Читать книгу "Танго с бабочкой - Барбара Вуд"

Беверли наблюдала за своими гостями с удовольствием. Она видела, как они наслаждались ее буфетом, ее шампанским, ее магазином и самими собой.

Они уйдут с положительными эмоциями из «Фанелли» и расскажут об этом своим друзьям. Они вернутся и купят своего Кардена и мистера Гарри. «Фанелли» будет магазином мужской одежды в Беверли Хиллз, поскольку «Фанелли» был фантастическим.

Вскоре после того, как зашло солнце и весенние сумерки превратились в вечер, гостей пригласили на улицу, чтобы они стали свидетелями первого включения фирменного знака «Фанелли». И опять они не оказались разочарованы. Не было никакой обычной вывески для магазина — даже названия. Был только единственный простой символ, фирменный знак, созданный опытным мастером из кованого железа и выкрашенный под белое золото. Одинокий прожектор осветил его, и, когда нажали выключатель и эмблема мягко засверкала на простой стене, все заговорили разом в восхищении и любопытстве.

Это была бабочка.

30

Он влюблялся, черт побери.

Это не планировалось, нельзя было влюбляться в одного из членов клуба, это было против правил. «Не позволяй себе эмоционально вовлекаться в отношения с членами клуба, — сказала ему директор, когда его взяли на работу в верхних апартаментах „Бабочки“. — Имей в виду, что большинство наших членов состоят в браке. Они не ищут реальных или постоянных отношений. Некоторые из них могут захотеть сообщить тебе о своих проблемах. Во что бы то ни стало слушай, но не давай советы и не увлекайся. Давай им любовь, это то, за что они платят. Если поможет, думай о деньгах, которые ты зарабатываешь. Думай о том, чтобы получить хорошие чаевые. Это помогает сдерживать эмоции».

Да, он думал о деньгах, и о чаевых, и о случайных дорогих подарках, но это не помогло. Он влюблялся в одного из членов клуба и не мог ничего с собой поделать.

Стоял серый мартовский день, когда он достиг венецианского пляжа и увидел пустынные дюны и свирепый прибой, ударяющийся о берег. Заперев автомобиль, он застегнул молнию на нейлоновой ветровке под горло и направился навстречу холодному ветру.

«Кто она была? Как ее звали? Где она жила?»

Он так немного о ней знал, действительно, как он мог влюбляться в нее? «Была ли это она, — спрашивал он теперь себя, подставляя лицо соленым брызгам Тихого океана, — была ли это действительно она, или он был влюблен просто в иллюзию? Любил ли он на самом деле ее или мысль о ней? Была ли это женщина, которая проникла в его сердце, или это был только фантом, призрак, кто-то нереальный, неосязаемый и существующий лишь в его собственном воображении?»

Он так много думал о ней в эти последние несколько дней, что боялся, как бы это не превратилось в навязчивую идею. Он начинал с нетерпением ждать ее визитов в «Бабочку» и с тревогой ожидал звонка от директора со знакомыми инструкциями. Ему начинало не нравиться проводить время с другими членами клуба, время, которое он проводил не с нею, а должен был проводить с ней одной.

А это было не то, для чего он был нанят. Любить только одну женщину. Ожидалось, что он будет любить их всех.

Какие-то дети установили бочку и наклонную плоскость на автостраде и пытались сломать себе шеи, катаясь на роликовых досках. Он остановился, чтобы посмотреть на них.

И потом, с другой стороны, что она чувствовала к нему? Он думал, что он знает женщин, знает, как читать их. Действительно ли он видел любовь в ее глазах, когда она лежала в его объятиях? Ощущал ли он настоящую нежность и преданность, когда они занимались любовью? Или она просто занималась сексом со своим собственным специфическим фантомом, а не с человеком из плоти и крови?

Иллюзия. Именно этим и была «Бабочка». Ничего, кроме иллюзии.

Но его любовь к ней была реальной. Он знал это. Он мог чувствовать это так же, как теперь ощущал резкий мартовский ветер, дующий ему в лицо. Когда зазвонил его телефон, на другом конце провода оказалась директор. Она попросила его приехать в «Бабочку» и сказала слова, которые он так хотел услышать: подготовиться к той фантазии. Он почувствовал, что его сердце забилось так, как уже давно не билось. С того болезненного эпизода в прошлом, когда он решил, что в его жизни больше не будет любви. И тем не менее она снова стучалась в его дверь. Он войдет в знакомую комнату, и увидит ее, и позволит использовать себя с радостью и страстью и возмутительным желанием удержать ее там рядом с собой навсегда.

Временами она казалась очень уязвимой, а порой превращалась в жесткую леди. Он не знал, чем она занимается в реальном мире, но подозревал, что она была деловой женщиной в профессиональной сфере, где женщине нужно уметь защищать себя. У него было всего несколько зацепок, то там, то здесь, и ничего, в чем он мог бы быть уверен.

Она была такой таинственной. Может, именно в это он был влюблен? В тайну? Если она однажды откроется ему, расскажет ему все, что можно рассказать о себе, эта любовь исчезнет? Или та самая загадка, которая окружала ее, и сохраняла его любовь живой?

Он сунул руки в карманы и наблюдал, как дети взлетают вверх по наклонной плоскости и чудесным образом приземляются вертикально, как могут делать только дети и кошки.

Нет, он не был влюблен ни в загадку, ни в тайну, ни в фантом. Она была женщиной из плоти и крови, и даже при том, что он не знал ее имени, он знал ее, и именно в это он был влюблен.

Но проблема заключалась в том, что он не знал, что с этим делать.

Мартовский холод пробрал его до костей и заставил дрожать. Он вдруг понял, что голоден. Неподалеку рядом с автострадой находилась палатка с гамбургерами, угнездившаяся между старой синагогой и местом, которое арендовали для катания на роликах. Большинство заведений были закрыты в это время года. Пожилые резиденты оставались в помещении, пляж был совершенно пустым. Но, поскольку некоторые смельчаки приходили на Венецианский пляж зимой и кто-то должен был брать их деньги, «Гамбургеры Сильвии» были открыты, и Сильвия была рада видеть клиента. Он заказал булочку с сыром, перцем чили и луком и чашку кофе; ел, стоя у прилавка и ловя жирные капли чересчур маленькими бумажными салфетками.

Чувствуя себя немного утомленным и немного более сытым, он попрощался с Сильвией и продолжил свою прогулку.

— Члены нашего клуба приезжают в «Бабочку», потому что это безопасно, — сказала ему директор. — Мы обещаем безопасность от насилия, от болезни и от любого выяснения того, кто они. Нарушив одно из этих правил, вы должны ответить за это.

Но это было именно то, что он хотел сделать: нарушить одно из этих правил. Он хотел спросить ее, кто она.

Но посмеет ли он сделать это? Предположим, что он рискнет и спросит ее, а она убежит от него? Предположим, что она никогда не вернется в «Бабочку»? Как он найдет ее в этом огромном, растянувшемся во все стороны Лос-Анджелесе? У него даже не будет зацепки, с чего начать поиски.

Он чувствовал себя очень беспомощным. Он не привык к этому ощущению, оно даже злило его. Как человек, привыкший к контролю над ситуацией, он обижался на необходимость ждать звонка по телефону. Это его расстраивало и озадачивало. Все казалось шиворот-навыворот. Ничто не происходило согласно установленным правилам. Она попросит, чтобы ей дали его, он будет спешить, чтобы оказаться рядом с нею, они проведут день и вечер в абсолютной близости и любовных ласках, потом она исчезнет, а он останется с одной лишь памятью о том, что она испытала в его объятиях.