Читать книгу "Восточная стратегия. Офицерский гамбит - Валентин Бадрак"

Алексей Сергеевич слушал нахмурившись. Он чувствовал, что лучше увести тему в другое русло. И вдруг вспомнил, что давно хотел расспросить товарища о последней войне.

– Слушай, Игорь, а ты ведь и на грузинской войне успел побывать?

Вопрос застал Игоря Николаевича врасплох, он даже несколько смутился и, как почудилось другу, побледнел. Но ведь он для себя решил поговорить по душам, так чего ж тянуть, коль вопрос сам выплыл. Ай да Артеменко, ай да чувствительный, как и в былые курсантские годы. Придется тебе все выкладывать как на духу. Но не для этого ли ты, полковник, приехал к старому другу? Так бегло размышлял полковник Дидусь, готовясь излагать все дозированными порциями, чтобы хотя бы не отвратить собеседника. Он сравнил себя с патологоанатомом, который заводит посторонних людей в морг, опасаясь, чтобы кого-то не подвела психика от резких трупных запахов и неестественного вида человеческих тел.

– Пришлось, – с импровизированной скромностью и даже несколько суховато ответил Игорь Николаевич. – Но ничего, что мы очень уж военной темой увлеклись? Как бы я тебя не утомил.

Это не ускользнуло от наметанного глаза Алексея Сергеевича, но он списал замешательство на слишком свежие воспоминания, которые после обсуждения должны осесть на одной из полочек памяти, не мешая ни настоящему, ни будущему. Не без восхищения глядя на друга, Артеменко попросил рассказать о событиях, которым едва исполнилось полгода.

– Расскажи сейчас, пока мы вдвоем. А то, боюсь, потом это из тебя будет сложнее выбить. А меня все же раздирает любопытство. Например, правда ли – у нас нередко об этом говорят, – что грузинская армия демонстрировала сногсшибательную организованность?

Но Игорь Николаевич испытывал мучительную душевную боль совсем по другой причине. Грузия, где он не по возрасту задумчивым и решительным мальчишкой открыл для себя будущую профессию, судьбоносным образом оказалась и местом ее захоронения. Но ему необходимо было выговориться, он сам это знал. И воспоминания о сослуживцах – только прелюдия. А он не хотел сразу переходить в разговоре к своей главной болевой точке, да, фактически, и цели приезда к человеку, с которым бок о бок готовились стать офицерами. И он решил подходить к главному предмету шаг за шагом, дозировать повествование, не переборщить с личными, может быть, слишком субъективными впечатлениями.

– Что тебе сказать, – начал он осторожно, – натовские военспецы кое-чему их, конечно, научили. Но не многому. Да, на первых порах организованы они были, можно сказать, неплохо. До того момента, пока не столкнулись с нашей безобразной монголо-татарской ордой – неравные весовые категории получились. – Игорь Николаевич резко одернул плечи, почти рыкнул, и по его щеке мимо воли и контроля пробежала нервная судорога приобретенного на войне тика. Алексею Сергеевичу он в этот момент показался похожим на просыпающегося зверя. – Почему грузины побежали, хочешь, Леша, скажу по-простому?

– Почему?

– Да мы их нашей невозмутимой и непобедимой массой задавили. Забросали шапками, как всегда. Людскими телами и нашим исконно русским, безбашенным напором! Теряя людей и технику, это наш извечный военный принцип, до совершенства отработанный прием. Причем, чтоб ты не заблуждался, вовсе не вэдэвэшный. По крупному, это даже и не советский принцип, это железное, нерушимое правило Красной армии. И знаешь, что крайне важно?! А то, что он себя – в XXI веке, подумай только! – все еще оправдывает. – Когда Игорь Николаевич начал говорить о войне, лицо его исказилось, глаза загорелись кровожадным огнем изголодавшегося людоеда, периодически в них появлялось нечеловеческое, фосфоресцирующее свечение, как будто кто-то внутри у него то и дело включал фонарик. – И вот тут-то все и облажались, все эти хваленые натовские и израильские знатоки военного дела.

– Ты хочешь сказать, что они ничего не смыслят в войне? – с некоторой иронией в голосе спросил Алексей Сергеевич.

– Отчего же, они как раз неплохо знают свое дело. Я даже подозреваю, что они серьезные профессионалы. Но дело-то совсем в ином. – Игорь Николаевич теперь говорил серьезно, без пафоса, без восторга, и оттого было ясно, что произносит хорошо продуманную, взвешенную, выношенную мысль, ставшую его убеждением. – Просто их современная тактика слишком правильная, она рассчитана на максимальное сохранение жизни солдата, перенос удара на щит, то есть на технику. Так спокойно и методично можно воевать, когда есть неограниченный ресурс и возможность нанесения ударов с дальней дистанции. Так Штаты воевали в Югославии, Ираке, Афганистане… Грузины, эти наивные, ослепленные брюссельскими и вашингтонскими сказками ребята, например, впереди танков даже не высылали штурмовые группы, берегли людей. И вот подготовленные во всех отношениях, красивые, цивилизованные, тщательно вымытые парни в новеньком натовском камуфляже, с дорогой аппаратурой, прицелами, великолепной связью и так далее сталкиваются с нашими варварскими методами, многократно помноженными на «мать-перемать». И что же, как думаешь?!

– И что…?! – Алексей Сергеевич чувствовал, что не надо мешать развитию далеко идущей аналитической мысли.

– А вот что! Наш грязный, оборванный и преимущественно голодный солдат, с окурком в стиснутых, скрошившихся от войны зубах оказывается сильнее всего этого антуража. Ты думаешь, наш солдат не боится?! Да у него зубы стучат от страха, поджилки трясутся! Но он идет всякий раз, когда команда поднимает его, прячущегося от разрывающихся осколков, с земли…

Игорь Николаевич цедил слова гневно, и они гремели громовыми раскатами. В нем проснулся фанатик войны, которому было и больно, и обидно за обнажение пороков, как отцу бывает тяжко признавать грехи собственных детей.

– Слушай, я много всякого-разного слышал о недочетах, обнажившихся проблемах военного управления, смешанных эшелонах. Это происки врагов или тут есть часть правды?

– О-о, – с наслаждением праведного обличителя протянул Игорь Николаевич. – Об этом я могу полночи говорить, с конкретными фамилиями и фактами. Но, чтобы упростить понимание, намекну: все было, как всегда! Управление войсками косолапое, вооружение и оснащение – как у дикого племени, если сравнивать с развитой западной страной. Во многом послабее грузинского. Связь условная, разведка и огневая поддержка на уровне Афгана или даже Второй мировой. То есть когда лупят по своим – воспринимается совершенно нормально. Причем, что удивительно, воспринимается нормально и теми, кто лупит, и теми, кого лупят. Это наш сугубо русский феномен!

– Пока для меня это эмоции. Ты можешь подтвердить это конкретными примерами? – строго спросил друга Артеменко, которому было неприятно слышать о слабостях русской армии.

– Конечно. В первый же день был сбит российский штурмовик Су-25, сбит своими же, а показан на телеканалах как уничтожение грузинского самолета. Потом потеря тяжелого бомбардировщика дальней авиации. Ну, спрашивается, какого хрена отправлять туда тяжелую «тушку», которая там, как собаке пятая нога? Такой самолет применяется либо для точечной бомбежки объектов на больших расстояниях – и он мог бы нанести удар чуть ли не со своей авиабазы, – либо для разведки. Но если это был разведчик – а так это и было, потому что для бомбометания не надо было лететь на территорию Грузии, – тогда почему он снизил высоту с положенных двенадцати километров до четырех? А я знаю, почему! Потому что оборзели и поглупели основательно! Потому что военная разведка прошляпила поставки «Буков» из Украины, – а это, брат, современные зенитные комплексы. А на такой высоте да по такой громадной непуганой летящей корове не то что зенитчик – обезьяна попадет. Я уж не говорю о том, что подходящие колонны первоначально попадали под дикий обстрел – потому что у командования в голове не было и мысли, что у грузин могут оказаться летающие штурмовики… Короче, очень много тупости, бездарности и безалаберности. Но по телевизору выглядели хорошо – и бегущих грузин засняли классно, и побитую технику… Вот тут, конечно, мы сильны!