Читать книгу "Ловец бабочек. Мотыльки - Карина Демина"

и вас, полагаю, научат ею пользоваться, иначе все это не будет иметь никакого смысла. Однако вы лишитесь такой мелочи, как свобода воли… все ваши действия… да что там действия, при правильно проведенном обряде и мысли ваши будут всецело подчинены желанию служить одному-единственному человеку…

В горле пересохло.

И Гражина потрогала это горло, убеждаясь, что петля еще не затянулась. И он собирался сделать с ней такое? Геральд лишь руками развел, мол, извини, дорогая, но жизнь такова…

— Есть еще вариант, — с усмешкой сказал он. — Ее просто-напросто спровадят в монастырь. Тихая уютная келья…

Она не желает в монастырь!

Она-то никогда не была религиозна и… и ничего не сделала, чтобы грехи замаливать! Это несправедливо в конце-то концов! Но, кажется, вопросы справедливости не волновали никого, кроме самой Гражины.

— Так что, дорогая, тебе выбирать…

Геральд подмигнул.

А маменька… почему молчит? Неужели не видит, до чего бессмысленен этот выбор! Да и нет его… то ли отдать силу и душу, то ли… потребовать обещания, что не причинят ей вреда? Смешно…

— Не спешите, — Зигфрид отложил ложечку и мед запил сладким чаем. Эк у него… и не слипается, однако. Подумалось о том со злостью, которая становилась уже привычной.

Гражинина судьба решается, а они тут…

— Есть еще одна возможность, если, конечно, за минувшие годы мир изменился не настолько, чтобы отойти от клятвы Вассариса…

…еще один обряд?

— Не настолько, — Геральд теперь глядел на гостя без насмешки. — Но я не готов взять ее в ученицы. Я еще сам учусь.

— А в жены, значит, готовы? Впрочем, речь не о вас. Милая панночка, кажется, не понимает, о чем речь… это непростительно. Клятву Вассариса приносит ученик учителю. И учитель ученику. Она не столь… всеобъемлюща, как Подчинение, но вместе с тем оставляет учителю определенные права.

Кто бы сомневался.

— Ваша сила нуждается в ограничении. А клятва не позволит учителю причинить вам явный или неявный вред. Некогда она была обязательным условием ученичества…

Гражина сглотнула.

— Она обязывает обе стороны. Ученика — подчиняться. Учителя — учить и защищать. И отвечать пред лицом закона, если по недосмотру его ученик оный закон преступает…

— Ну и где вы возьмете учителя?

Геральд вытащил из кармана монетку.

— Разве в королевстве не осталось ведьмаков или колдовок, помимо вашей семьи?

— Остались, отчего же… только, уверяю вас, они не пожелают ссориться с нами из-за какой-то…

— Что ж, тогда и вправду не осталось.

Нет хуже — поманить надеждой, а после ее отнять. И Зигфрид, чай допивши кружку отставил. Поднялся. Потянулся. И обратился к маменьке.

— Надеюсь, у вас в доме сыщется комната? Нецелесообразно будет искать иную… я неприхотлив, уверяю вас.

— И тебе лезть не советую, — Геральд поднялся мягко, текуче.

Он преобразился вдруг, растерявши всякую любезность, которой в облике его и без того немного было. Он осклабился и видом сделался жуток. Будто выглянула изнутри человека тварь неведомая жуткая. Сердце заколотилось.

И Гражина вцепилась в платье, успокаивая и его, и себя…

— Не стоит мне угрожать, — Зигфрид не испугался. — А давить силой на дам и вовсе дурной тон…

— Она колдовка.

— Колдовка, — согласился Зигфрид. — Я всецело с вами согласен. И имею собственные причины не доверять особам, отмеченным Его печатью. С другой стороны, совесть моя и воспитание не позволяют просто уйти и сделать вид, что я ничего не знаю… к сожалению, это не понравилось бы моей матушке, не говоря уже о бабушке, которая тоже была колдовкой, а еще предостойнейшей дамой. И в тяжелые для нее времена она нашла поддержку иных, незнакомых мне людей… как и я сам некогда был освобожден доброй волей человека…

— Короче.

— Если вы желаете краткости, то этот долг лег на мой род. И я, как последний прямой представитель его обязан вернуть.

— Кому? Ей?

— Ей. Миру. Богам. Судьбе. Себе самому. Это не столь уж важно. Главное, что я могу.

Он протянул руку Гражине.

— Рискуешь…

Геральд был в ярости. И Гражина видела ее, черный живой клубок под сердцем. И знала, что если развернется он, распустит тонкие нити, то…

Гражина обратила внимание на ладонь, расчерченную белой нитью шрама. Он гляделся недавним, и значит, должен был бы причинять немалые неудобства.

— В вашем праве бросить мне вызов, — заметил Зигфрид. — Но я хотел бы предупредить, что с вашей стороны это будет крайне неблагоразумно.

— Ты еще… пожалеешь.

— Возможно. Все мы о чем-то да сожалеем… панночка Гражина, извольте повторять за мной…

…слова текли.

…язык древний, но Гражина понимала каждое слово. И нити видела, связавшие ее с этим странным гостем, который гостем быть перестал. И удивительное дело, но страха она не ощущала, пусть ныне сила ее оказалась подчинена.

Так даже лучше.

Легче.

А Геральд покинул дом. И все-таки не отпускало ощущение, что он вернется.

— А камень? — спросила она запоздало. — Мне ведь нужно будет к нему…

…и в сны, где луг и человек, ее ожидающий.

— Позже. Когда вы будете готовы. К сожалению, я должен констатировать, что стал невольной причиной внутрисемейной ссоры и, возможно, сделал лишь хуже. Ваш родственник не показался мне готовым отступить. И потому, чем скорее вы овладеете собственной силой, тем лучше.

Глава 25. О возвращении к истоком, которое оказывается зело пользительным

…у всякого человека есть высшее право на месть, лютую и беспощадную, но в рамках воображения.

Из застольного разговора о миролюбии души и всепрощении

И вновь дом.

Квартира, с которой так и не сняли полицейскую печать, о чем управляющий говорил со слезами на глазах. Слезам Себастьян не поверил.

Как и огромным убыткам, которые домовладелец нес.

Убытки, конечно, нехорошо, но лишиться места преступления и того хуже. Себастьян о том и сказал. Управляющий тоненько вздохнул и соизволил предупредить:

— Я буду жаловаться!

— Всенепременно…

Ничего не изменилось, разве что пыли прибыло, что не удивительно. Толстый слой ее укрывал, что лаковые полочки, что редкие фигурки на них. Клочья летали по полу. Другие прилипли к картинам, легли этакой серой вуалью на суровые лики вельмож.

— Почему не снимки? — поинтересовалась Катарина, разглядывая каждую картину столь пристально, словно именно в них надеялась отыскать разгадку. — Снимки ведь проще. И дешевле.