Читать книгу "Джек Мэггс - Питер Кэри"

— Чертовски глупо было выбирать такой путь, — воскликнул он, глядя на грязь, испачкавшую его форму.

— Здесь прорыли канаву для прокладки канализационных труб, — свистящим шепотом пояснил адвокат.

— Без вас вижу, что это за канавы. — Вытащив ноги из грязи, Фиппс ступил на кучу разбитых кирпичей. — Зачем вы пошли этой дорогой, когда свободно можно было пройти по Лонг-Экр? Что заставило вас идти этим путем?

— Я привык ходить по Друри-лейн, — невозмутимо прошептал безголосый адвокат.

— Мы почистим вас, сэр, не беспокойтесь. Вы зайдете ко мне, и моя экономка соберет всю прислугу, чтобы привести в порядок вашу одежду, — успокоил Фиппса мистер Бакл.

— Ладно. — При свете газовых фонарей было видно, что на лице Генри Фиппса застыло то самое тоскливое выражение, которое именуется сплином, по утверждению Эдварда Констебла, именно это определяло характер молодого джентльмена. — Я сам вас поведу.

Сказав это, Генри Фиппс, однако, не сдвинулся с места. Взор его был прикован к канаве, прорытой в центре улицы. Ее пересекала сеть новых черных труб, и канава казалась каким-то призрачным миром, теряющимся в арках, ведущих бог весть куда. От этого зрелища Фиппсу стало не по себе, закружилась голова и еще острее стала тревога за собственную жизнь. Будучи в шести шагах от канавы, он испугался, что упадет в нее.

Взглянув на Перси Бакла и увидев, что тот ободряюще кивает, Фиппс опять окинул взглядом улицу, но прорезавшая ее канава и весь этот новый и неожиданный пейзаж совсем не были похожи на знакомую ему Друри-лейн. Огромные бревна, пересекшие проезжую часть улицы, казались кошмарными нагромождениями. Некоторые из них, беспорядочно подпирающие стены лавок, были похожи на покосившуюся букву «А», а иные даже напоминали Генри Фиппсу виселицы. Из разрытой канавы поднимался легкий туман, и в полумраке газовых фонарей Фиппсу померещилось тело повешенного над зияющей канавой.

— Идите вы, — испуганно промолвил он, обращаясь к мистеру Баклу. — Идите первым.

Он позволил Баклу протиснуться вперед и тот, проходя, невольно задел его пистолетным футляром, спрятанным под пальто. Фиппс последовал за ним, держась поближе к стенам домов, подальше от ссыпающихся краев канавы.

Глава 89

Двор колонии в Моретон-Бэй был примечателен своими запахами: здесь пахло пылью сухой глины, илом, выброшенным на берег приливами, и еще доносившимся сюда несовместимым сочетанием ежевики и соленого человеческого пота. И хотя нередко утверждают, что запахи, как таковые, запоминаются не более чем испытанная когда-то боль, Джек Мэггс помнил и то и другое, как помнил стрекот так называемых сорок, скрип повозки плотника и зловеще красный цвет досок на ней; в дождливое лето они покроются плесенью и их сожрут белые муравьи.

Мэггс помнил маленькую красную пуговицу на фуражке палача и изрядно потрепанные гибкие кожаные ремни, которыми привязывают к «треугольнику» руки и ноги наказуемого.

В воздухе стойко удерживался отвратительный запах падали. Навозные мухи ползали по его лицу. Чем больше его терзали, тем упорнее несчастный мысленно представлял себе, что он строит дома в Лондоне — он клал кирпич за кирпичом в такт резавшим воздух ритмичным ударам плети-девятихвостки, опускавшейся на его спину как наказание, посланное ему Адом. Под палящим солнцем, обжигающим израненную спину, Джеку Мэггсу мерещилась щадящая прохлада английского лета.

Мухи могли пировать на его покалеченной спине, плеть-«кошка» могла отсечь безымянный и средний пальцы, но в сознании Мэггса упорно рождались картины тех мест, где он впервые открыл глаза и увидел свет Божий, где был его дом, куда он в один прекрасный день должен вернуться. Но это будет не илистый берег Темзы под Лондонским мостом и не комната в квартире Мери Бриттен на Пеппен-Элли-стэйрс — это будет дом в Кенсингтоне, один из тех уютных и красивых особняков, где ему довелось побывать, когда его, малыша, опускали в дымоход, и он, как новорожденный из кромешной тьмы, попадал в царство света. Смахнув с глаз сажу, он видел то, о чем позднее узнал из книг авторов, описывающих Англию и англичан.

Теперь, спустя долгие годы, Джек Мэггс тоже хотел стать таким англичанином. В красном жилете и твидовом фраке от хорошего портного он стоял перед камином, в котором, как написал бы Тобиас Отс, «весело потрескивали поленья».

Лицо, повернутое к Мерси Ларкин, стало суровым за годы, проведенные в Новом Южном Уэльсе (боль шлифует лица), — однако его темные глаза отражали блеск и волнение, которые он не в силах был скрыть, несмотря на привычку к осторожности.

Когда он страдал от боли, которая была невыносимой, и молил о смерти, ему виделась женщина с темными спутанными волосами; она сидела так же, как сейчас, сложив руки на коленях.

Мэггс, взяв бутылку бренди, наполнил стакан Мерси. Он с одобрением смотрел, как она его выпила, без жеманства, а так, как пьют те, кто испытывает настоящую жажду.

— За вас, мисс.

— За вас, сэр. — Она не спешила расставаться с детскими локонами. Когда Мэггс недвусмысленно повторил, что забота о нем не ее дело, она предпочла настаивать на своем. Настойчивость была одним из качеств, которые он высоко ценил.

— Что вы скажете на это, мисс? Вы согласны вести у меня хозяйство?

Мерси осушила стакан до последней капли, а затем прямо посмотрела Мэггсу в глаза.

— Я буду заботиться о ваших детях.

Она встала. Решив, что Мерси собирается вернуть ему локоны, он протянул руку.

— Мои дети в другой стране, — сказал он.

Но она, переложив локоны в правую руку, вложила в его протянутую ладонь свою левую руку. Они стояли, держась за руки, возможно, с противоположными намерениями, а может быть, и нет.

— Они ждут вас, — улыбнулась Мерси.

— Тише. Слышите?

Он быстро отпустил ее руку.

— Шум у входной двери.

Мэггс быстро погасил свечу, но он не мог погасить разгоревшийся огонь в камине; по стенам и потолку заметались две тени.

Джек почувствовал, как холодок пробежал по его оголенной шее, а когда дверь распахнулась, его рука привычно потянулась к ручке ножа в сапоге. В гостиную со свечой в руке вошел Призрак.

При свете горящего камина Мэггс увидел того, кто являлся ему в кошмарных снах: длинный прямой нос, светлые волосы, грубая уродливая форма солдата 57-го пехотного полка. Сломав все преграды, он вошел в его жизнь.

Призрак держал в руке тяжелый пистолет. Джек Мэггс отчетливо видел оружие, но прирос к полу и не сводил глаз с военной формы. Свет каминного огня играл на пуговицах кителя, меченных цифрой 57. Запахло трупной гнилью тюремного двора в Моретон-Бэй, Мэггс ощутил на кистях и лодыжках обхватившие их ремни. Он остолбенело глядел в черное дуло пистолета и на взведенный медный курок. Я умру, так и не увидев сына.

Но из тьмы внезапно и необъяснимо появился Перси Бакл, эсквайр. Он с силой толкнул Призрака в спину и оказался еще ближе к Джеку Мэггсу, окаменевшему, с открытым ртом.