Читать книгу "Песок и пепел - Игер Кау"

Когда Армар Первый провозгласил свое государство империей, в число держав, не завоеванных им, входило и герцогство Ларинья. Да, нынешняя окраинная провинция тоже когда-то была независимым государством. И была больше себя нынешней раза в два. Ларинье не повезло оказаться на водоразделе интересов Аларии и Аркая — еще одной империи, но уже северной. Но это стало очевидным много позже, когда Аркай поглотил практически всех северных соседей Лариньи, а тогда Аркай был всего лишь средних размеров королевством, которое само еще лет двести или триста имело немало шансов стать чьей-то провинцией.

Властители Аларии, завоевав со временем почти все королевства, герцогства и княжества, граничившие с империей на севере, с присоединением Лариньи не спешили. Герцогство имело весьма своеобразное географическое положение. Если на южных рубежах Аларии роль естественного барьера играла степь, больше похожая на пустыню, то на севере эту функцию выполняли бескрайние леса и горные хребты. Вот только сложившаяся последней северная империя Аркай, в отличие от раскинувшегося на юге Итангера, не хотела оставаться в естественных границах. И если королевства, оказавшиеся в положении буферных государств между двумя империями на западе и востоке, после ряда пограничных конфликтов с Аркаем предпочли стать союзниками Аларии или даже ее частью, то Ларинья максимально долго пыталась извлекать выгоду из своего положения. Герцогство служило своеобразным коридором между Аларией и Аркаем. Собственно, и население его состояло в основном из потомков переселенцев с севера и юга. Перемешались они между собой и с немногочисленными местными племенами изрядно, и зачастую лишь семейная традиция и приверженность к какой-то религии позволяли проводить разделение между ними, причем потомки пришедших с севера держались за традиции крепче выходцев с юга. Этим и воспользовались аркайцы, начав подогревать среди «земляков» желание «воссоединиться с исторической родиной». Делалось это неспешно и очень осторожно, поскольку северяне хотели захватить все Ларинью, а это было не просто. Фактически территория герцогства представляла собой огромную долину, со всех сторон, особенно с запада и востока, охваченную поросшими лесом горами. С юга, то есть со стороны Аларии, в этой практически непроходимой природной стене был разрыв. Неширокий, но вполне достаточный для строительства приличных дорог и даже поселений. А вот от Аркая Ларинью отделял горный хребет — не слишком высокий, но заставлявший две имевшиеся дороги бесконечно петлять, рисуя по его склонам опасные во многих местах серпантины. Более того, схожая цепь гор — только пониже — разделяла и само герцогство. Понятное дело, что в северной части преобладали потомки аркайцев, в южной — выходцев из Аларии и других королевств. Столица — Ларинир — находилась в меньшей по территории, но более населенной (впрочем, исключительно за счет городов) южной части, на юге же размещались и три других города — Шахор, Панкан и Кансор. На севере же имелся только один город — Лигеран, живший исключительно за счет приграничной торговли, да и размещался он совсем недалеко от границы. Промышленность в Ларинье была развита слабо, население жило охотой и сельским хозяйством, герцогство пополняло казну преимущественно за счет транзитной торговли и добычи угля, железных и прочих руд. Наличие собственных золотых и серебряных рудников — опять же, в южной части страны (собственно, из-за этого аркайцы были очень осторожны) — позволяло герцогам Ларинийским иметь небольшую, но хорошо обученную и оснащенную армию. Впрочем, вряд ли она смогла бы противостоять полномасштабному вторжению любой из соседних империй, и герцоги это понимали. И вынуждены были мириться со многими неприятными вещами.

Кончилась эта история, как рассказывают, следующим образом. Когда в Тероне правил уже Равур Второй, а в Аркае на троне сидел прославившийся своей жестокостью и любвеобильностью Адарх Синебородый, ларинийский герцог Лагир, которому едва исполнилось сорок, внезапно заболел и скончался прежде, чем придворные медики смогли поставить диагноз. Детей у герцога, так уж вышло, не было, братьев тоже — как родных, так и не очень. Неизвестно, была ли смерть герцога печальной случайностью, но если бы герцог не задумывался никогда над выбором возможного преемника, трон занял бы глава дворянского рода, старшего за герцогским, а им в этот раз был маркиз Арбих, известный своими проаркайскими взглядами. Но маркизу не обломилось, больше того — вскоре ему пришлось бежать на север, откуда он так и не вернулся. Ведь Лагир оставил трон своей жене, а герцогиня Кириана, несмотря на молодость — ей едва минуло двадцать четыре года — оказалась гораздо решительнее своего покойного мужа. Неизвестно, имела ли она какие-либо доказательства того, что Лагира убили и что это сделали именно сепаратисты, поскольку никаких официальных заявлений она так и не сделала. Она даже не разорвала отношений с Аркаем, памятуя про то, сколько торговля с Севером приносит казне, но вожаки и особо рьяные члены аркайской партии получили от тайной службы Её Высочества предложение немедленно покинуть пределы герцогства. Тех, кто счел возможным от этого предложения отказаться, больше никто не видел — ни в Ларинье, ни в Аркае, ни в Аларии. По слухам, их арестовали и казнили, но это были лишь слухи, которые довольно быстро пошли на убыль — поскольку тех, кого ловили за их распространением, вешали вполне публично. Не имея доказательств физического устранения своих агентов, Адарх не решился на вторжение.

Но герцогиня на этом не остановилась. Спустя два года она сняла траур и объявила о своем желании выйти замуж. Среди женихов оказался, само собой, некий аркайский коронный князь — племянник вышеупомянутого Адарха, несколько принцев из соседних королевств, не имевших дома шансов занять престол хоть когда-нибудь, и Ранар, младший из герцогов Ахтурских, посланный Равуром Вторым. Адарх демонстративно двинул к границе войска, но это не помогло — из Ларинира пришло сообщение, что герцогиня выбрала в мужья Ранара. Что там было на самом деле, неизвестно, все участники и очевидцы тех событий давно покинули этот мир, а мемуары и летописи, скорее всего, врут. Как бы то ни было, Ранар и Кириана правили в Ларинье долго и, наверное, счастливо — во всяком случае, четыре десятилетия после их свадьбы в соседних государствах редко обсуждали новости из герцогства.

А потом Кириана умерла, герцог Ранар пережил ее всего на год, и трон перешел к их сыну, тоже Ранару, который успел порадовать родителей женитьбой, но не внуками. Через три года Ранар-младший погиб на охоте. Наследником он так и не обзавелся. Герцогиню Димизу, которая и так не отличалась крепким здоровьем, смерть мужа просто подкосила, и она умерла спустя три дня после его похорон, ее даже не успели объявить правительницей официально. Естественно, встал вопрос о том, кому занять снова опустевший трон — ведь Кириана еще до свадьбы с Ранаром отменила закон о переходе власти к следующему по старшинству дворянскому роду. К этому закону вполне можно было вернуться, однако формально приоритетные права наследства имели старшая сестра Ранара Второго, Раннеда, и герцоги Ахтурские, приходившиеся Ранару Второму родственниками по отцу.

Все же дворяне самых уважаемых родов герцогства Ларинья хоть и смирились с тем, что никому из них трон не светит, согласиться с тем, что ими будет править женщина, живущая в чужой столице и пребывающая замужем за чужим королем, не желали из принципа. Запахло заговором.