Читать книгу "Правила игры - Владимир Аренев"

/смещение – последний луч закатного солнца/

Талигхилл стоял на колокольне до самого вечера. Отвлекся, только чтобы пойти пообедать, да и то – лишь после долгих и настоятельных уговоров Джергила. Телохранитель обязан хранить тело Пресветлого не только от окружающих, но и от самого Пресветлого.

Солнце зашло сегодня как-то неожиданно. Наверное, Талигхилл слишком увлекся происходящим внизу и попросту не обратил на светило надлежащего внимания (хотя, честно говоря, слово «увлекся» здесь не совсем к месту). А происходящее внизу особых надежд не вселяло. Скорее наоборот.

Хуминам удалось как следует пристреляться, и их катапульты сбили некоторое количество балконов на обеих южных башнях. Ответные действия ашэдгунцев дали мало: достать катапульты им не удалось ни с помощью небольших (и оттого – маломощных) баллист, ни – тем более – с помощью луков и стрел. Благо, обстрел башен занимал у хуминов слишком много времени, так как дальнобойных метательных машин у них было лишь две. Талигхилл мог надеяться, что взятие Южных продлится достаточно долго. А в том, что Южные падут, Пресветлый уже не сомневался.

Один из звонарей, тощий, как оголодавший пес, с вислой губой, ровно поперек разделенной старым шрамом, тихонько подошел к Джергилу.

– Я бы посоветовал господам спуститься вниз, – сообщил он тихим невозмутимым голосом. – Мы сейчас станем говорить с башнями, будет очень громко.

Телохранитель посмотрел на Пресветлого, слышавшего этот разговор.

– Да, – сказал тот. – Пойдем.

Звонарь поклонился и извлек из кармана две затычки, которыми стал обстоятельно и не торопясь затыкать уши.

Спускался Талигхилл машинально, размышляя все над тем же, что занимало его мысли целый день. Катапульты. Что с ними делать и откуда они такие взялись? Тем более – у южан, этих, по сути, дикарей, у которых даже государства долгое время не было, которые до сих пор не решили, на каком языке им между собой разговаривать, которых… Которых мы недооценили. И теперь расплачиваемся.

До этого дня у Пресветлого оставалась надежда: может, все обойдется. Может, они продержатся, пока подойдет Армахог с войском. Теперь надежды были разбиты двумя неуклюжими механизмами, крушившими балконы южных башен.

Над головой загудели колокола, мрачно и торжественно, словно предвещая близкое поражение и смерть. Этим гулом наполнилась вся Северо-Западная; вскоре ей ответили остальные башни. Люди, застигнутые величественными и тревожными звуками, останавливались и пытались разобрать, о чем же таком беседуют меж собой звонари.

Пожалуй, только Мабор, один из всех, обитавших сейчас в Северо-Западной, не вслушивался в звон колоколов. Он с остервенением рубил и колол деревянный манекен деревянным же мечом, и щепками уже был усыпан весь пол. Остальные «счастливчики», отзанимавшись в тренировочном зале положенное время, предпочли «свалить» в казармы, чтобы снова предаться либо сну, либо болтовне. Бешеный же чувствовал, что от этих тошнотворных занятий его воротит, как от лужи с ослиной мочой. За время, проведенное в Могилах, он достаточно нагляделся на каждую из этих небритых рож, чтобы и теперь еще проводить часы в их компании. Но другого общества у него не было: бывшие приятели и знакомцы по Братству тут же вспоминали о дюжине незаконченных дел, стоило им лишь увидеть косоплечую фигуру Бешеного; солдаты же гарнизона относились к «счастливчикам» свысока и пренебрежительно. А набиваться в друзья-товарищи, даже – в собутыльники Мабор не умел и не желал учиться. Он предпочитал дубасить мечом по манекену до тех пор, пока либо деревянная фигура не обретет еще одну талию, либо не сломается тренировочный меч. Но то, что Бешеный не обращал внимания на звон колоколов, вовсе не означало, что он вообще не следит за окружающим. Поэтому когда кто-то вошел в комнату и встал у него за спиной, Мабор остановил меч на полпути к манеке-новой груди (вторая талия уже наметилась и скоро должна была сравняться с первой), после чего обернулся.

Перед ним стоял тот самый паренек (кажется, Кэйос?), о котором недавно так заботился Кэн.

– Добрый день, – сказал паренек. – Шеленгмах попросил, чтобы я нашел тебя и передал: десятник ждет в казармах. Что-то срочное.

– Ладно, – кивнул Мабор. И пошел к стойкам, чтобы вернуть на место деревянный меч.

Когда он снова посмотрел в сторону искромсанного манекена, паренька уже не было. Шустрый, демон. Только делать ему здесь совсем нечего, в этих башнях. Ну да мне-то что с того, я у него в няньках не хожу.

Шеленгмах выглядел сегодня как-то уж чересчур смурно. Оно и понятно, если вспомнить о катапультах, которые медленно, но верно разносили по кирпичику обе южные башни. Нечему радоваться.

– Ответственный за десятку, все ли в сборе? – спросил у Мабора Трехпалый.

Тот рявкнул: «Стройсь!» – и провел перекличку.

– Все.

– Отлично. – Шеленгмах ходил вдоль выстроившихся «счастливчиков», и ни лицо его, ни фигура не обещали ничего хорошего.

– Вам всем, должно быть, известно, что у хуминов имеется две катапульты, которые способны сильно навредить нам.

– Уже вредят, – хмыкнул Трепач.

– Р-разговорчики в строю! – проревел взбешенный не на шутку Мабор. Он чуял, что слова Трехпалого – только начало, небольшая прелюдия к самой поганой новости за сегодняшний день.

– Дисциплина по-прежнему хромает, ответственный, – мрачно заметил Шеленгмах. – Вам бы следовало заняться этим. Но продолжим. Катапульты очень мешают нам, и просто необходимо их обезвредить.

Но как! – подумал Бешеный. – Ты же не хочешь сказать, десятник…

– Ни наши баллисты, ни наши снайперы не способны добраться до катапульт. Но командование выработало план, который дает нам шанс. Сегодня ночью необходимо спуститься в ущелье и повредить вражеские машины. В темноте из них стрелять не станут, но и отволакивать обратно в лагерь – тоже, чтобы не сбить прицелы. Просто выставят охрану. Командование считает, что наша десятка справится.

Мабор шагнул из строя вперед, посылая все благоразумие к демонам и хуминам:

– Прошу прощения, десятник, у меня есть несколько вопросов.

Шеленгмах сурово посмотрел на него:

– Задавайте.

– Первый: как, по-вашему, мы успеем выйти тем же путем, что и вошли в Северо-Западную, да еще и вернуться назад? Мне кажется, это невозможно. Второй: хумины – не полные придурки, и наверняка стражи там будет полным-полно. Как вы намерены, даже с помощью нашей десятки, перебить их всех? Сдается мне, это неисполнимо.

Трехпалый кивнул:

– Понятно. Что же, ответы на ваши вопросы у меня есть. Первое: мы не станем идти подземными коридорами, они на самом деле слишком длинны. Мы спустимся с нижнего балкона прямо в ущелье, по веревочной лестнице. Как сказал мне господин Лумвэй, прецеденты уже имелись. Второе: стражи на самом деле должно быть полным-полно. Но нам совсем не обязательно вырезать всех охранников катапульт, достаточно испортить сами машины. С нами пойдут лучшие снайперы. Мы должны отвлечь охрану, а уж они займутся катапультами.