Читать книгу "Чумной поезд - Андрей Звонков"

— На совещании я его тоже не озвучивала, — кивнула она.

— И получается, что первым название «циклосульфон» услышал Кочергин, а затем и вы, — заявил Пичугин. — Когда Наталья рассказала о его разработке и о надобности в кислоте. Я еще тогда подумал, чего это Кочергин так интересуется отношениями между Натальей, Олейником и Думченко? Несколько раз уточнил, насколько она им доверяет. И, заметив ее неуверенность, передал вам, думаю. От него же вы узнали, что препарат экспериментальный, а затем выяснили, все ли из заразившихся медиков подписали согласие на введение циклосульфона.

— Герасименко отказался категорически, — сообщила Наталья.

— И вы, товарищ генерал, дозвонившись до Герасименко, как-то мотивировали его написать соответствующую жалобу в Москву, в Росздравнадзор, — с уверенностью добавил Пичугин. — Вам-то точно не могли отказать в возможности телефонного разговора.

— Но зачем? — удивилась Евдокимова.

— Чтобы загнать тебя в угол, — пояснил Олег. — Что весьма не просто. Ты ведь ничего не боишься. Ничего, кроме одной малости. Остаться ненужной, недоделать, не завершить, остаться без любимой и важной для тебя работы. А вы, товарищ генерал, безусловно, переворошили документы, характеризующие Наталью, и поняли это. Поняли, что у вас есть единственный рычаг воздействия на нее.

— И давно вы пришли к таким выводам? — с мрачным видом спросил Трифонов.

— Сразу, как только получил от Наташи СМС, что она не смогла найти входящий номер письма Олейника.

Трифонов опустил взгляд и почесал кончик носа.

— Это тут при чем? — удивилась Наталья.

— А я вам сейчас фокус покажу, — произнес Пичугин с кривой усмешкой. — Вангую я, что номера не оказалось там, где он точно должен был быть.

— Ну да… — осторожно подтвердила Евдокимова. — В журнале был вписан только исходящий, а входящий курьер забыл вписать.

— Забыл? — Пичугин в упор посмотрел на генерала, но тот отвел взгляд. — Я уверен, что он не забыл. Его вежливо попросили этого не делать до вечера или до понедельника. Это ведь пустая формальность. Кому может он понадобиться?

— Но зачем? — все еще не понимала Наталья.

— Для того, чтобы сломить тебя психологически. Этот номер вообще, по сути, ни для чего никому не нужен. Письмо или есть, или его нет. Кто-то, конечно, мог бы его придержать в своих целях или даже выкрасть, но исходящий номер-то есть! Олейник выздоровеет и подтвердит не только отправку, но и то, что ты действовала по его распоряжению. И все обвинения следствия, и без того шитые белыми нитками, превратятся в пшик. И не только! Начнется разбирательство, куда письмо делось и кто виноват в том, что оно не попало куда следует. Полетят головы, но среди них твоей головы не будет. Понимая это, товарищ генерал, вам пришлось создать у Натальи иллюзию безысходности, потому что до самой безысходности было далеко. И вот, когда она впрямую попросила у вас помощи, вы рекомендовали ей сделать только одно, бессмысленное, по сути, действие. Узнать входящий номер. Прекрасно зная, что она его в журнале не найдет. Ты ведь была уверена, что это просто?

— Конечно, — согласилась женщина. — И когда его не оказалось, это меня действительно несколько деморализовало. А еще то, что не пустили на работу. Ощущение ненужности…

— Именно.

— Потом еще следователь…

— А потом, без всяких пауз, приезжаю я и передаю приказ прибыть к Трифонову, — добавил Пичугин. — И ты уже полностью готова на все, потому что тебе, в твоем представлении, терять уже нечего. Но так ли это на самом деле? Стоит Олейнику узнать, что происходит, и вся эта выстроенная иллюзия растает, как утренний туман на рассвете.

При слове «рассвет» Трифонов вздрогнул, и это не укрылось ни от Натальи, ни от Олега. Что-то мощное, на уровне подсознания, было у Трифонова ассоциировано с этим словом.

— Что с Василием Федотовичем? Он жив? — Наталья глянула на генерала в упор.

Генерал понял, что его усилия обернулись против него самого. Он создал у Натальи ощущение загнанности, но стоит ей полностью проникнуться этим ощущением, убедить себя, что ей действительно терять нечего, и тогда она может стать по-настоящему опасной. И никто пока не знает, насколько именно опасной. Дом оцепили двадцать оперативников. Но бандитов было пятнадцать, и они потерпели поражение, хотя ни Наталья, ни Пичугин не стреляли на поражение. А если Наталья слетит с катушек и решит, что Лемех убит или задержан, может начать мстить…

— Да жив, он жив! — поспешил успокоить ее Трифонов. — Но это уже не совсем Лемех.

Наталья плотнее сжала губы, и он решил загадками больше не говорить.

— Дело в том, что профессор Лемех постригся в монахи, ушел из мира, как говорят, — сообщил он. — Лемеха больше нет, теперь есть инок Лука в Покровском монастыре. Василий Федотович принял монашество.

— Когда вы его видели? — спросила Наталья.

— Сегодня ночью.

— Он добровольно вам все рассказал?

— Абсолютно, без какого-либо принуждения. Мы встречались в монастырском храме. После беседы я уехал, а он остался. Он же сказал вам, прощаясь, что ваш АКСОН перестал быть тайной после операции в аэропорту, и вы сами это понимали. Знали, что вас ждет. Ведь так?

— Так, — согласилась Наталья.

— А значит, для меня было лишь делом времени выяснить, откуда он у вас. И я узнал. Узнал так много, что мне нужно было как-то освоиться с этой информацией. Сложилась головоломка, решить которую мне помог сам Василий Федотович.

— Но зачем же был весь этот спектакль? — напрямую спросила Наталья. — Вам что-то от меня нужно. Вы решили меня деморализовать, чтобы я психологически была готова принять несвойственное мне решение.

— Все так. — Трифонов грустно развел руками.

— Какого решения вы от меня ждали?

— Теперь это уже не имеет никакого значения. Олег Иванович меня раскусил, и теперь моя игра потеряла всякий смысл. Мне остается лишь попрощаться с вами.

— Так просто? — удивился Пичугин.

— А что я могу? Навесить на вас еще каких-то собак? А толк-то? Я даже не уверен, что мне хватит оперативников просто вас задержать и отконвоировать. И без жертв не обойдется точно. А если будут жертвы, с меня за них спросят и потребуют объяснений. А у меня, можно сказать, нулевые доказательства. У нас с этим строго. Обвинят в преследовании личных целей и вышибут, как вышибли в свое время генерала Стежнева. С почестями. К тому же на самом деле никаких личных целей я не преследую. Исключительно государственная безопасность.

— Вы сомневаетесь в моей безопасности для общества? — поняла Наталья.

— Были сомнения, — уклончиво ответил Трифонов и снова разлил чай по чашкам. — Но, наблюдая за текущими событиями, я понял, что был не прав. Лемех меня уверил, что АКСОНов больше нет. У вас единственные. Насчет вашей лояльности интересам общества и государства я не сомневаюсь. А Олега Ивановича к тому же я принял на службу. И теперь выяснил главное. Вы любите друг друга, значит, будете держаться вместе, хотя бы какое-то время. А там поглядим.