Читать книгу "Песок и пепел - Игер Кау"

Однако и Раннеда, успевшая выйти замуж за короля Саргамиры и родить ему троих детей, даже слышать о возвращении домой не захотела. Возможно, она и согласилась бы занять престол, если бы Саргамира и Ларинья граничили, чтобы потом законным порядком присоединить герцогство к королевству. Но их даже по прямой разделяли четыре имперские провинции, и ничего, кроме головной боли, эта корона ей и ее мужу не сулила — детей у них, конечно, было трое, но сын-то только один, да и тому было еще далеко до совершеннолетия, а оставлять королевство без наследного принца было слишком рискованно. Раннеда, конечно, съездила на похороны, чтобы не давать никому повода для пересудов, но больше никогда в Ларинир не возвращалась. Да и просто никаких следов в истории больше не оставила, разве что упоминание в летописи о своей кончине.

В итоге ларинийский престол перешел к герцогам Ахтурским. Младший из них, избранный семейным советом, ехать черт знает куда, даже ради собственных трона и серебряных рудников, особого желания не испытывал и предложил императору Равуру Третьему присоединить Ларинью к империи, на что тот согласился, хоть и не сразу — поскольку взамен пришлось отдать ушлому юноше земли поближе к столице, а именно герцогство Ханаран на восточном побережье, уже два столетия пребывавшее под прямым императорским правлением. Территориальные и прочие потери (Ханаран был вдвое меньше Лариньи по территории, золотых и серебряных рудников в нем не водилось отродясь) юнца не смущали — титул герцога Ханаранского звучал всяко лучше звания младшего брата герцога Ахтурского, а быть вассалом императора и иметь владения вдали от окраин империи куда безопаснее, чем править независимым герцогством, зажатым между двумя недружественными друг другу державами.

Так оставшаяся без правителя Ларинья стала провинцией империи.

В герцогском дворце обосновался наместник императора, в замке, когда-то принадлежавшем маркизу Арбиху, — командующий военным контингентом, ларинийские полки переоделись в имперскую форму и были переброшены в другие регионы, вместо них казармы заняли солдаты, набранные в южных провинциях — император не захотел вникать, кто будет верен ему, несмотря на аркайские корни, а кто, даже не имея таковых, переметнется при первом удобном случае. В остальном жизнь Лариньи мало изменилась, местные деньги еще лет десять ходили наравне с имперскими (впрочем, за пределами провинции их принимали только банки). Пожалуй, даже стало спокойнее — налоги в империи были ниже, календарь содержал меньше праздников, да и чиновничья братия еще со времен Армара Третьего шалила меньше.

Куда больше потрясений принесла все-таки случившаяся много позже война Аларии с Аркаем, но это была уже совсем другая история…

Столько раз упоминаемая война…

Вольный пересказ официальных и не очень сведений о войне за Ларинью между Аркаем и Аларией и о состоянии этих земель после войны

Предпосылки для этой войны начали складываться еще во времена существования Лариньи как независимого герцогства. Поводом для вмешательства властители Аркая считали присутствие в Ларинье потомков переселенцев из прилегающих областей своей империи, хотя немалая часть этих самых переселенцев либо покинула родину еще до создания империи Аркай, либо бежала как раз от прелестей жизни в ней. Впрочем, со временем обиды предков забылись, и пропаганда аркайцев начала находить отклик в душах «земляков». Тем более что те, в отличие от переселенцев из Аларии и коренных жителей, куда крепче держались за свои верования, язык и культуру. Хотя справедливости ради следует сказать, что владык Аркая гораздо больше соблюдения прав соотечественников интересовали золотые и серебряные рудники в Южной Ларинье, да и прочие богатства тамошних недр. Поэтому их агенты не спешили, да и работали в основном среди аристократов, обосновавшихся в столице и городах юга. При герцогине Кириане большинству аркайских агентов пришлось спешно покинуть страну или залечь на дно. А потом в Ларинью пришла Серая Стража, с которой тягаться было куда сложнее, чем с далеко не всемогущей тайной службой герцогов. Но агенты продолжали работать — собирать информацию, вербовать сторонников…

Война началась весной 1093 года. Сначала аркайские полки вторглись в королевства Раданор и Вестору. При этом Раданор находился на восточном побережье материка, Вестора — на западном. А когда аларийские войска двинулись на помощь раданорцам и весторцам, аркайцы вошли в Ларинью, где их встретили лишь обычные гарнизоны, зачастую даже неполные. Но аркайцы даже не стали с ними связываться всерьез. Просто обошли и заблокировали в крепостях, заняли всю провинцию без серьезного сопротивления, а потом прошли кровавым катком по северу Сентеры (соседней с Лариньей провинции), сметая гарнизоны и ополченцев из местных, сжигая деревни и хутора, прежде чем были отброшены регулярной аларийской армией. Но там и к аркайцам подоспели подкрепления, и фронт застыл на несколько месяцев на подступах к Лариниру.

К началу осени аркайцев выдавили из Раданора, а когда пошел первый снег, то и из Весторы — много позже стало ясно, что вторжение в эти королевства было отвлекающим маневром, однако и там, и там аркайские полки отходили к границе, упорно сопротивляясь. И Антару Второму, несмотря на заключение мира, пришлось оставить треть войск на этих рубежах — он не сомневался, что захватчики забудут о своих обещаниях, едва армии этих королевств останутся с ними один на один.

В Ларинье же аларийцы смогли отвоевать до зимы лишь южную часть провинции, включая главный город, потом бои практически прекратились — обе стороны лишь вяло перестреливались из пушек да устраивали вылазки небольшими отрядами в тылы друг друга. Весной, когда сошел снег и подсохли дороги, боевые действия возобновились, но шли с переменным успехом. К концу лета 1094 года аларийцы сумели перевалить через хребет, разделявший провинцию и войти в северные районы Лариньи, но, когда осенью пошли дожди, аларийцам пришлось отступать, бросая пушки и обозы. К зиме они едва не откатились до Сентеры, но тут уже обильные снегопады не позволили аркайцам развить успех. А весной — уже следующего года — все повторилось. Ну, почти все — ведь и противники сделали выводы из прошлогодней кампании, и погода тоже была хоть немного, но другой…

Постепенно некогда вполне процветающая земля начала напоминать пустыню. Мужчины — кто не успел избежать мобилизации и не сумел потом дезертировать — воевали в одной или другой армии, были и партизаны из числа сторонников возвращения независимости, которые воевали против обеих армий, да и просто банды, грабившие всех, кого могли ограбить без риска для себя. Те из мужчин, кто отвертелся от мобилизации в чью-либо армию, отряд или банду, а также старики, дети и женщины, или бежали либо в одну империю, либо в другую, или прятались по лесам. Рудники, некогда служившие опорой власти ларинийских герцогов, совершенно пришли в упадок — входы в шахты завалены, поселки при них сожжены. В основном этим грешили аркайцы, когда им приходилось отступать, но аларийцы не сильно от них отставали. Поселки же жгли и бандиты — особенно, если им пытались оказать сопротивление.

Перелом в войне наступил летом 1096 года, когда аларийская армия, потерпевшая до этого целую серию серьезных поражений и почти оставившая Ларинью, применила, по всей видимости, какое-то чудо-оружие. Что это было, остается тайной до сих пор даже для аларийских генералов, но захватчики потеряли в один день тысячи солдат, костяк корпуса вторжения, остальные в панике бежали, хотя их никто не преследовал. Масштабные боевые действия практически прекратились, а спустя несколько недель, еще до начала осени, аркайцы неожиданно сами ушли из южной части Лариньи и предложили перемирие. По условиям мирного договора, подписанного следующей весной, они все-таки получили северную часть бывшего герцогства, что поначалу вызвало недоумение и даже недовольство в Аларии, однако Антар Второй заявил, что не считает нужным сохранять эти безжизненные земли за империей. Ведь прежнее население в той области либо перебралось во время войны в южную часть Лариньи, а то и дальше в глубь империи, да там и осталось, либо ушло вместе с аркайской армией — жители остались лишь в тех немногих поселениях, где аркайцы поставили гарнизоны. Остальные деревни и поселки лежали в руинах, зарастая лесом и быльем. Фактически все это нужно было не восстанавливать, а строить заново. Делать же это никто не хотел — ни аркайцы, ни аларийцы, ни местные. Прежде всего потому, что никто из них не имел необходимых ресурсов. Ни денежных, ни людских.