Читать книгу "Хороший мальчик. Строптивая девочка - Алиса Евстигнеева"

— Тебя никто и не заставляет. Но ты почему-то готовишься к отступлению, — осторожно замечает мама.

— Я не отступаю, — недовольно морщусь я.

— А что ты делаешь?

Кто бы ещё знал, что я там делаю.

— Не могу видеть, как он страдает…

— Н… Ве-ра, — пробуя на вкус моё имя, останавливает меня мама. — Тебе не кажется, что он сам виноват?

— А отец? — перевожу я стрелки, стараясь защитить Стаса.

— И отец во многом виноват сам. И я виновата. С людьми вообще зачастую происходит то, что они с собой творят.

— И я виновата? — то ли спросила я, то ли признала.

Мама устало вздохнула.

— И ты виновата. Но это не значит, что всё поломано. Вышло так, как вышло. И с этим видимо придётся жить. И тебе. И твоему Стасу. Чем бы не разрешилась эта история с ребёнком, в любом случае ему и этой Насте нести ответственность. Но это жизнь, а она вся состоит из таких вот… историй. Почему ты думаешь, что ему будет лучше без тебя?

Я приваливаюсь в маминой ноге, утыкаюсь лбом ей в колено.

— Вам же без меня лучше стало… так или иначе.

— Господи, да ты издеваешься, что ли, надо мной?! — почти зло возмущается мама. — Нам без тебя настолько плохо стало, что только и оставалось, что держаться вместе.

Все обиды… они такие дурацкие и детские, и до ужаса больнючие. Как пиявки, которые впиваются в тебя, и вроде как терпимо, но они всё норовят и норовят залезть куда поглубже, не давая забыть о себе. Вот сейчас я понимаю Стаса, который упорно твердил одно и то же.

— Тогда почему ты мне велела приходить только тогда, когда я определюсь со своими желаниями?

— А что я ещё должна была сказать?! Чтобы ты приходила, когда тебе плохо будет? Ты на меня и так волком смотрела, виня во всех возможных грехах.

— Я не…

— Смотрела, смотрела, даже не сомневайся. А так хоть какой-то шанс был, что ты однажды себя поймёшь, — назидательно настаивает на своём мама

— Думаешь, поняла? — отчего-то робко интересуюсь я.

— Ну ты же пришла.

Глава 26

Вера ушла, а я завалился на кровать и до рези в глазах пялился в потолок, пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок.

Мир пошатнулся, накренился и треснул. И я настолько оказался к этому не готов, что буквально начал сходить с ума. До меня долго не могло дойти, что в этой истории оказалось самым страшным. И вот, когда пришло понимание, стало только хуже.

Как не крути, но я с самого начала думал не о том. Уперевшись рогами в свои принципы и убеждения, я слишком рьяно пытался найти правильный, считай достойный, выход из ситуации. Подпитываемый собственными загонами и закостенелыми комплексами, получалось, что я упорно переживал свою драму и факт того, что моя правильная жизнь дала очередную трещину. А ведь когда-то именно это предсказывала мне Вера. Идеальный мальчик с идеальными представлениями. Получается, все эти дни я страдал лишь о том, как поступить должным образом. Забывая о главном. О ребёнке, Насте и Вере. Нет, я боролся за них, но полностью упуская из виду более важные вещи. Всё-таки я эгоист. Даже сейчас, нашёл возможность пострадать о себе любимом, хотя ведь дело совсем не в этом.

Дамир поскрёбся в дверь с манящим предложением:

— Хочешь, поговорим?

— Хочу, — не отрывая голову от подушки, вяло констатировал я. — Но не буду.

Бероев издал странный звук, очень похожий на смешок.

— Всё как обычно или всё-таки что-то осознал?

— Ещё нет. Но я в процессе…

Ближе к вечеру в голове созрел план. Наспех одевшись и, крикнув Дамиру, чтобы не ждал, я выскочил из квартиры.

На улице холодало, декабрьский ветер противно бил по лицу, и я невольно поморщился. Впрочем, сейчас было не до этого. Машина прогревалась непростительно долго, а я крутил в руках телефон, разрываясь от желания позвонить. Весь вопрос был в том, как ехать, сразу и наскоком или же попытаться договориться о встрече. Гарантий, что Настя захочет опять увидеться, у меня не было, поэтому решил ехать наудачу. Я уже понаделал столько ошибок, что просто не в состоянии понять в данной ситуации, что правильно, а что — нет.

Почти час прождал её у подъезда, сидя в машине и собирая в кучу все свои чувства к Соболевой. Мне необходимо было понять Настю, услышать её, а для этого нужно вспомнить за что я её любил. Пока что у меня хорошо только получалось злиться на её выбор.

Домофон упорно отвечал мне десятком гудков, после чего наступала провальная тишина.

А потом я увидел её. Она шла в своей шубке, зябко кутаясь в ворот, в окружении густого облака пара. Не сразу понял, как это возможно. Впервые за всё время нашего знакомства, я видел, как она курит. Или вернее будет сказать, парит? Планировал поговорить с ней спокойно и взвешено, не получилось. Выскочил из автомобиля и практически навис над ней.

— Какого… — рычу я, пытаясь вырвать из её пальцев электронную сигарету.

Настя чертыхается и отскакивает.

— Чернов, ты сдурел! — чуть ли не визжит она.

— Ты знаешь, что тебе нельзя?! — как параноик тычу я пальцем в сторону вейпа.

— Знаю! — отчаянно отбивается она от меня, потому что я опять пытаюсь схватить металлический корпус. — Стас уйди! Уйди! Просто уйди….

Со слезами в голосе требует от меня Настя. И я смотрю на неё, понимая, что опять пошёл не тем путём, что вновь всё делаю не так. Отступаю. Глубокий вдох и очень медленный выдох. Я могу контролировать себя. Могу.

— Прости, — сквозь зубы цежу я, честно пытаясь не злиться.

— Зачем ты пришёл?! Чего тебе от меня надо?! — засыпает она меня своими вопросами-обвинениями. — Опять уговаривать будешь?!

И да, мне хочется уговаривать, мне хочется молить, но ведь я уже пробовал. Я даже договориться пробовал. Не получилось.

— Давай поговорим? — тщательно подбираю я слова. Настя закатывает глаза. — Просто поговорим.

— О чём?!

— О том, что произошло.

Если бы взглядом можно было убить, то вполне вероятно, что моим родителям пришлось бы уже давно переписывать завещание. Но, видимо, я был слишком толстокожим, чтобы пара зелёных глаз смогла прожечь меня насквозь.

А ещё сегодня именно тот день, когда я благодарен ужасной Московской зиме, которая бушевала в этом году. Промозглый холод и пронизывающий ветер. Потому что на улице не поговоришь, и мы сидим в машине. Для уверенности, что Настя не попытается от меня сбежать или выскочить из салона, я завожу мотор и еду в случайном направлении, просто куда глаза глядят. Хотя, это, наверное, больше на Веру было бы похоже, сбегать. Настя в этом плане, согласившись на что-то, была более постоянной. Сравнение как-то само по себе всплывает в голове, из-за чего тут же становится стыдно. Нельзя их сравнивать, это нечестно, по отношению ко всем нам.