Читать книгу "Евангелие от Крэга - Ольга Ларионова"

Первым среагировал кормщик: он издал какой-то птичий крик, и тотчас плавун ударил своими лопастями по воде и резко подался назад; хвост его, постоянно торчавший закорючкой, разогнулся и ушел под воду, так что цепь, соединяющая его с плотом, шлепнула по поверхности и ушла вниз, точно якорь. В одно мгновение кормщик перемахнул на спину плавуна, и тот мощными движениями плавников унес своего хозяина на добрый полет стрелы от плота. Нападающие этого словно и не заметили – как видно, плавун их вовсе не интересовал, а кормщик считался лицом нейтральным. Зато все взгляды были обращены на плот; Харр прямо-таки потрохами почувствовал, как скрещиваются они именно на нем.

– Шесты! – крикнул он. – Не давайте загнать себя к берегу!

С лодок к плоту потянулись багры.

– Багры не рубить, а нападавших сбивать в воду, как я вас учил! Кто прорвется – пропускайте, это мой будет!

Такого разбойная свора никак не ожидала – выстроившись вдоль кольев плота, зелогривцы точными ударами тяжелых походных сапог сбрасывали каждого, кто пытался перепрыгнуть на дощатый настил, обратно в воду; вместо того чтобы сразу же ввязаться в драку, где еще неизвестно, кто кого; плотовики получили преимущество – шестами и мечами они забивали тех, кто барахтался в черной воде на расстоянии удара. Первым удалось-таки проскочить на середину, но тут уж им пришлось иметь дело со славным рыцарем Харром по-Харрадой, который тоже рад был сорвать на них накопившуюся злость. Дяхон прикрывал, да два менялы помоложе достали припрятанные мечи, которыми рубили на удивление сноровисто. Скоро четыре тела в так и не выясненной степени живучести полетели в воду, и Харр приказал было рубить днища у осиротелых лодок, как из кустов тихо выползли еще три. Настораживало то, что в каждой было всего по два человека: один на веслах, другой, пригнувшись на носу, зажимал что-то в руке.

На плоту раздался крик ужаса – Харр даже не разобрал, кричали не то «щучень», не то «жгучень»; плотовики налегли на шесты с такой отчаянной силой, что послышался треск ломающегося дерева. Харр даже не успел предположить, чем вызван этот переполох, как носовой на передней лодке, держась, впрочем, на приличном расстоянии от плота, размахнулся и швырнул в эелогривцев какой-то небольшой предмет вроде глиняной бутылочки. Стражи шарахнулись врассыпную, послышалось булхыхание наиболее проворных, предпочитавших очутиться в воде; но в этот миг, опережая расчетливый разум, у Харра сработал инстинкт: как учили его еще в отрочестве отбивать выпущенные из пращи колючие орехи, смоченные ядом хамей, он вскинул сверкнувший в звездном сиянии меч и плашмя отбил зловещий предмет, готовый уже коснуться палубы. Раздался кракающий звук, и бутылка, раскалываясь на лету, устремилась обратно. Лодка, управляемая всего одним гребцом, неловко дернулась, но увернуться не успела, и глиняные осколки обрушились на нее крупным градом. Едкое лиловое пламя занялось тут же узкими языками, одевая лодку растекающейся пеленой смрадного испарения. Шесты заработали с удвоенной силой, и плот принялся отходить обратно к Серостанью; щупальца ядовитого тумана тянулись за ним, но догнать не могли, таяли.

– Возвращаемся? – почему-то шепотом спросил Дяхона Харр.

– Нельзя, – так же тихо отвечал тот. – Это ж по амантову приказу, не иначе.

– А не лихолетцы да подкоряжники?

– Не, куда им! У них ножи да мечи, а тут – ог-жигун. Да только против них он обернулся, так что на лодках, почитай, и в живых уже никого ни осталось.

– Яд?

– А то! Да еще и с заклятием. Жиру с ластышей озерных натопят, отравы подмешают и заклянут. Так они и от неприятеля отбиваются – запечатывают ог-жигун в бочонки и спускают их по дорожкам серебряным прямо в ровчик, там жир растекается, а поелику заговорен он, то сразу вспыхивает; ядовитый туман тут всех, кто к становищу рвется, и потравит, так что скотину потом на эти земли выводить нельзя.

– А как же сам город?

– Так он же на горе!

Харр присел на корточки у края плота, ополаскивая меч, вспомнил лысого аманта, уговаривавшего их остаться до утра. Не этот ли лодочников подослал? Нет, пожалуй, не этот. Другой, про которого коваль говорил: хват. А этот, похоже, знал, да жалостливым оказался. Видно, задумано было захватить одного Харра, и охряной лысун решил избежать ненужных жертв.

Да, похоже, в эту сторону ему теперь путь заказан. Только с чего бы?

Между тем подплыл кормщик и принялся торговаться – просил вдвое, а то грозился один в Межозерье податься. Менялы купецкие справедливо рассудили, что с одними шестами они далеко не уйдут, наутро их на свежих лодках неминуемо догонят (были уверены, что это обычный грабеж); выходило, что двойная плата не так уж страшна. Харр было возмутился, по Дяхон популярно объяснил ему, что все путем, поскольку, когда кормщика нанимали, уговору о возможной драке не было.

Харр плюнул в воду и махнул рукой – не свои же деньги, в самом деле. Тем паче что в кармане после расчета с ковалем оставались всего две монетки.

Когда добрались наконец до Межозерья, Харр употребил их на то, что выторговал на них у телеса, кормившего всю стражу, тонкую, с узором синеную чашу с подчашником; телес, само собой, чашу эту украл, но Харр-то купил ее честно, так что с совестью у него было все в порядке.

Махидушка, увидев чашу, от радости прямо зашлась – не в цене было дело, а в том, что мил-сердечный друг стал домашней утварью обзаводиться, а это несомненно было добрым предзнаменованием. Харр же, скользнув взглядом по стене, обнаружил жемчужную ниточку, все еще сиротливо висевшую на сучке. Ни о чем спрашивать не стал, и так видно, что не заходила.

К аманту на доклад отправился мрачнее тучи. Тот поначалу благодушествовал, похихикивал над менялами, но, когда дошло до нападения, взбеленился.

– Охамели, за своим рвом сидючи! Поговорить придется с менялами, чтоб разнесли это по окрестным становищам, – оставим серозадых без прибытка! А ты давай насчет женихов…

Он и это доложил – скороговоркой, потому как надо было вернуться к нападению.

– Сами виноваты, на звезды глядели, а вот горбани, те учуяли – глаз с кустов не спускали, в кучу жались.

– Они пирлей лучше нас углядывают, – согласился амант. – Одно слово твари. И те, и эти.

– Ну а нам на то и ум дан, чтоб от них отличаться, – с несвойственной ему назидательностью изрек менестрель. – Ежели б мы изготовились, то половину лодочников можно было бы положить прежде, чем они к плоту подойдут.

– Нет, – мотнул головой амант, – негоже. Я пробовал всем по копью выдать, да мало проку: весь поход с собой таскай, а потом один раз кинь – да мимо. И задержка выйдет: то ли копье в руке держать, то ли меч. Несподручно.

– Так, да не так, – упрямо гнул свое Харр. – Что словеса в воздухе развешивать – я тебе эту новинку в деле покажу. Одна у меня только загвоздочка…

– Я все-таки амант, ты забыл? Говори, все будет!

– Опять же словами не скоро объяснишь. Лучше дай мне какую-нибудь грамотку, а то знак, чтобы мне ни в чем отказу не было, ежели я на оружие попрошу. Не боись, для себя не разживусь.