Читать книгу "Охотник на вундерваффе - Владислав Морозов"

Рядом с разбитым «Маусом» очень ярко горел «Штуг» с напрочь выбитой детонацией боекомплекта крышей рубки – из его продырявленной кормовой части вытекало на снег горящее топливо, освещавшее сгущающиеся зимние сумерки.

А на поле перед пехотными траншеями остановились и либо горели, либо густо дымились один «Королевич» (его башня при этом почему-то оказалась развернутой стволом в сторону кормы, то есть собственного тыла) две «Пантеры», два «Арштурма», три «Т-IV» и один «Pz-IV/70». Бронетранспортеров и немецкой пехоты я в дыму и сумерках вообще не рассмотрел, словно их там никогда и не было.

Тем не менее оставшиеся панцеры арийцев продолжали упрямо переть вперед, перемалывая траками снег, несмотря ни на что. В азарт вошли или у этих придурков приказ в стиле «только вперед, нах Москау»? Только ведь до этой самой Москау отсюда ой как далеко…

В этот момент над движущимися по полю боя танками раздался странный оглушительный звук «б-ды-дыщь!», перешедший в противный рев и сильный свист.

Потом рвануло, и по столбу пламени и густым облакам беловатого дыма в центре развернувшейся передо мной композиции я понял, что это выпалил «Штурм-тигр», пока что, судя по всему, избежавший попаданий и повреждений.

Я помнил, что калибр у этого стального дурика был целых 380-мм и стрелял он реактивными «скрипухами» на базе морских глубинных бомб, весом за триста кило, так что шум и гам от его пальбы по-любому должен был быть изрядный.

Да, взрыв получился прямо-таки офигенный, похоже, этим выстрелом был срыт изрядный участок пехотных траншей. Хотя, по идее, «Штурмтигр» задумывался как сугубо стенобитный агрегат и в чистом поле от него мало толку. Вот если бы дело было в городе – он бы одним-единственным выстрелом точно минимум пару домов обвалил ниже уровня первого этажа и еще квартал-другой ушатал качественно, с как минимум выбиванием стекол.

Я также успел вспомнить, что возимый боезапас у «Штурмтигра» всего десять ракет, ну и на перезарядку у его экипажа теперь уйдет никак не меньше десяти минут, поскольку для этого вроде бы требовалась кран-балка. Нет, все-таки не для танковых дуэлей его создавали…

Кстати, чудовищный взрыв реактивной мины «Штурмтигра» нисколько не ослабил огонь нашей пехоты и иптаповцев (их он, по-моему, только разозлил), а вот своим явно навредил – одна очень резво першая на рожон «четверка» обогнала медлительного «Штурмтигра» и немедленно завалилась носом в только что стихийно созданную им воронку, тут же став легкой мишенью.

И здесь, где-то позади меня, раздался резкий «рр-рых-щщ-бзз», вечерний воздух вокруг разом стал горячим и каким-то осязаемым, так что от неожиданности я даже выпустил бинокль из рук, и, если бы не нашейный ремешок, импортная оптика точно разбилась бы вдребезги.

Над моей головой заныло и застонало что-то явно металлическое, да так неприятно, что казалось, весь мой организм разом завибрировал, став очень маленьким и скопившись где-то в области копчика (хотя, скорее это, конечно, тряслась броня, на которой я сидел).

Инстинктивно глянув вверх, я увидел и сизый дым, длинные струи пламени и какие-то темные предметы, очень быстро летевшие в сторону немецких танков. Через пару секунд я наконец допер, что, похоже, это «катюши» дали залп по фрицам, прямо через наши головы. Еще один «туз из рукава» – во второй уже раз я видел их работу вблизи, но привыкнуть к подобному, по-моему, было невозможно…

Ну а «М-31–12» – это дюжина ну очень больших эрэсов весом под 95 кг каждый, в одном таком снарядике было 29 кило тротила плюс усиливающее фугасный эффект горючее. А стрелял в тот момент целый дивизион из двенадцати установок, вот и считайте.

В общем, на головы еще толком не очухавшихся после обстрела тяжелой артиллерией немецких танкистов один за другим, с минимальными интервалами, ссыпалось почти полтораста этих реактивных «подарков».

Я думал, что уже кое-что повидал на этой войне, но, кажется, опять ошибся. Эффект от взрывов был такой, что меня чуть не сдуло с брони самоходки вместе с крышкой люка, словно какую-нибудь неосязаемую шелуху от семечек. Осколки густым дождем полетели в разные стороны, и, нырнув от греха подальше в люк, я отчетливо слышал, как внутри рубки самоходки восхищенно матерился экипаж «ИСУ-122». Сильные взрывы следовали один за другим, с минимальными интервалами, образовав перед пехотными траншеями сплошное море огня (если бы я в этот момент сидел в этой самой траншее – обосрался бы, однозначно наши служившие в пехоте деды и прадеды были людьми, без сомнения, героическими).

А потом посреди этого огненного моря, в котором, как мне показалось, и так перемешалось все окружающее, вдруг бабахнуло так чудовищно, что у меня (сидевшего почти в километре от происходящего) заложило уши, а в мозгах возникли какие-то зрительно-шумовые ассоциации с кинохроникой, снятой на полигонах во время наземных ядерных испытаний. Я приподнялся над броней и, высунув голову из-за крышки люка, увидел, как из пламени чудовищного взрыва в разные стороны полетели какие-то здоровенные обломки. С застрявшего перед этим в воронке «Т-IV» взрывной волной сдуло башню с такой легкостью, словно она была картонная. А чуть правее этот же взрыв перевернул на левый бок «Арштурм» – при этом гусеницы штурмового орудия продолжали медленно крутиться, и оно быстро легло в положение грязным днищем вверх.

Я ошалело потряс головой (слух вроде бы вернулся, хотя звуки боя доходили до меня не вполне отчетливо, в ушах ощущался некий треск) и осмотрелся вокруг с помощью бинокля.

И сразу понял, в чем тут дело. Кажется, гвардейцы-минометчики ухайдакали-таки «Штурмтигра», в котором, скорее всего, одновременно взорвался весь его боекомплект из девяти оставшихся «суперскрипух». Интересно только, куда они ему попали? Хотя теперь это уже точно не играло никакой роли.

Вместо немецкой стенобитной самоходки на снегу осталось какое-то абстрактное скульптурное изображение, а в стиле техно – раскалившаяся докрасна нижняя ванна корпуса (да и та не целиком) с остатками торсионов. Даже довольно габаритный двигатель и кормовая бронеплита «Штурмтигра» куда-то исчезли. Н-да, панцерваффе показали такую же замечательную способность распадаться в куски, как и гитлеровские люфтваффе. Тоже мне, падшие ангелы…

Увы, но осмотреть эту немецкую новинку теперь точно было невозможно, уж простите меня, товарищ майор, и скажите «спасибо» за это «катюшникам»…

После залпа «БМ-31» темное поле впереди меня горело многочисленными кострами подбитых танков, которые давали похожие на неряшливый фейерверк сполохи от разлетающихся в разные стороны взрывавшихся в огне снарядов. В общем, было шумно и весело.

Немецкой пехоты я так больше и не увидел – при постоянной работе подобных калибров живому человеку в чистом поле было не уцелеть. А из их шедших в атаку бэтээров в бинокль было видно всего три. И все они горели в отдалении, похоже, накрытые еще в начале нашей дальнобойной артиллерией.

Хорошо окопавшийся и, похоже, готовый ко всему ИПТАП продолжал бить практически в упор из своих «ЗИС-2», но два «Т-IV», «Штуг» и две «Пантеры» все-таки сумели перевалить обе линии пехотных траншей.