Читать книгу "Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика - Евгений Сатановский"

Так что существовал рынок, который хотел того, чего хотел, и этого не получал длительное время. Это не могло продолжаться бесконечно. И тут возник Фельдблюм. Точнее, Фельдблюмов было несколько. Семья их была крепкой, спаянной и дружной. И с хорошими еврейскими корнями. Которые, в конце концов, привели большую ее часть в Израиль. При том, что папа инициатора и основателя знаменитейшего в 90-х фестиваля «Ханука в Сибири», Самуэль Пинхасович, помимо главной в его трудовой биографии Лабытнанги, успел в 2000-х поработать в аппарате Российского еврейского конгресса. Но, при всех его достоинствах, речь не о нем, а о его сыне. Сын этот оставил в еврейском движении позднего СССР – ранней России след поистине ярчайший.

Паша Фельдблюм на момент основания им и двумя его приятелями-студентами еврейской общины Тюмени был несомненным авантюристом. Из тех, которые идут в конкистадоры, становятся пиратами, основывают корпорации мирового уровня и женятся на кинозвездах. Преград для него не существовало. Проблемы он не замечал – и с легкостью разрешал то, что в принципе разрешимым не было. Почему молодой медик – а он по образованию был именно врачом – решил немедленно после того, как, получив от еврейского истеблишмента города Тюмени полный карт-бланш, начать с культурного фестиваля на Хануку – Б-г весть. Но он так решил. И фестиваль сделал.

Кто представляет себе географические координаты Тюмени – это в Сибири. Кто не знает, когда у евреев Ханука – это в декабре. Декабрь в Сибири – собачий холод, снег и строганина. Строганина – это замороженная рыба с чешуей. Сырая, то есть наверняка кошерная. Под водку. Тоже кошерную. Но это был единственный плюс в идее. Не говоря уже о молодости и полнейшем отсутствии опыта и нужных связей. Не говоря о деньгах. Без которых ни коммунизма, ни фестиваля, ни перестройки не построишь. Только гласность – на тему: а поговорить?

Мир не видел еще более наглой еврейской задумки. Почему, собственно, у ее организатора все и получилось. Западную Сибирь три года подряд в первой половине 90-х в декабре лихорадило. Народ дрался за билеты. Залы были набиты битком. Молодые банкиры и старые нефтяные магнаты стояли в очереди на спонсорство. Артисты получали не просто гонорары – большие гонорары. По тем временам даже очень большие.

Заработал ли на этом организатор фестиваля что-то материальное? Помимо славы человека, который может все, морального удовлетворения, большого опыта и не меньших связей? Да, в общем, нет. По финансам все всегда шло впритык. И даже с дефицитом. Который покрывали друзья, прощали спонсоры или, творя очередные организационные чудеса, отбивал сам Фельдблюм. Он-то умудрялся накладки, которые бы не прошли ни у кого другого, превратить в достоинства и выжать из них что-то совсем невероятное.

Опоздание авиарейса грозило торпедировать концерты Кобзона и Меладзе? Они пели вместе. Зал рыдал. Пролетом в Европу, откуда-то с востока, возвращалась группа «Бони М»? Они задержались в Тюмени и дали там концерт. И на бывшей даче обкома Лиз Митчел пела дуэтом с Ларисой Долиной. При всем доведенном до экстаза местном начальстве, нефтяниках, газовиках и финансистах. Которые до фестиваля Фельдблюма могли надеяться в лучшем случае на шансон.

Жванецкий с его мягкой улыбкой и Розовский с театром, Янковский и Рудинштейн со всем их «Кинотавром» вместе взятым – кто только не приезжал в Тюмень к Паше Фельдблюму! Причем планка была с самого начала поставлена по максимуму. На первом фестивале ошалевшие тюменцы узнали, что великий Ирвинг Берлин был сыном кантора местной синагоги. Сам он к тому времени уже почил в возрасте 101 года, но его дочь и внучка на родину предков из Америки приехали.

То есть молодой, похожий со своими кудрявыми волосами то ли на решительного брюнетистого ангела, то ли на барашка из пасторали, Фельдблюм превратил-таки столицу Западной Сибири в центр еврейской культурной жизни общероссийского, и отчасти даже мирового значения. Почему его не пристрелили по дороге, благо тема была для братков самая та, – история умалчивает. То ли решили не связываться с евреями. Не понимая, чего от них ждать. То ли еще что, в том же роде. Во всяком случае, автору запомнился только один серьезный инцидент, в ходе которого мог быть застрелен в зале гостиничного ресторана Олег Янковский, в котором любимого артиста просто не узнали. Но обошлось.

Во всяком случае, на первом фестивале. Дальше все пошло по накатанной. Хотя, надо сказать, полеты, поезда и речные поездки по Оби, составившие маршрут перемещения между фестивальными городами во время подготовки – к счастью, летней, автору запомнились на всю жизнь. Для москвича впечатления, полученные там, были незабываемыми. Не Сан-Франциско с Барселоной…

Стоит отметить, что дальнейшая еврейская – и нееврейская биография Паши Фельдблюма была связана уже с Москвой. Куда он перебрался не без участия автора во второй половине 90-х. После чего над Хоральной синагогой был восстановлен золоченый купол, украшающий ее и по сей день. И начал действовать под патронатом Юрия Лужкова Межнациональный футбольный чемпионат, первым победителем которого в свирепой борьбе с соперниками стал московский «Маккаби». Лужкова – потому что Фельдблюм умудрился войти в команду московского правительства и в ней играл на славу.

Создателем и капитаном футбольного «Маккаби» был именно Паша, хотя сам клуб существовал и до него. В команде числились миллиардеры, банкиры, несколько членов российского правительства и один раввин – любимый народом Довид Карпов. Который во время игры свою бороду – знаменитую, длиной по колено, скручивал и хитроумно подвязывал, чтобы не мешала. Как и во время тренировок карате, которым тоже, в свободное от синагоги время, занимался.

Участие Фельдблюма в еврейской общественной жизни было ярким, удивительно позитивным и всегда заканчивалось крупной головной болью для всех его друзей. Поскольку он умудрялся начинать – и успешно заканчивать! – проекты, за которые никто другой в здравом уме и трезвой памяти в жизни бы не взялся. Вроде гектара в центре Москвы, на «Горке», напротив Хоральной синагоги, который, по его идее, должен был стать еврейским городским кампусом и культурным центром. И если бы синагогальные интриги не заставили его отойти от процесса строительства, кампус там бы стоял.

Как стоит на бывшей улице Архипова отреставрированное здание – бывший офис Российского еврейского конгресса, а сегодня – Еврейского Агентства, к которому изначально именно он приложил руку. И много что еще – будь то в рамках работы Ваада СССР, Ваада России, РЕКа или Московской еврейской религиозной общины. В работе которых он участвовал, пока интерес к бизнесу не перевесил. Благо евреев на общественной поляне появилось столько, что можно было наконец заняться и собственными делами.

Ваад России – конец иллюзий

Когда СССР дышал на ладан, но еще существовал, отечественная политическая и прочая элита занималась политикой федеральной. РСФСР формально была страной, и все признаки государства у нее были. Но собственно российские государственные институты пребывали в рудиментарном состоянии. Шли туда на работу только те, кого в центральные структуры не брали. И ожили эти институции, наполнившись смыслом, только когда стало окончательно ясно: единого Советского Союза вот-вот не будет. И все, кто занимал там высокие посты, окажутся не у дел.