Читать книгу "Громкое дело - Лиза Марклунд"

Халениус сел, но Анника осталась стоять.

– Нет, – ответила она. – Моего мужа, Томаса Самуэльссона, похитили здесь по соседству десять дней назад. Кенийские власти должны были обеспечить ему безопасность, но вы не выполнили свою задачу. Меня интересует, что ты, как начальник полиции, можешь сказать по этому поводу?

Шеф полиции внимательно посмотрел на нее.

– Ты жена одного из похищенных?

– Шведского мужчины, Томаса Самуэльссона, – подтвердила она. – Это его руку нашли в картонной коробке здесь снаружи несколько дней назад.

У нее начала кружиться голова, и она взялась за край письменного стола. Полицейский начальник записал что-то на бумаге.

– Ты можешь описать своего мужа?

– Описать? О чем ты?

– Цвет волос, рост, особые приметы?

– Блондин, – сказала она. – Рост 188 сантиметров. Голубые глаза. На нем была розовая рубашка, когда он исчез.

Шеф полиции поднялся и вышел из комнаты и вернулся с папкой в руке.

– Это пришло из Дадааба вчера вечером, – сообщил он. – Пастух нашел белого мужчину около маниатты к югу от Дадааба вчера утром, он лежал без движения на земле, и пастух принял его за покойника. Но он оказался живым. Пастух позаботился о том, чтобы команда из УВКБ забрала его. Мужчину поместили в больничное отделение лагеря номер три.

Колени Анники подогнулись, и она села рядом с Халениусом.

– Вам известно, кто он?

– Его личность не удалось установить. Наверняка данное сообщение уже ушло в центральный офис УВКБ и в Красный Крест тоже, но ситуация с беженцами в Дадаабе напоминает хаос, и на подобное может понадобиться время.

Анника зажмурилась на несколько секунд.

– Почему ты рассказываешь это мне?

Шеф полиции закрыл папку и серьезно посмотрел на нее:

– Мужчина был покалечен, у него отсутствовала кисть левой руки. И одет в розовую рубашку.

Эпилог

Одиннадцать дней спустя
Вторник 13 декабря. День 0

Андерс Шюман рассматривал фотографию на развороте своей газеты с двойственным чувством тоски и эйфории. На ней были изображены бесконечные ряды больничных коек и стена палатки на заднем плане, все в коричневых и серых тонах. Далеко не самая утешительная картинка из лагеря беженцев. Кровать с белым мужчиной посередине, женщина склонилась над ним и положила руку на его до черноты загорелую щеку. Снизу угадывался забинтованный обрубок на месте левой кисти мужчины.

Это выглядело так красиво, что у него глаза заблестели от слез.

Чисто в техническом плане снимок ничего не стоил (собственно, речь шла лишь об одном кадре из видеофильма), но он разил наповал. Мировые права на дневник Бенгтзон о похищении приобрело Рейтер, а двадцать секунд из ее фильма ушли на Си-эн-эн.

Он почесал бороду. История о том, как Томаса оставили умирать в железной хижине, но ему удалось выбраться наружу, как Анника нашла его и перевезла домой в Швецию, получилась лучше не придумаешь… Они продали целую гору газет, так много, что обошли «Конкурент». При следующей публикации цифры Тиднингсстатистик должны были показать, что «Квельспрессен» стала самой крупной, а это, в свою очередь, давало ему возможность уйти.

«Хотя такой рывок получился не только благодаря Аннике Бенгтзон», – напомнил он себе.

Шюман сложил газету и окинул взглядом первую страницу:

ХУДШИЙ СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА ШВЕЦИИ, —

лгал заголовок с фотографией, представляющей улыбающегося Густава Холмеруда, одетого в бумажный колпачок и слюнявчик.

Сейчас он не соответствовал действительности (как обычно, чуть не подумал Шюман), поскольку на самом деле наихудшим серийным убийцей в истории страны считался восемнадцатилетний санитар из Мальмё, который в конце семидесятых лишил жизни двадцать семь стариков в Эстерской больнице посредством того, что поил их очень едким моющим средством. Густав Холмеруд пока взял на себя лишь пять трупов, но, поскольку расследование еще продолжалось, существовала надежда на большее.

Он перелистал газету.

Материал на страницах шесть и семь, самых трудных с точки зрения новостей, состоял главным образом из фотографий пятерых мужчин (мужей и бойфрендов убитых женщин) под общим заголовком «ОТМЫТЫЕ ДОБЕЛА». И даже он в какой-то мере грешил против истины. Оскар Андерссон, один из якобы реабилитированных, никогда не находился под подозрением. А сама новость, собственно, состояла в том, что прокурор сейчас предъявил Густаву Холмеруду обвинение в пяти убийствах, а значит, расследование в отношении прочих лиц, проходивших по тем же делам, прекратили.

Он отложил газету в сторону и посмотрел на часы.

Анника Бенгтзон опаздывала, что было необычно для нее. Шюману она всегда казалась точной как часы, и он считал это превосходным качеством для репортера новостей. Не играло никакой роли, как хорошо человек писал и какую информацию добывал, если он не выдерживал сроков…

– Извини, – сказала запыхавшаяся Анника Бенгтзон и ввалилась в его закуток. – В метро авария, и я…

Главный редактор жестом остановил ее. Репортерша закрыла дверь за собой, бросила сумку и куртку на пол и опустилась на стул для посетителей. У нее были розовые от мороза щеки и царапина под носом.

– Как себя чувствует Томас? – спросил Шюман.

– Инфекция прошла, и малярия почти отступила, – сказала она и положила казенную видеокамеру на его письменный стол. – Мне надо где-то расписаться, возвращая ее?

Шюман покачал головой.

– Как он воспринимает ситуацию?

– О чем ты? Что у него нет левой руки? Он ничего не говорил на сей счет, и это ведь выглядит не особенно важным при мысли о том, что с ним произошло и чем все могло закончиться.

По ходу разговора он наблюдал за своей сотрудницей и не заметил в ней особых перемен, за исключением хриплого дыхания. Она умела контролировать свои эмоции, что он очень ценил.

– Ты не простужена? – спросил он.

Она удивленно посмотрела на него:

– С чего ты взял?

– А может, тебе стоит написать хронику об этом деле?

– О моей простуде?

– О Томасе, обо всей ситуации, о вашей жизни сегодня?

– Конечно, – сказала она с еле заметной улыбкой. – За три миллиона.

Он улыбнулся в ответ.

– Я видел, что удалось найти место, где держали Томаса и остальных, – сказал он.

Анника Бенгтзон кивнула.

– Заброшенная маниатта в двадцати трех километрах на юго-восток от Дадааба, – подтвердила она. – По словам Томаса, их, вероятно, возили кругами, наверное, чтобы они не поняли, куда их привезут. Мы ведь никогда не узнаем…