Читать книгу "Рассекреченное королевство. Испытание - Ровенна Миллер"

– Прикуси язык, Кристос, – заскрежетала я зубами. – Не тебе об этом говорить! Ты будешь последним, к чьим словам я прислушаюсь!

– Знаю, но…

– Если знаешь, тогда закрой рот. Немедленно. Навсегда. И ни слова больше об этом.

Кристос прикусил губу. Я чувствовала, чувствовала сильнее, чем, возможно, он сам, как рвутся, раздирая его грудь, слова, которые ему неимоверными усилиями приходится сдерживать. Каким он был с самого детства, кипящим от негодования десяток раз на дню, таким и остался. Правда, в детстве ему хватало ума не пререкаться с матерью.

– Мне никогда не оправдаться перед тобой, – произнес мой брат после продолжительного молчания. – Один раз я уже приневолил тебя, но больше такого не повторится.

Я кивнула, принимая его слова пусть и за совершенно неприемлемое, но хотя бы честное извинение.

– И все же я скажу одно. – Он воздел руки, прося меня дать ему досказать. – Конечно, решать тебе. В твоих руках моя жизнь, жизнь Теодора, тысячи других жизней. И твоя жизнь, вероятнее всего, тоже. В твоих, и только твоих, руках судьба целой нации. Но никто не заставит тебя сделать выбор. Ни единый человек.

Я ушла в себя. Человек не заставит, но заставит война. Уже заставила. Мои высоконравственные принципы годились для обычной жизни, но в военное время от них не было никакого толка. И если я в силах сделать хоть что-то, я обязана это сделать. Кроме того, убеждала я себя, чувствуя, как ослабевают во мне моральные устои по мере того, как я подвергала их тщательной оценке, возможно, найдется другой чародей, обнаруживший то, что обнаружила я. Кто-то еще мог догадаться, что чары вытягиваются из воздуха, эфира, и налагаются без помощи глиняных табличек или нити с иголкой. Кто-то еще мог использовать их во благо своей страны или армии.

Этические нормы – этическими нормами, но жизнь такова, что цель порой оправдывает средства.

– Хорошо. Я попытаюсь.

55

Альба вытащила кожаную записную книжку и отточенный карандаш и, наморщив от усердия лоб, так что на переносице залегла глубокая морщина, сделала несколько пометок.

– Послушайте, – сказала она. – Я подсчитала, сколько денег мой орден может немедля вложить в промышленность Фена. Должна сказать, вряд ли мы столкнемся с какими-либо трудностями: мы найдем одного, возможно, двух владельцев фабрик, которые, увидев, какими средствами мы располагаем, с радостью заключат с нами контракты и в течение нескольких месяцев отольют для нас пушки и наладят оборудование, необходимое для переработки шерсти и льна.

– Месяцев! – поразилась я. – Неужели так долго?

– Зато мы наладим собственную линию производства. – Альба испытующе посмотрела на меня. – Как вы считаете, нам удастся снабдить производимые на ней изделия дополнительными… защитными свойствами?

– Сложная задача, – уклонилась я от прямого ответа. – Но, разумеется, в одиночку я всех солдат не обошью. Я даже не смогу нашить кокарды на шляпы для четверти армии. А другими чародейными приемами я не владею. – Наши с Теодором взгляды скрестились: мы оба знали, что я могу налагать чары с помощью его скрипки, но кто бы нам позволил разгуливать по фабрике, пиликая на скрипке и зачаровывая прядущиеся льняные и шерстяные волокна! – В худшем случае, я… даже не знаю. Обметаю петли для пуговиц на мундирах, сколько смогу… или что-нибудь сошью для элитных подразделений.

Как же невероятно жалко прозвучали мои слова! Но окружающие проявили достаточно такта, чтобы умолчать об этом.

– Я напишу Аннетт и Виоле, – предложил Теодор. – Уверен, они не откажутся внести свою лепту. Так что вы пока не ставьте точку в подсчетах.

– А я и не ставлю, – откликнулась Альба и снова взглянула на меня. – Насколько я понимаю, финансировать линии по переработке шерсти и льна имеет смысл только в том случае, если нити будут зачарованы. Так что, боюсь, вам придется разрешить эту сложную задачу как можно скорее.

Я сдержанно кивнула и принялась мерить шагами палубу. На иссиня-голубой поверхности воды бликами играло солнце. Ритмичное движение вздымавшихся и опадавших волн успокаивало меня, поэтому, чтобы унять галопирующие в моей голове мысли, я облокотилась на фальшборт и, вперив взгляд в глубину океана, несколько раз глубоко вздохнула.

«Стоп», – приказала я себе. А разве для создания чар мне непременно нужна скрипка? Насколько я поняла, в основе колдовского искусства лежали способы, при помощи которых чародеи находили источник света и вытягивали из него чары. Способы были либо самые простые и топорные, как те, что применяли вырезавшие глиняные таблички ремесленники, либо более искусные, требующие определенного дара, как, например, мое швейное искусство или музыкальный талант Теодора.

Но смогу ли я завладеть светом чар, не прибегая к помощи ни иглы, ни скрипки?

Раньше свет чар появлялся, когда я начинала шить: он словно бы вился вокруг моей иглы и нити. Значит, мне нужно отрешиться от мыслей, от всего своего существа и заглянуть за видимую оболочку – туда, где вызревают чары, туда, откуда исходят проклятия. Но как сделать это без иголки и нитки? Я погрузилась в воспоминания, в те дни, когда только-только ступила на стезю чародейства и под руководством матери извлекала свои первые пряди света. Легко ли мне давалось обучение или с трудом? Направляла ли меня матушка или нет? Самые первые уроки стерлись в памяти, и все, что я смогла воскресить, – это запах вареного шпината и грязный земляной пол, холодящий мои босые ноги.

Как ни силилась, я ничего не могла припомнить, кроме одного – появление света всегда было неразрывно связано с шитьем. Я нашарила в кармане швейный набор и начала шить, стараясь почувствовать внутри себя то мгновение, когда возникнет свет, стараясь не прозевать тот миг, когда я ухвачу зачарованную прядь и вошью ее хотя бы в вырез платья. Я напряженно вглядывалась в строчку, словно в пламя свечи: а всем известно, чем дольше смотришь, тем меньше видишь. Путающиеся в голове мысли мешали доведенной до автоматизма работе и вместо того, чтобы подхватить зачарованный свет, я подхватила лишь головную боль и ломоту в висках.

Я вернулась в каюту и попробовала притвориться, что шью, попробовала притвориться, что слышу музыку. Я закрыла глаза и представила себе, что засыпаю. Бесполезно. Зачарованный свет появился только тогда, когда я изображала из себя швею: он был слаб и капризен, следовал за воображаемой иглой, не подчиняясь моим приказам, и исчез сразу же, как только я прекратила водить мнимой иглой в воздухе.

Я бросилась на койку и уставилась в потолок, на рейки из светлого дерева, где играли отблески волн, так похожие на зачарованные пятна света. Как там, сказал Корвин, это называется – тирати? Такое же сущее, как материя и вещество, такое же сущее, как лед и пламя.

Сущее, реальное! Ну конечно! До сих пор, чтобы увидеть чары, я пыталась извлечь магию из воздуха. Теперь же я пойду другим путем. Мой дар позволяет мне не только управлять тирати, но и видеть его. С этого и начнем. Если я увижу его, возможно, я смогу повелевать им. Но как почувствовать то, что неподвластно чувствам, как увидеть то, что неподвластно взору и скрыто по ту сторону видимого нами мира? Как увидеть любовь, тоску, радость?