Читать книгу "Секира и меч - Сергей Михайлович Зайцев"

Когда брешь в стене расширили, Конрад, обнажив меч, прыгнул внутрь. За ним пошли Глеб, Волк, Щелкун и еще две дюжины потных, покрытых пылью, забрызганных кровью рыцарей…

Они попали в темный длинный коридор. Шаги и голоса их отдавались эхом под скрытыми в темноте сводами.

Рыцари ожидали встретить здесь сопротивление, но на них никто не напал.

— Что это? — спросил Конрад. — Русло акведука? Или тюрьма? Или хранилище?..

Все новые рыцари пробирались в брешь. Кто-то втащил внутрь пылающую головню. И когда осветились каменные своды помещения, Конрад сказал:

— Я понял. Это цистерна. Старая заброшенная цистерна. Здесь давно никто не хранит воду. Видно, стены не раз перестраивались, и про эту цистерну попросту забыли.

Кто-то из рыцарей воскликнул:

— Должен быть выход. Ищите вверху! Осветите своды!..

Пылающую головню подняли выше. И тут рыцари усидели над головой большой люк, закрытый деревянной крышкой.

— Несите лестницу! — велел Конрад.

Кто-то бросился исполнять приказание. Остальные молча ждали. Шум снаружи был едва слышен. В толще стен гулко отдавались удары таранов.

Наконец принесли лестницу и топоры. И рыцарей в цистерне все прибывало.

Конрад первый взобрался по лестнице к люку и принялся рубить его топором. Сверху на головы латинянам посыпались щепкй и труха.

Рыцарь Конрад засмеялся:

— Этому люку не одна сотня лет. Он сгнил уже.

Еще пара ударов, и Конрад выбрался куда-то наверх. Рыцари устремились за ним. Та же темнота окружала их. Воздух здесь был спертый. Головня перестала гореть, а только тлела и дымила. В конце концов ее за ненадобностью бросили.

Рыцари на ощупь шли по каким-то коридорам и комнатам, спотыкаясь о всякий хлам и чертыхаясь. Но в конце концов все увидели впереди бледный свет. Этот свет пробивался через щели старой рассохшейся дощатой двери.

Рыцарь Конрад потрогал дверь рукой. Дверь была очень хлипкой. Конрад припал одним глазом к щели.

Поднял, предостерегая, руку и прошептал:

— Грязные сарацины… шакалы… Перевязывают своих раненых… — тут он оглянулся на рыцарей и тихонько их спросил: — Что? Готовы? Все подобрались?

— Теряем время! — сказали рыцари, в возбуждении крепко сжимая мечи.

И тогда Конрад ударил в дверь плечом. Вышибив старые серые доски, рыцарь выскочил на галерею. Сразу за галереей была небольшая площадь, на которой сарацины разложили рядами своих раненых, — здесь врачеватели в белоснежных чалмах пользовали их.

Внезапный треск привлек внимание сарацин. Они обернулись. Каков же был их ужас, когда они увидели свирепых латинских рыцарей, сбегающих с галереи. Число рыцарей росло на глазах. Будто могучий источник вдруг пробился из-под земли.

Лекари, дико вскричав, бросились бежать. Раненые повели себя в предвидении смерти по-разному. Одни простерли дрожащие руки к крестоносцам и молили о пощаде. Другие, опираясь друг на друга, поднимаясь с колен, пытались встретить рыцарей с оружием в руках. Большинство же были столь слабы, что оставались лежать неподвижно.

Рыцари в мгновение ока смяли тех немногих смельчаков, что дерзали им противостоять, и кинулись далее — вдоль городской стены. Человек пять латинян задержались и порубили раненых мечами.

Сарацины, увидев крестоносцев уже на улицах города, подняли страшный крик. А было здесь рыцарей около ста человек. В первые мгновения мало кто из горожан нашел в себе мужества не убежать. Лишь несколько героев достойно приняли смерть. Но со стен и из крепости, и из какого-то храма к крестоносцам двигались отряды хорошо вооруженных сарацин.

Конрад на бегу кричал своим:

— Ворота! Ищите ворота! Нам надо впустить войска!..

И скоро они нашли ворота, но эта находка мало обрадовала рыцарей, ибо ворота чуть не до самого верха были привалены мешками с землей и камнями. Чтобы открыть их, следовало бы полдня потрудиться.

— Сарацинские ублюдки! — взревел рыцарь Конрад. — Они повыдирали из земли священные камни, по которым ступал сам Иисус!..

Сарацины были уже близко. Они окружали латинян с трех сторон. С четвертой стороны, сзади себя, рыцари оставили стену. Но как раз с этой стороны в них ударили стрелы, и сразу повалились на вытоптанную землю человек двадцать. Рыцарям не оставалось ничего иного, как атаковать, и они, грозно размахивая мечами, бросились вперед. С неслыханным ожесточением дрались латиняне, громко звенела сталь. И хотя сарацин было раза в три-четыре больше на этой площади, они вынуждены были отступать, — в таком яростном дружном порыве шли на них рыцари. Здесь рыцари все были отборные, и помощи им как будто ниоткуда ждать не приходилось. А это давно известно: тот, кто рассчитывает только на свои силы, дерется с отчаянностью, и такого трудно победить; его можно только убить.

Во внезапной безумной атаке рыцари отбросили сарацин, прорвали их плотные ряды, многих рассеяли, многих убили и кинулись к храму, чтоб под сводами его укрыться от лучников. Но и сарацины были злы. Они гибли, они самоотверженно бросались на мечи. И крестоносцы никак не могли понять, отчего неверные так упорно не хотят пускать их к храму. Это латиняне поняли, лишь ворвавшись в храм, — он был полон людей: женщин, детей, стариков.

Рыцарь Конрад был благороден, он не велел своим воинам избивать этих беззащитных. А может, просто было не до них. Конрад развернул рыцарей, и те опять набросились на воинов-сарацин.

Неверные пытались загнать латинян в угол площади. И это им удавалось, ибо все меньше становилось рыцарей и все прибывали откуда-то сарацины.

Глеб давно утерял в страшной сутолоке и неразберихе верных побратимов. Он звал их, размахивая мечом, но голос его тонул в общем шуме. Он взбежал на ступеньки какого-то здания, он оглядывал рыцарей, оставшихся в живых и продолжавших неравный бой, но не видел среди них Волка и Щелкуна. Глеб корил себя за то, что, увлекшись схваткой, не заметил, где оставил побратимов. Но сейчас, укоряя себя, изменить что-либо был не в силах. Чтобы выжить, чтобы спасти хоть кого-то из этих отважных рыцарей, нужно было продолжать бой.

На Конрада наседали сразу четверо сарацин, рыцарь еле успевал отражать нацеленные ему в грудь удары. Глеб поспешил ему на помощь. В толпе неверных он прошел, как таран, оставляя позади себя только разрубленные, истекающие кровью тела. Удары Глеба невозможно было отразить. Тяжелый меч, мощная рука… Глеб был — камень, катящийся по траве и траву подминающий. Глеб впервые за эти годы потерял побратимов и по этому поводу справедливо негодовал. И если до сих пор он просто дрался, то от этих пор он дрался зло. А еще он мстил сарацинам за Гийома.

Конрад скоро почувствовал плечо Глеба. Сарацины в растерянности отпрянули.

— Хороша давильня!.. — воскликнул рыцарь. — Ягод намнем — будет у нас молодое вино…