Читать книгу "Источник счастья. Небо над бездной - Полина Дашкова"

— Вы знаете обо мне достаточно, чтобы не питать иллюзий. Этоне шутка, не ошибка. Это я. Я, собственной персоной.

Берлин — Мюнхен, 1922

Поезд тронулся, а князя все не было. В последний моментФедор вскочил в вагон. Проводник убрал ступеньку, закрыл дверь. Прежде чемпройти в купе, Федор выкурил папиросу в тамбуре, проводил взглядом убегающую,ярко освещенную фонарями платформу, надеясь, что все-таки увидит знакомуюфигуру.

Платформа кончилась. За окном стало темно. Князь так и непоявился.

«Допустим, он решил надуть меня, — думал Федор, покамедленно шел по коридору мягкого вагона, — он блефовал с самого начала. Сдоктором Крафтом вовсе не знаком или знаком шапочно, и рекомендация его ничегоне значит. Авантюрист, мошенник, колдун, шпион. Если он все-таки исчез, какие уменя варианты?»

Он не успел ответить себе на этот вопрос. Зашел в купе.Князь сидел по турецки на диване. Ботинки валялись в проходе. Серые хлопковыеноски были явно не первой свежести.

— Сюр-при-из! — пропел он необычно высоким голосом. —Садись, дорогой, гостем будешь.

— Добрый вечер, — сухо поздоровался Федор.

— Я нарочно прошел через другой вагон, — объяснил князь, —мало ли какие люди решат тебя проводить? А ты что подумал?

Федор молча снял пальто, повесил на вешалку, толкнул ногойсвой маленький чемодан под сиденье, выскочил в коридор и захлопнул дверь купе.

За окном был мрак, ничего, кроме своего отражения, Федор невидел. Но, вглядевшись, стал различать огоньки, смутные очертания домов,деревьев. Ночной пейзаж просвечивал сквозь его прозрачное лицо, проносилсямимо, непрерывно менялся. Зеленый отблеск семафора скользил от зрачка к зрачку,высвеченные станционным фонарем провода косо пересекали нос и скулы, очертаниекрыш двух далеких домиков у горизонта на мгновение совпало с линиями бровей.

Он прижался к стеклу носом. У прозрачного двойника вместодвух глаз стало три. И вдруг почудилось, что сквозь этот несуществующий третийглаз глядит в ночную мглу берлинских предместий микроскопическая древняя тварь.

На самом деле только сейчас, через двое суток после визитаСтепаненко, Федор окончательно пришел в себя.

Он до сих пор не понимал, как ему удалось в тот вечердобраться до своей комнаты. Сознание он потерял там, а не в прихожей, не вкоридоре. Очнулся в полной темноте, обнаружил, что лежит на полу. Переждал,когда отпустит очередная судорога, сумел вскарабкаться на кровать, вдругсделавшуюся непомерно высокой и неприступной, как вершина горы.

Ночью жар сменялся ознобом. Боль расходилась волнами изцентра мозга, сжимала череп раскаленным стальным шлемом. В глазах вскипалислезы, кипяток бежал по щекам, и позже, когда удалось встать, взглянуть взеркало, он удивился, что на лице не осталось ожогов.

Утром, шатаясь от слабости, он все-таки вышел к завтраку.Выпил три чашки суррогатного кофе с сахарином, но съесть ничего не смог. Сидел,дрожащими пальцами крошил мякиш булочки. Голова все еще болела. Судя посильному ознобу, температура была не меньше тридцати восьми.

Впервые подобный приступ случился у него в ноябресемнадцатого, когда он хотел застрелиться. Тело свело судорогой, боль оглушила,он не сумел прикоснуться к револьверу.

Потом был второй приступ, в июне восемнадцатого, когда вквартире Ленина ночью из-за приоткрытой двери доносился рассказ Юровского обубийстве царской семьи. Палач спокойно, подробно отчитывался, как убивал детей.Свердлов и Ленин слушали, попивая чай. Федор не выдержал. Он расстегнул кобуру,еще не зная, в кого именно выстрелит. Приступ повторился. Как только рукапотянулась за оружием, тело свело судорогой. Выстрелить в любого из троих,сидевших той ночью в столовой, было бы равносильно самоубийству.

Многие виды паразитов способны манипулировать организмомхозяина. Те, что откладывают яйца внутри рыбы, а вылупляются внутримлекопитающего, заставляют рыб подниматься на поверхность, чтобы медведям илисам было легче съесть их. Мыши и крысы, зараженные цистами, не боятся кошек.

Когда паразит находит постоянного хозяина, он, как правило,убивает его, пожирая изнутри, размножаясь в немыслимых количествах. Но бываютредкие исключения. Есть виды, которые не спешат размножаться, желают пожить всвое удовольствие. Им некуда спешить, на их счету миллионы лет. Они заботятся осохранности своего жилища. Именно с этим связан эффект омоложения. Крошечныедревние твари проводят капитальный ремонт в доме. Сильное волнение, отчаяние,тем более желание покончить с собой они чувствуют. В организме хозяина резконарушается гормональный баланс, меняется состав крови. Твари воспринимают этокак угрозу своей жизни и пускают в мозг дозу парализующего яда.

В первых двух случаях было именно так. Сначала мощныйэмоциональный всплеск, потом судорога и боль. Но сейчас схема поменялась.Голова взорвалась болью прежде, чем Федор занервничал, испугался. Не могло бытьникаких тревожных сигналов изнутри его организма.

— Получается, ты чувствуешь опасность раньше меня? Извне? —беззвучно пробормотал Федор и увидел, как шевелятся губы его прозрачноготрехглазого двойника на темном стекле. — Ты не только чувствуешь, но мыслишь,оцениваешь ситуацию, навязываешь мне решение? Да, ты оказался прав. Степаненкопровокатор. Это была проверка. Если бы я согласился, он бы выстрелил. Но яосознал это лишь благодаря приступу боли. Я должен благодарить тебя? Для тебя ятоже Дисипулус ин коннивус?

Он вспомнил, что в университете, перед кафедрой нервныхболезней, когда он хотел спросить о докторе Крафте, голова тоже заболела.Приступа не случилось, но вспышка боли не дала ему сделать глупость.

Явился контролер, пришлось вернуться в купе. Билеты были уФедора, во внутреннем кармане пальто. Князь заранее забронировал места в мягкомвагоне, утром позвонил в пансион, велел отправиться на вокзал и выкупить.Только тогда Федор узнал, что едут они в Мюнхен, доктор Крафт уже оповещен обих приезде и ждет их с нетерпением.

— Ты бледный, вид у тебя усталый, — заметил князь.

— Простыл.

— Что делал два дня?

— Лежал в номере, пил аспирин.

— Кто тебя навещал?

— Никто.

— Зачем врешь? Не надо, — князь укоризненно покачал головой,— не будешь мне доверять, я обижусь.

— Ну да, приходил нищий русский эмигрант, клянчил денег. Яне вру. Он действительно никто.

— Разве «никто» сумел бы найти тебя? Разве ты заболел бы такпосле встречи с «никто»?

Федору вовсе не хотелось обсуждать визит Степаненко. Скореевсего, князь понятия не имел, кто и зачем приходил и приходил ли вообще. Онпытался вытянуть информацию для каких-то своих целей.