Читать книгу "Лихорадка - Тесс Герритсен"

Особи будут уничтожены в одно мгновение, за исключением тех, что уже выращиваются в «Лабораториях Энсон». Гормон, который выделяли черви, давал баснословную прибыль по контрактам с военным ведомством, но только до тех пор, пока о нем не пронюхали конкуренты.

Когда пещера будет ликвидирована, «Энсон» станет единоличным владельцем особей. Для всего мира причина этой эпидемии жестокости, равно как и всех предыдущих, навечно останется тайной.

Он стал пробираться к выходу, по пути разбрызгивая горючее. Присев на корточки у лаза, он зажег спичку и коснулся ею земли. Огненная дорожка потянулась вглубь, и снизу раздался шумный свист: запылала нижняя пещера. Грум почувствовал, как туда устремился поток воздуха, подкармливая разрушительный пожар. Он выключил фонарик и некоторое время наблюдал за огнем, представляя себе, как чернеют черви и обугленные тельца сыплются с потолка. И еще перед глазами возникла кучка пепла вперемешку с костями – все, что останется от Макса.

Он, попятившись, выбрался из пещеры, прикрыл вход ветками кустарника и ступил в ледяной поток. За этими густыми зарослями пожар в пещере вряд ли кто увидит. Он направился к берегу и ступил на твердую почву. В глазах еще стояло зарево огня, и ему понадобилось время, чтобы привыкнуть к темноте. Он включил фонарик, чтобы подсветить себе путь к машине.

И только тогда в луче света он увидел полицейских с оружием наизготовку, рассредоточившихся среди деревьев.

Ожидающих его.

Уоррен Эмерсон открыл глаза и подумал: «Наконец-то я умер. Но почему я в раю?» Это открытие несказанно удивило его, поскольку Уоррен всегда считал, что если и есть жизнь после смерти, то он непременно окажется в темном и жутком месте. Загробная жизнь станет продолжением его мрачного земного существования.

Но здесь были цветы. Повсюду стояли вазы с цветами.

Он увидел кроваво-красные розы. Орхидеи своими белыми головками-бабочками приникли к окну. И лилии источали сладкий запах, не сравнимый ни с одними духами. Он изумленно смотрел на это великолепие – никогда еще ему не приходилось видеть такой красоты.

Потом он услышал скрип стула возле своей кровати и, повернувшись, увидел женщину. Она улыбалась ему. Сколько же лет он не видел ее!

Ее волосы были скорее серебристыми, нежели черными, и прожитые годы отпечатались глубокими морщинами на лице. Но он ничего этого не замечал. Глядя в ее глаза, Уоррен видел смеющуюся четырнадцатилетнюю девочку. Девочку, которую он любил всю жизнь.

– Здравствуй, Уоррен, – прошептала Айрис Китинг. Она потянулась к нему и взяла его за руку.

– Я живой, – поразился он.

Она уловила в его голосе удивление и с улыбкой кивнула.

– Да. Очень даже живой.

Он перевел взгляд на ее руку, сжимавшую его пальцы. Вспомнил, как однажды их пальцы сплелись, когда они, такие юные, сидели на берегу озера. Как изменились наши руки, подумал он. Мои теперь сморщенные и сухие, ее – скрючены артритом. Но все равно мы вместе, держимся за руки, и она по-прежнему моя Айрис.

Сквозь слезы Уоррен взглянул на нее. И решил, что еще не готов умирать.

Линкольн знал, где ее искать, и не ошибся: она сидела на стуле у кровати сына. Ночью Клэр встала со своей больничной койки и в халате и тапочках прошла по длинному коридору, разыскивая палату Ноя. Сейчас она сидела, накинув на плечи одеяло, и в послеполуденном солнце лицо ее казалось еще более бледным и усталым. «Не поздоровится тому, кто встанет между медведицей и ее детенышем», – подумал Линкольн.

Он сел на стул напротив нее, и их взгляды встретились. Ему было больно видеть, что Клэр по-прежнему смотрит на него настороженно, недоверчиво, но Линкольн понимал, в чем причина. Еще вчера он угрожал отобрать у нее самое дорогое. В ее лице сейчас отражались и глубокая внутренняя сила, и страх.

– Мой сын не делал этого, – заявила она. – Он мне все рассказал сегодня утром. Ной поклялся мне, и я знаю, что он говорил правду.

Келли кивнул.

– Я говорил с Амелией Рейд. Они были вместе тем вечером, до начала одиннадцатого. А потом он отвез ее домой.

К этому времени Дорин уже была мертва.

Клэр выпустила из легких воздух, и напряжение отпустило ее. Она откинулась на спинку стула и положила руку на голову Ноя. От прикосновений ее пальцев, ласково трепавших волосы, он открыл глаза и посмотрел на Клэр. Ни мать, ни сын не проронили ни звука; их спокойные улыбки передали все без слов.

«Я мог бы избавить их обоих от этой пытки», – подумал Линкольн. Если бы только он знал правду! Если бы только Ной сразу признался в том, что провел вечер с Амелией! Но он защищал девочку от гнева отчима. Линкольн знал нрав Джека Рейда, и понимал, почему его так боялась падчерица.

Но, даже испытывая страх, девочка готова была поделиться правдой с Клэр. Прошлой ночью, ясной и морозной, как раз перед тем как ярость Джея-Ди выплеснулась в убийстве, Амелия выскользнула из дома и направилась к дому Клэр. Ее маршрут пролегал по шоссе Тодди-Пойнт.

Как раз мимо лодочной пристани.

Эта спонтанная прогулка спасла жизнь Клэр. Как выяснилось позже, Амелия спасла жизнь и самой себе. Ной снова заснул. Клэр посмотрела на Линкольна.

– Слова Амелии будет достаточно? Кто-нибудь поверит четырнадцатилетней девочке?

– Я верю ей.

– Вчера ты говорил, что у тебя есть веская улика. Кровь…

– Мы обнаружили кровь и на багажнике Митчелла Грума.

Она замолчала, обдумывая смысл его слов.

– Кровь Дорин? – тихо спросила она.

Он кивнул.

– Думаю, Грум хотел подставить тебя, а не Ноя, когда вымазал кровью твой пикап. Он не знал, на какой машине ты поедешь.

Некоторое время оба молчали, и Линкольн задумался: неужели вот так все и закончится между ними – ее молчанием и его тоской? Он хотел многое рассказать ей про Митчелла Грума. В багажнике мнимого журналиста они нашли много чего интересного: банки с образцами, рукописные журналы учета, которые вел Макс. «Лаборатории Энсон» и «Слоун-Рутье» открестились от них обоих, и теперь озверевший от предательства Грум угрожал фармацевтическому гиганту разоблачениями. Линкольн пришел, чтобы рассказать Клэр это и многое другое, но вместо этого сидел молча, придавленный своей печалью.

– Клэр! – с надеждой в голосе позвал он.

Она подняла на него взгляд и на этот раз не отвернулась.

– Я не могу повернуть время вспять, – проговорил он. – Не могу стереть боль, которую причинил тебе. Могу только попросить прощения. Я даже не представляю, что нужно сделать, чтобы мы смогли вернуть… – Он покачал головой. – То, что у нас было.

– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, Линкольн. Что у нас было?

Он задумался.