Читать книгу "Королевский гамбит - Дмитрий Скирюк"

— А он у вас, часом, не бодяжный? — подозрительно спросил Петухов, с сомнением разглядывая бутылку.

Продавец сверкнул кавказским взором из-под козырька своей массивной кепки и проворно растопырил пальцы.

— Э, зачем так плохо говоришь? — укоризненно завозмущался он. — Хароший вещь, савсэм свежий. Не веришь — давай открою! Бери культурно, зачем ругаться?

Петухов опять заколебался — не купить ли две, потом решил повременить. Он принял из окошка ворох подмокших бумажных десяток и два рубля мелочью и полез в карман за кошельком.

Пить на улице было как-то холодно и неудобно, Петухов чуть ли не бегом добрался до своей квартиры, сбросил мокрую куртку и с бутылкой в руках поплёлся на кухню.

Пробка поддавалась удивительно тяжело. Жесть гнулась и скрипела, никак не удавалось подцепить её открывалкой. Петухов потел и отдувался. Потом вдруг что-то хрустнуло, бухнуло, пробка со звоном ударила в потолок и из горлышка клубами повалил густой зелёный дым. Петухов, на некоторое время совершенно ослеп, оглох и перестал воспринимать происходящее. «Надули!» — только и успел подумать он, выронил консервный нож, замахал руками, закашлялся и рухнул на стоявший позади него табурет.

Дальше была темнота.

Очнулся Петухов на полу, рядом с опрокинутой табуреткой. Голова болела ещё сильнее, линолеум неприятно холодил левую щёку и ухо. Должно быть, без сознания он провалялся несколько минут, потому что дым уже успел развеяться. Стараясь не делать резких движений, Петухов с кряхтением поднялся, сел, помотал головой и осторожно огляделся.

— Вот, блин, попал, так попал, ёксель-моксель… — пробормотал он, с опаской глядя снизу вверх на злополучную бутылку. — Это ж надо, так нарваться! Чтоб я, да ещё когда-нибудь…

Он вдруг осёкся и умолк.

На столе кто-то сидел. Это было маленькое, ростом в локоть, существо, покрытое пушистым жёлтым мехом, с круглыми глазами-бусинками, похожее на персонажа из детской программы «Улица Сезам». Сначала Петухов решил, что это кукла, и уже задался вопросом, откуда она взялась у него дома, но тут существо моргнуло и пошевелилось. Петухов похолодел.

— Вы… Ты… — пробормотал он и сглотнул.

Через мгновение в голове прояснилось, и сразу вспомнились бутылка, дым и нужные слова.

— Вы — Джинн, да? — охрипшим голосом спросил Петухов.

— Нет! — вдруг закричало существо, на поверку оказавшееся говорящим и почему-то очень испуганным. — Нет! Джинн уже ушёл! Я Тоник.

— Какой ещё Тоник? — опешил Петухов.

— Обыкновенный, — пояснило существо. — Вы, когда бутылку покупали, этикетку видели? Так там большими буквами написано посередине: «Джин», а внизу, маленькими: «Тоник». Так вот, я и есть тот самый Тоник… Кстати, спасибо, что выпустили. Там, внутри, не очень-то удобно.

— А… э… пожалуйста, — пробормотал Петухов. — А куда ушёл э-э… Джинн?

— По делам, — лаконично отозвался Тоник.

Повисла пауза. Тоник моргал и оглядывался. Петухов не знал, о чём ещё его спросить. Потом его осенило:

— А вы, простите, желания тоже выполняете?

— Нет, что вы, — Тоник смущённо потупился и поковырял столешницу ножкой. Вздохнул. — Мы так… — он помахал лапкой, — сбоку припёка.

Уважение Петухова к Тонику мгновенно испарилось. Похмелье не желало проходить, и настроение у Петухова стало резко портиться.

— А для чего тогда ты сидел… там? — Он кивнул на бутылку, мимоходом перейдя на «ты».

— Для компании, — простодушно пояснил Тоник. — Одному ведь скучно.

— Скучно, — мрачно согласился Петухов. — А ну, полезай обратно!

— Это ещё зачем? — насторожился он.

— Отнесу тебя назад в ларёк. Обменяю как брак. Ну!

Тоник надулся.

— Меня нельзя в бутылку, — объявил он. — Я туда не влезу.

— Раньше ж помещался.

— Так это с Джинном! А так…

— Ну вот что, хватит болтать! — раздражённо заявил Петухов, шагнул к столу, сграбастал взвизгнувшего Тоника, оказавшегося на ощупь вполне материальным, и попытался запихнуть его в бутылку. Тоник пищал и отбрыкивался, потом стал царапаться и верещать.

В следующую секунду — Петухов даже не успел ничего понять — какая-то сила приподняла его и шлёпнула, и он снова оказался на полу.

Петухов помотал головой. Посмотрел на стол. Тоник сидел возле бутылки как ни в чём не бывало и прихорашивался.

— Видите ли, — чуть дрожащим голосом сообщил он Петухову, — это всё напрасно. Вы не сможете мне причинить вреда.

— Это почему же — не смогу? — поинтересовался Петухов, нашаривая на плите сковородку.

— Такой закон, — сказал Тоник, на всякий случай бочком отодвигаясь на другой край стола. — Вы сказки в детстве читали? Там написано, что Джинн не может причинить вреда тому, кто его выпустил. А я — наоборот, то есть вы мне… Ай!

Тоник увернулся, сковородка с грохотом ударилась о стол, а неведомая сила снова подхватила Петухова и с разворота шваркнула о пол. На сей раз его приложило изрядно; в глазах долго плясали звёздочки, а в ушах пели птички. Похожие ощущения были, когда бывшая жена Петухова как-то раз дала ему по голове этой самой сковородой.

— Вот видите, — констатировал Тоник, выглядывая из-за радиоприёмника. — Вы ничего мне не сможете сделать. Да, кстати, что у нас на завтрак?

— Пошёл к чёрту! — раздражённо сказал Петухов.

— Но я есть хочу! — растерянно ответил Тоник. — Легко, вы думаете, сидеть в такой банке двести пятьдесят лет без еды?

— С какой стати я должен тебя кормить?

Тоник вылез целиком, уселся на приёмник и поболтал ногами.

— Я же объяснял, — снисходительно сказал он, — что я не Джинн, а Тоник. Если Джинн обязан выполнять ваши желания, то я — совсем наоборот. То есть это вы обязаны выполнять мои… Так что у нас на завтрак?

— Господи… — простонал Петухов. — Ну за что мне это всё? Мало мне похмелья, так ещё и это… Откуда ты только взялся на мою голову?!

— Как откуда? — удивился Тоник. — Из бутылки…

До наступления вечера Тоник успел извести Петухова вконец. Сперва пришлось готовить ему завтрак — непременно сладкие хлопья с молоком. Молока в доме не оказалось (равно как и хлопьев), и Петухову пришлось бежать в соседний магазин, ругаясь и постанывая от нарастающей боли в затылке, которая, однако, сразу прошла, едва он вернулся домой.

Едой дело не закончилось. Поев холодного и мерзкого на вид месива, Тоник простудился и охрип. Петухов было обрадовался наступившей тишине, но теперь ему пришлось бежать в аптеку за лекарствами, лепить горчичники на жёлтый мех и после отдирать присохшие бумажки. Визгу было — не оберёшься, невидимые оплеухи следовали одна за другой, Петухов раз за разом оказывался на полу. Наконец захворавшего Тоника удалось угнездить на диване, замотать в мохеровый шарф, напоить чаем с мёдом и лимоном, и всё успокоилось. Чай Тоник пил через соломинку, время от времени громко булькал и идиотски при этом хихикал.