Читать книгу "Месть Блэка - Inferiat"

и вытащить тебя из Азкабана было бы очень… проблемно.

— Я удержу себя в руках, Томас, — пообещал я старику, на несколько мгновений прикрывая глаза.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул адвокат. — Еще одно, я обязан предупредить. Учитывая, что некоторых здесь присутствующих по правилам — нет… А Дамблдор, похоже, выложил все свои самые старые козыри, сегодняшнего ему не простят в любом случае. Так вот, если что-то вдруг пойдет не так… Не должно, конечно, но я обязан учитывать все варианты. Если что-то пойдет не так как запланировано, мы все равно сможем это оспорить, нас поддержат многие. Так что я прошу тебя, не наделай глупостей.

— Я уже пообещал, — укоризненно посмотрел я на Томаса, вздыхая.

— Вот и чудненько, — кивнул маг, безмятежно улыбнувшись. — Значит, наша стратегия теперь такая…

* * *

Члены Визенгамота зашептались между собой после выступления приглашенной директором Макгонагалл, которая выступала свидетелем Дамблдора, а затем и после речи самого Верховного чародея. Первая рассказала, как после смерти Поттеров Дамблдором было принято решение оставить младенца у ближайших кровных родственников и он попросил ее проконтролировать, чтобы те точно забрали младенца, оставленного у порога их дома. Рассказала о добропорядочной семье магглов, за которыми проследила по приказу директора, согревающих чарах и заклинаниях защиты, которые лично накладывала на люльку, а затем в течение недели присматривала за домом Дурслей, удостоверившись, что с маленьким Гарри все в порядке. После добавила и про любящую семью Уизли, которые уже готовы принять маленького Гарри к себе, об успехах старших братьев, которые окончили Хогвартс с отличием и уже нашли себе престижную работу.

Директор разразился длинной речью о трудном решении оставить надежду магической Британии в единственном безопасном месте, где его бы точно не искали уцелевшие сторонники Волдеморта, рассказал о кровной защите, которую дала жертва матери Гарри, спасавшей от монстра собственное дитя. После он вдобавок поведал Визенгамоту об ошибке, которую совершил, доверившись единственным кровным родственникам, о том, как и думать не мог, что те отнесутся к Гарри как к подкидышу. Также его речь содержала еще один список сожалений, который оканчивался пространной речью о том, что, несмотря на мою невиновность, Дамблдор не может оставить маленького ребенка только что вышедшему из Азкабана неженатому магу. Распинался он, к слову, и о сложности воспитания, которое именно я, к сожалению, не в силах дать юному Поттеру так, как это сделает несомненно добропорядочная, большая семья Уизли.

Было, если честно, очень жаль, что подобный судебный процесс не предусматривал применения веритасерума. Я бы с удовольствием залил в его лживую глотку все имеющиеся в стране запасы и тогда бы послушал, что он запоет, да и остальным присутствующим дал услышать, мне же не жалко. Но пока что всё, что мы могли сделать — это просто мирно сидеть, не нарушая порядка, чтобы не добавить себе сложностей, и это довольно сильно угнетало, но я уже обещал и Томасу, и самому себе, что буду держать в узде магию и собственный характер. Ради Гарри я должен был потерпеть, как бы сильно не хотелось уволочь бородатую сволочь в ритуальный зал Блэк-хауса.

Выступала также и сама Молли, которая с притворными слезами, лицемерие в которых я чуял даже на расстоянии, говорила о том, что готова взять на воспитание своей хорошей подруги и окружить его заботой и любовью. О том, что у Гарри никогда не будет ни в чем недостатка, так как Артура повысили и они могут содержать подопечного как подобает члену древнейшей семьи.

Но даже и так, на лицах у членов Визенгамота проскальзывало сомнение. Оставить наследника древнего магического рода магглам — нонсенс! Предателям крови… Хоть сейчас это слово звучало только от представителя древнейших семей, — нонсенс вдвойне. Впрочем, сторонники Дамблдора вполне нашли утешение в его речи. Посмотрим, как изменятся их лица, когда они услышат сторону самого Гарри, а также услышат наших «свидетелей».

— Для дачи показаний приглашается Гарольд Джеймс Поттер! — слова Министра заставили все шепотки тут же умолкнуть. Некоторые маги даже подались немного вперед, чтобы разглядеть прежде не показывающегося на глаза Гарри.

Фигурка мальчика, кажущегося ещё меньше в таком огромном зале, нерешительно прошла к специально выставленному стулу, и Томас встал рядом с ним для моральной поддержки. Вопросы, которые задавал Джефри, были неприятными, но нужными. Под контролем адвоката Гарри рассказал о своем детстве, как он не знал ни о том, что был магом, ни о том, что его родители и он сам являлись национальными героями. О том, как жил в чулане под лестницей, как донашивал вещи за Дадли, о травле в школе. Позже добавил и про холодное отношение со стороны родных тети и дяди, которые постоянно заставляли его работать по дому, но в ответ на выполненные задания он не получал даже похвалы, о постоянном понукании и попрекании даже куском хлеба. О том, как встретил меня.

Речь Гарри была прямой и честной, и вызывала среди большей части магов лишь сочувствие и негодование, я чётко видел это по их лицам. Даже Фадж с непониманием глядел на Дамблдора и нервно кусающую губы Минерву, которые отдали младенца в якобы «любящую» семью.

Наконец, вопросы для Гарри закончились. Дамблдор же не подал голос ни единого раза, лишь виновато глядя в сторону мальчика. В животе тянуло мерзким чувством беспомощности, я совершенно не желал, чтобы Альбус вообще существовал в одном помещении с крестником, но пока что вынужден был просто терпеть.

— Молодец, Гарри, — улыбнулся немного бледному мальчишке Томас.

— Для дачи показаний приглашаются… Вернон и Петуния Дурсль! — почти одновременно с ним огласил Фадж список наших свидетелей. Два министерских служащих провели нервных и трясущихся Дурслей, которые встали посреди зала. — Мистер Джефри, задавайте ваши вопросы.

— Спасибо, господин Министр, — ответил адвокат и, уже повернувшись к свидетелям продолжил: — Прошу вас, отвечайте по одному. Вы мистер и миссис Дурсль, проживающие по адресу графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре?

— Да! — ответил явно нервничающий Дурсль, старающийся не смотреть в сторону Гарри и меня.

— Да, — несколько тише ответила Петунья, не отводя глаз от пола.

— Подскажите, когда вы в первый раз увидели Гарольда Джеймса Поттера? — продолжил адвокат свой расспрос.

— Когда его нам подкинули, — немного осмелев, с претензией начал Вернон. — Посреди холодной осенней ночи, оставив только записку.

— Нам даже не рассказали, что случилось с моей сестрой! — воскликнула Петунья, подхватив его слова и сжав пальцы на маленькой дамской сумочке. — Только подумайте, подкинуть плачущего младенца под дверь в ноябре, кому такое в голову пришло! А сколько с ним было