арманьяков. Отряды Орлеанского Бастарда подоспели из близлежащих лесочков и ворвались в город. Так неистовы были французы, что в боевом пылу не пожалели даже епископа Шартрского Жана де Фетиньи, ярого сторонника англо-бургундской партии, и многих старейшин города.

А Бастард вновь стал героем Франции.

Что до герцога Бедфорда, то летом он потерпел личное поражение — ему пришлось снять осаду с города Лани. Эта крепость занимала стратегическое положение — она перекрывала движение обозов из Шампани в Париж. Герцог вернулся в столицу, еще не зная, какое горе ждет его в скором времени. 14 ноября 1432 года во время родов скончалась его молодая супруга — Анна, сестра Филиппа, женщина умная и благородная, часто умевшая сгладить противоречия, возникавшие между поднадоевшими друг другу союзниками — англичанами и бургундцами. Именно она пыталась сделать все, чтобы Жанну Деву не трогали ее тюремщики. Смерть Анны на время надломила волю лорда Бедфорда к победе. А тут еще герцога вызывал на родину парламент — Джону Бедфорду Плантагенету предстояло оправдаться перед народом Англии за поражения на континенте. Готовый драться, с разбитым, полным отчаяния сердцем, лорд Бедфорд покинул Францию…

Волна английского напора откатывала назад…

Но победы, приходившие одна за другой благодаря силе, воле и бесстрашию французов, только лишний раз доказывали главное. Последние годы политика Карла Валуа оказалась провальной. А флагманом ее был все тот же бретонский герцог Жорж Ла Тремуй. Чувствуя, что земля ходуном ходит под его ногами, он приложил все свои полководческие таланты и взял Монтаржи. Личная победа первого министра вновь укрепила его положение в глазах Карла Валуа. Но застить глаза Карлу Седьмому было одно. Обмануть Иоланду Арагонскую и верных ей людей — совсем другое дело. Всему Буржскому королевству давно стало ясно: вновь наступало время таких людей, как Орлеанский Бастард, Ксентрай и Ла Ир. Время маршалов и капитанов. Франции давался второй шанс — и выпустить его из рук оказалось бы преступлением. Нужно было бить англичан ежечасно, не вкладывая мечи в ножны. Как это блестяще умела делать истинная героиня Франции — Жанна Дева.

Именно теперь о ней вспоминали чаще, чем прежде.

Все в том же 1432 году с войском границу нейтрального герцогства Савойского перешел Рауль де Гокур. У него был тайное поручение — подойти к Аннеси, угрожая столице, а затем продвинуться до Ущелья Гордеца, где стоял неприступный замок Монротье. Но англо-бургундская коалиция была еще сильна, и де Гокуру пришлось вернуться назад…

Наступил 1433 год, и французы узнали, что англичане вновь, как и раньше, собирают войска на своем враждебном острове, чтобы переправиться через Ла-Манш и дать решающую битву. Теперь все зависело от одного человека — короля Франции. Но рядом с ним, прикладывая титанические усилия для восстановления былого влияния и вновь заговорив о примиренческой политике, стоял вездесущий первый министр.

— А теперь скажи мне, Карл, чем тебе помог твой осторожный Ла Тремуй? — в один из осенних вечеров 1433 года в Шиноне вопрошала у зятя Иоланда Арагонская. — Ведь именно за хваленую осторожность ты так полюбил его, разве нет? — Королева четырех королевств была точно скала — незыблема и неприступна. — Что же он сделал для тебя и для королевства Французского?

Карл Валуа ненавидел, когда его припирали к стенке. Тем не менее Дева Жанна, для всех оставшаяся в памяти грозным призраком-победителем, все чаще противопоставлялась змееподобному Ла Тремую. Тенью ползущему за королем, проникающему в его мысли, сердце; вновь пытавшемуся отвоевать потерянные позиции.

— Я бы не хотел сейчас об этом говорить, — раздраженно откликнулся Карл.

— Нет? А когда — завтра? К тому времени, когда эта змея уже побывает в твоих покоях, всех оболжет и обвинит, а сама останется чистой, как агнец? Я согласна, Жанна была чересчур горяча и неуправляема, но ее можно понять, ведь она — принцесса, удачливый полководец, общая любимица. Жанна могла позволить себе несдержанность, излишнюю пылкость, даже грубость по отношению к монарху.

— Я давно простил ее, матушка!

— Надеюсь, это она простила нас! На радость Тремую, ты посадил Афину Палладу на цепь у своего трона. Тремуй что есть силы отговаривал тебя идти на Реймс, он увещевал, что это невозможно! А поход в народе уже окрестили «бескровным». Ворота сами распахивались перед тобой. Соберись ты идти на Реймс месяцем позже, пришлось бы брать каждую крепость на пути к нему штурмом! Разве я не права?

— Вы правы, матушка. И что же дальше?

— Потом был Париж. Ла Тремуй доказывал, что Париж для тебя недоступен! Хотя он сдался бы при первом звуке твоих боевых труб. В те дни англичане дрожали при одном имени Девы Жанны. — Королева сцепила кисти рук так сильно, что даже пальцы ее побелели. — И она всякий раз вытаскивала тебя из петли, которую Ла Тремуй так искусно набрасывал тебе на шею! Потому что у Жанны было чутье. А вот меня оно подвело — мне тоже показалось, что удачи не бывает так много сразу. Но я ошиблась. Стоит только потерять веру — и конец всему. Надеждам, будущему. Мы оба стали бояться Жанну, а надо было верить ей!

Лицо Карла Валуа стало обиженным, как у ребенка.

— Но как можно верить ветру, матушка?

— Это был попутный ветер — и он дул в твои паруса! А мы сами избавились от него. — Он усмехнулась. — Никто так не радовался плену Жанны, как твой осторожный советник!

— Господи, — проговорил Карл, закрывая лицо руками, — как я устал…

— Сейчас не время уставать. Нужно принимать решения.

— Решения — какие?

— Ла Тремуй всегда был с англичанами и бургундцами заодно. Он служил не тебе — им. Он служил Бедфорду и Филиппу. Оглянись, Карл, ни одно из его решений не принесло тебе пользы. Все те бреши, которые он пробивал в твоем королевстве, позже ты затыкал тысячами солдат, моим золотом, напрасно улетевшими годами. Он разорял тебя, а ты не видел этого!

Карл поднял на королеву и впрямь уставшие глаза.

— Что же вы предлагаете, матушка?

— Пора сбросить с груди пригревшуюся змею. Вот что предлагаю я.

— Удалить Ла Тремуя?

Королева усмехнулась:

— Арестовать его.

— Господи, матушка, арестовать Ла Тремуя?

— Да, — твердо ответила она.

— Но ведь он… он мой друг…