Читать книгу "Обреченные обжечься - Anne Dar"

Спустя два года Боба нашла его единственная дочь, мать которой до сих пор запрещала им видеться. Двадцатилетняя девушка разругалась со своей матерью, и в итоге смогла отыскать отца. По наследству от деда ей достался дом в Вирджинии с видом на озеро с лебедями и гусями. Туда она и забрала своего потерянного отца, пообещав мне, что больше никогда и никому не позволит их разлучить, и что Боб наконец насладится рыбацкой тишиной, вдали от шума обезумевшего мегаполиса. Тепло распрощавшись, мы с Бобом больше не виделись, а его пример найденного родственника заставил меня впасть в долгие месяцы и даже годы белой зависти.

Я ни на день не покидала Нью-Йорка. Боялась, что меня здесь ищут, а если меня не будет дома, кто-то обязательно придёт и не найдёт меня, и если меня никто никогда так и не найдёт, тогда зачем я вообще нужна?..

Оказалось, что на самом деле мне необходимо было выехать не просто за пределы Нью-Йорка, и даже не просто из США, а перебраться на другой континент.

Никто не заподозрил того, что я могу быть британкой. Мой акцент меня ни капли не выдавал, ведь всё своё детство и юношество я прожила именно здесь, в США. Я сама даже не могла предположить мысли о том, что меня разыскивают в Британии. Для меня это было шоком.

Я специально сохранила те брюки, блузку и даже причёску – завитое каре до плеч – чтобы не утратить тот образ, в котором однажды меня кто-то потерял. Ради этого я ежедневно занималась усиленными физическими тренировками, чтобы максимально сохранить свой изначальный вид и с течением времени не постареть до неузнаваемости, и у меня это получилось. По крайней мере, когда наступил мой “День Икс”, я без малейших усилий влезла в заветные брюки и блузку, и зеркало в ванной говорило мне о том, что я всё ещё молода и красива, и мой паспорт врёт как минимум насчёт моего возраста. Я даже догадываться не могла о том, что он говорит жестокую правду относительно моих лет, при этом ещё более жестоко обманывая меня насчёт моего имени.

…Как же я боялась того, что меня не узнают! Больше я боялась лишь того, что меня никто никогда не найдёт. И всё же, если посмотреть на свершившееся под другим углом, все мои страхи свершились: меня так и не нашли – нашла я; меня так и не узнали – во мне видели совершенно другого человека.

Когда я зашла в здание аэропорта Хитроу*, мои руки вспотели, а колени тряслись так, что я вынуждена была передвигаться на негнущихся ногах (*Крупнейший международный аэропорт города Лондона). Я не сразу заметила их: компанию улыбающихся людей, в глазах которых при виде меня сиял влажный блеск.

Почти за одиннадцать лет беспросветного одиночества, в этом мире наконец нашлись люди, которые узнавали меня. Моё сердце замерло от счастья, но уже в следующее мгновение, увидев Её, оно резко ёкнуло, больно врезавшись в сточившиеся от долгих лет одиночества рёбра.

Это была моя Дочь! Естественно я этого не знала, и всё же я была уверена в этом наверняка. Лишь однажды посмотрев на Неё, я больше не могла отвести глаз от Её красоты. Она была подлинной копией меня, только молодой и будто усовершенствованной чертами ещё более красивыми… Интересно, кто Её отец?.. Не важно. Важно лишь то, что я нашла свою ДОЧЬ!

Глядя на Неё, я чувствовала нечто, что заставляло всё внутри меня переворачиваться. Прежде, чем я протянула Ей свою руку, я уже начала дрожать изнутри от потрясения и успела покрыться гусиной кожей. Таша была единственным по-настоящему близким мне человеком, пришедшим меня встречать (не считая Пандоры, с которой мы всегда разнились, словно огонь и лёд). Но Она меня не узнала… В момент, когда Таша сказала, что Она мне не дочь, внутри меня словно что-то хрустнуло. Кажется, ментально я ощущала, что моя родная дочь воспринимает меня тётей, подругой или ещё кем-либо, но только не матерью. От душевной боли у меня заболели кости. Уже покидая аэропорт, моё взбудораженное подсознание кричало один-единственный вопрос: “Что не так?!”. Я не могла ошибаться! Это была моя дочь! Таша не могла быть моей племянницей! Но почему никто этого не видел?! Почему этого не видела Таша?!..

…Просто Таша была придавлена ещё большей болью, чем я за всё это треклятое десятилетие.

Я хотела поскорее прийти в гости к семье Таши, но меня постоянно задерживали. Джек (материнского инстинкта по отношению к которому я совершенно не ощущала, как и не пыталась себя заставить ради его гиперэмоциональной привязанности ко мне), словно ощущая опасность повторной потери матери, буквально не отпускал меня от себя. Парень слишком соскучился по маме и слишком боялся утратить её снова, поэтому нарочно загружал меня с приготовлениями к его скорой свадьбы с Евой. Я искренне пыталась быть с ним милой, подсознательно чувствуя к парню жалость, и искренне помогала ему и Еве с приготовлениями к счастливому празднеству, параллельно пытаясь смириться с обществом Говарда Фланагана, которого я никак не могла вообразить своим мужем, пусть даже бывшим.

Что-то в этой истории всё ещё не давало мне покоя. Я постоянно возвращалась своими мыслями и душой к Таше, словно она была ключом от потайной дверцы, за которой таилось моё запылившееся и обветшавшее от времени прошлое.

Однажды Джек лёг мне на колени. Он закипал, когда я поглаживала его по волосам, и был явно вне себя от счастья при одной только мысли о том, что его мать будет присутствовать на его свадьбе. Мы проговорили до рассвета, а потом он заснул у меня на руках. На руках своей матери. Это произошло накануне нашего прихода на ужин к семье Таши. Джек, как и я, словно чувствовал, что развязка близится, и что она не станет для него обнадёживающей.

Всё, что я смогла сделать для единственного ребёнка своей сестры, я сделала тем вечером: на сей раз он успел попрощаться со своей матерью.

…Воспоминания нахлынули на меня таким мощным вихрем, что первое время я не могла сказать ни слова. Заплаканное лицо Родерика, сидящего передо мной на медицинской кушетке и сжимающего мою ладонь, заставило моё сердце сжаться от боли и заговорить.

– Я знаю, – полушёпотом произнесла я.

– Что?.. – непонимающе посмотрел на меня Родерик, едва не прильнув к моему лбу своим.

– Всё, – коротко ответила я, и в этот момент Родерик, издав глухой возглас, прислонился своим лбом к моему, после чего мы залились слезами вместе.

Он меня понял. Родерик всегда понимал меня с полуслова, с полувздоха, с полумысли. В эту самую секунду я действительно знала всё. Знала, почему Родерик так и не нашёл моего паспорта, и знала, что означает пароль от сейфа Изабеллы. 10201030 – это время нашего рождения. Мы родились тридцатого числа седьмого месяца с разницей в десять минут: Изабелла в 10:20, я в 10:30. Однажды даты наших смертей тоже пересекутся, но это будет не сегодня, и не в следующие три десятилетия. Это неизбежно, как и неизбежен мой союз с мужчиной, слёзы которого в эту секунду омывали моё лицо.

Глава 63.

Они никому не рассказали. Просто вернулись в пустой дом и заперлись в спальне. Амелия, обитающая на противоположной части чердака, ничего не могла услышать, Айрис с Жасмин ушли ещё с утра и по окончанию дня остались ночевать у Пени с Рупертом.