Читать книгу "Спасти СССР! "Попаданец" в пенсне - Валерий Белоусов"

Которые уже к середине семидесятых перебрались под крышу своих хозяев — в Мюнхен и Вермонт… Но сколько мерзости и дряни они успели посеять в душах читателей «Юности» и «Нового мира»!

Чёрт побери! Да ведь американцы в середине семидесятых делали обоснованный прогноз — что Советский Союз — это ОЧЕНЬ надолго, минимум лет на сто пятьдесят… а что? Советский Союз очень силен, нефти огромное количество, леса много, страна богатейшая — кто скажет, что это было не так?

Очевидец пишет: «Первое, что меня поразило на Западе (хотя мне казалось, что я ко всему был готов), — это то, как они до жути боятся великий Советский Союз, как они все дрожат перед ним — и как особенно дрожит Европа…»

Известный антисоветчик, издатель (на деньги ЦРУ) журнала, в Союзе именовавшегося «Тамиздат», как-то 23 февраля задумчиво произнёс: «Я не знаю, как буду себя вести, когда наконец увижу ребят с родными красными звёздочками на пилотках, марширующих по Парижу».

И говорил он это — вполне серьёзно…

Но, знаете? Есть такой маленький жучок — термит… неслышно, бесшумно он точит, точит, точит…

Стругацкие и галичи, Окуджавы и рождественские, ахмадуллины и евтушенки… жучки.

Ведь ясно же было! Если сменится общественный строй — будет хреново… Большинству станет жить гораздо хуже — это же ясно. Самое страшное, что из жизни будет выброшена очень большая часть ещё работоспособного населения, которая в новой жизни не сможет себя найти по ряду причин (ну, скажите, кому при капитализме нужны исследователи среднероманской поэзии или теоретики-кристаллохимики? Позволить человеку за государственный счёт наблюдать облака, как говорят в Китае, — это может только социализм.). Эти люди ни в чем не виноваты.

А так ли не виноваты?

Поколение Шуриков! — назову их я… Помните Шурика из «Операции „Ы“» — который не работает, а подрабатывает, который неуклюж и инфантилен…

«Никогда, никогда я не сброшу кеды, в поездах, в поездах — я всю жизнь проеду…» — куда они ехали? Да хоть куда… за туманом, знаете…

Перекладывая ответственность за свою единственную жизнь — на начальство, учителя, комсорга, жену…

Армия майонезов, с гитарами в руках… воспетая Стругацкими.

(Дались же автору эти Стругацкие? — да ведь это квинтэссенция интеллигенции! С фигой в кармане белого халата…)

И просрали страну! Проболтали в курилках…

Будьте же вы прокляты, интеллигенты… Не мозг нации, а — как определил их тов. Ульянов — да, совершенно правильно!

Хрустнув жалобно, карандаш переломился…

Берия досадливо покачал головой, сожалеюще поцокал языком… С детства выросший в сугубой бедности, он жалел хорошие вещи!

Интерлюдия.[99]

Прежде всего, спрашивает Взыскательный Читатель, откуда Лаврентий Павлович про «шестидесятников» узнал? Ничего удивительного… по прибытии в наши поганые времена, в славном посёлке Коренево, где некогда бывал и я, он перед сном очень быстро, но по своему обыкновению тщательно, просмотрел разрозненные номера «Огонька»… Кроме новых, интересных и весьма неожиданных сведений о себе самом (впрочем, Leonem mortuum etiam catuli mordent! — и еще вчера мёртвый, но по-прежнему грозный для врагов Советской России лев только презрительно хмыкнул на жалкое тявканье журнальных щенков…

Но всё же его сердце болезненно кольнуло!) — в гнусно прославленном издании в нескольких публикациях повествовалось о неоценимой роли демократической интеллигенции, а равно о её подвигах в борьбе с проклятыми красно-коричневыми…

Чем же конкретно вам не угодил Булат Шалвович? — спрашивает в этой связи Взыскательный Читатель…

Мерзопакостной натурой своей, отвечу я… вот характерный отрывочек из интервью, которое с дурным восторгом публиковал светоч перестройки: «Меня вновь отправили в запасной полк, где я опять мучился, пока не пришли вербовщики. Выбирать. Я уже на фронте побывал, я уже землянки порыл, я уже наелся всем этим.

— То есть романтизм, с которым вы рвались на фронт, уже весь был разрушен?

— Никакого романтизма. Один офицер набирает в артиллерию большой мощности, резерв Главного командования. Стоит где-то в Закавказье, в горах. Не воевала с первого дня. И не предполагается, что будет воевать. Подумал: что там-то может быть трудного?

Снаряды подносить — эта работа мне не страшна.

А что еще? Думаю: такая лафа. И я завербовался. Большинство ребят на фронт рвались. Потому что там жратва лучше была. И вообще повольнее было. Если не убьют, значит, хорошо. А я пошел в эту часть…»

И ещё, с надрывной тоской: «Мало кто думает о том, что немцы сами помогли Советскому Союзу себя победить: представьте себе, они бы не расстреливали, а собирали колхозников и говорили им — мы пришли, чтобы освободить вас от ига. Выбирайте себе форму правления. Хотите колхоз — пожалуйста, колхоз. Хотите единоличное хозяйство — пожалуйста.

На заводах то же самое — делайте свою жизнь. Если бы они превратили наши лозунги в дело, они могли бы выиграть войну. У них была, конечно, жуткая ошибка с пропагандой».

Ах, как жаль, что не знал герр Геббельс, что пропадает такой замечательный кадр… уж он бы пропаганды для оккупантов наладил!

Поневоле задумаешься о сталинской доброте — надо было всю семейку врагов народа выкорчёвывать до седьмого колена… А то папулю-троцкиста расстреляли — и никто еще не доказал, что это было зря, а сыночек — вот он! Не у станка, не в забое — в Переделкино, на уютной писательской даче, мучается, страдает…

А тем людям, которых вы описываете — замечает далее Доброжелательный Читатель…было ещё виднее, они стержень первые потеряли. И поскольку могли, стали орать об этом, усугубляя ситуацию. Ну, типа, дом горит, надо что-то делать, давай плеснём бензину. Кто-то сознательно, кто-то как полезный идиот.

Так что убирать Евтушенко-стругацких — это правильно. Если температура за 40, то её надо сбить, но это не лечение.

Согласен! — отвечу я…

Герпес, он ведь тоже практически не лечится, но предотвратить его рецидивы можно, а значит, нужно…

А лечение… что лечение. Диагноз ещё сам товарищ Сталин поставил: «Без теории нам погибель, без теории — нам верная смерть…»

Да кто эту теорию б разрабатывал? Кукурузник?

Или Суслов с Черненко… те ещё мыслители!

Но — aut bene, aut nihil…

Зачем же в свой последний день на этой грешной земле Лаврентий Павлович думал о таком убожестве, как интеллигенция? Да раньше как-то времени не было…

А тут выпала свободная минутка. Если бы Читатель знал, какие глупости лезут в голову автору в редкую минуту праздности…)

Вы будете смеяться, но на чудной планете, где девять месяцев зима, а остальное — лето, тоже в сей миг говорили о журнале «Огонёк» и о советской интеллигенции…