Читать книгу "Марионетка для вампира - Ольга Горышина"

— Пан Ондржей… — начал тот, но я перепрыгнула через его ноги и понеслась вниз.

Кухня нашлась по запаху. Чего-то мучного.

— Вы наконец решились позавтракать! — чуть ли не запрыгала на месте хозяйка и затараторила: — Я пеку для вас свадебный пирог. Смогу подать его к чаю через час.

У меня даже слов не нашлось: ни чтобы поблагодарить, ни чтобы выпроводить хозяйку вон. Я надеялась, что молчала не минуту.

— Я не хочу есть. Я хочу пить.

Говорить ровно получалось с большим трудом.

— Я хочу кофе со специями. И можно, — бросила я уже хозяйке в спину, когда та кинулась доставать корицу. — Можно я заварю его сама? Пожалуйста, мне надо успокоиться. Не могли бы вы уйти?

Пани Дарина понимающе кивнула:

— Как ваш муж?

— Лучше. И не беспокойтесь за меня. Мой муж — кузен вашего Милана. Знаете, какая путаница в этих семьях, где сыновей принято называть одинаковыми именами… Про Элишку глупость вышла, увы… Это я, не зная, где звон, сделала Элишку женой моего Милана…

Моего… Петера… Перед глазами задвоилось. Я сжала переносицу дрожащими пальцами. Пани Дарина тут же протянула ко мне руку, но я замахала на нее своей свободной…

— Уходите! Пожалуйста!

— Сейчас! Пирог только достану и уйду.

Она испекла что-то вроде ватрушки с маком. Я не хотела смотреть на свадебный пирог. Свадьбы-то никакой не было!

Хозяйка вымыла руки, достала мне джезву и ушла. Я тоже вымыла руки и достала из холодильника охлажденное мясо. Сначала слила в джезву кровь с поддона, а потом начала выжимать кусок. Получалось плохо, и я схватилась за нож. Нарежу мясо для рагу. Скажу, что злость выпускала! Пусть хозяйка радуется, что искромсала не ее драгоценного лиса!

Разделочная доска быстро наполнялась кровью. Джезва, увы, лишь наполовину. Да и кровью это назвать можно было с большой натяжкой. Я чуть не прокипятила ее, а она и не думала сворачиваться! Ничего. Барон перебьет пока аппетит, а я по- быстрому съезжу за Карличеком. Перевозить барона в особняк в таком состоянии нельзя.

— Что вы сделали?

Пани Дарина зачем-то приперлась обратно. Наверное, я слишком долго возилась с мясом.

— Простите! Нервы… Вы же можете приготовить рагу?

Хозяйка кивнула. Я вернулась к плите. Запах корицы перекрывал кровяной дух, но не запах же кофе.

— Я себе просто специй заварила. С лимоном, — лгала я, не краснея, и мне верили.

Сказав, что в джезве проще не разлить, я взяла кружку и пошла наверх. Пана Ондржея не видно. Пан Лукаш тоже ушел с поста. Мальчика, видимо, заперли. Старый охотник, наверное, сам слег.

— Простите, что так долго, — извинилась я, закрыв дверь в комнату больного.

Барон не сменил позы, и я порадовалась, что он смотрел на меня. Иначе можно было подумать, что бедный не справился с раной.

Страсти какие! Кто писал идиотский фольклор про вампиров, явно с ними лично не встречался. Или я зря называю Петера вампиром…

Я налила пахучей крови в чашку почти на самое дно и принялась дуть на горячую жидкость, точно готовила питье для младенца.

— Вера…

Я обернулась на зов барона.

— Я говорил вам, что вы очень красивая?

Я пожала плечами и сделала шаг к кровати. Барон чуть приподнялся на локтях, и я поспешили поправить за его спиной подушку.

— Но я точно говорил вам, что надо беречь такие красивые волосы.

Я выпрямилась и отвела в сторону руку с горячей чашкой.

— Я грешный делом подумал, что вы, Вера, ищите расческу…

Барон улыбнулся, и я еле сдержалась, чтобы не выплеснуть содержимое чашки прямо ему в лицо. Жена имеет право хоть на элементарное уважение! Так оно и есть… Минимальное! Петер снова говорит мне "вы"!

Теперь я поддерживала его под голову, помогая пить.

— Простите меня, это хуже баланды, — прошептала я, приняв от барона пустую чашку.

— Как сказать, Вера… Иногда между боями у нас и баланды не было.

Я выпрямилась, но не пошла за джезвой.

— Вы совсем мальчишкой были. Ужас…

Петер улыбался. Как идиот, прямо. Другого слова не находилось!

— Вера, я перестал быть мальчишкой, когда выстрелил в собственного брата. Убивать врага совсем не страшно.

Я чуть не спросила про убийство женщин, но вовремя прикусила язык и пошла к столу, чтобы налить в чашку на этот раз чуть больше крови. Петер даже пару раз отрывался от питья, чтобы перевести дух. Мне переводить было нечего. Я подле барона не дышала.

— Вера! — позвал Петер настойчиво, когда я в следующий раз слишком долго задержалась у столика. — Я хочу все вам рассказать. Только не хочу кричать об этом. Сядьте рядом со мной. Пожалуйста.

Я перестала наглаживать пустую чашку и оставила ее на столе вместе с джезвой. Желудок превратился в горошинку. Крохотную. Но не голод был тому виной.

Эпизод 7.3

Барон протянул мне руку, будто для танца. Если бы… Если бы можно было отмотать время, я бы сказала ему правду до той дурацкой шахматной партии. Теперь поздно… Но руку я отдала ему прошлым вечером с собственного согласия перед лицом священнослужителя и того, кто каким-то образом сделал барона тем, кем он стал.

Ощутив крепкое рукопожатие, я присела на самый край кровати, точно на жердочку, чтобы не коснуться ноги барона. Двигать раненого я не смела. Ему больно. Вне всякого сомнения ранен он серьезно. И зачем только крепится передо мной… Зачем? Он хочет быть не просто человеком. Он желает быть мужчиной. Сильным. Для меня.

Сердце билось пойманной в клетку птицей и не поддавалось на уговоры мозга, который твердил одно и то же: пусть Петер и не фольклорный персонаж, он чудовище, и внешние шрамы не имеют к его сущности никакого отношения. И даже если барон не выпускает клыки, не спит в гробу и не оборачивается нетопырем, он… Он убийца, закаленный в двух мировых войнах.

— Мы остановились на тринадцатой кукле, верно?

Петер не отпустил моей руки. Возможно, из боязни, что я сорву с пальца кольцо, услышав про очередное злодейство. Но я не собиралась этого делать. Не сейчас. Он попросил о помощи, и я не смею ему в ней отказывать. Ведь я человек. Я останусь ему женой в глазах семьи пана Лукаша. А потом вложу кольцо в руку барона и уйду. В свою старую жизнь. Точно проснусь от кошмара. Который все же порою так напоминал сказку…

— Я делал ее довольно долго. Тот дурацкий свитер… Я распустил настоящий и из ниток, хранивших еще запах Сюзи, принялся вязать наряд для ее куклы. До этого момента я не держал в руках спиц. Приходилось часто распускать уже связанное и начинать заново. Но вот наконец кукла была готова. Я положил ее в сундук и с трудом закрыл крышку. Для новой куклы места в сундуке не было. Я не спал потом несколько ночей кряду, все вспоминал этих девушек, их улыбки, слезы, радости и горести. Мы прожили бок о бок не один год. Расставаться с ними было мучительно больно. Но и им было мучительно больно покидать мир, и если в сам момент ярости я не чувствовал ни жалости, ни сострадания, то потом мне часто приходилось откладывать детали кукол в сторону, чтобы не намочить слезами.