Читать книгу "Реликвии тамплиеров - Пип Воэн-Хьюз"

И тут я услышал этот звук, слабое позвякивание — клинк-клинк-клинк! — чуть более слышное, чем звон цикад, но совершенно неуместное в звуках ночи. Звяканье металла о металл. Я выпустил из рук мертвое тело, и оно со слабым шорохом упало обратно на свое ложе. Присев на корточки, я на секунду приложил лоб к холодному серебру раки. Случилось самое страшное, что и должно было случиться. Я умер. Будет мне впредь наука — не лезь со своими инициативами. Анну я больше никогда не увижу. Все эти и подобные мысли молнией проскочили в уме, мечась, как ласточки в запертой комнате. Потом до меня дошло, что звук не приближается и вообще перезвон какой-то неспешный. Может, это… что? Весь дрожа, я выпрямился, взял лампу и поставил ее на пол, направив луч на камень алтаря. Гробница тут же погрузилась во тьму. Я опасался наступить на тело фальшивой святой или обо что-нибудь споткнуться, поэтому пополз к двери на животе. Чуть приоткрыв ее, я выбрался наружу и присел у нижней ступени лестницы.

Звон и в самом деле доносился откуда-то издали. Кажется, сверху, с горы, не со стороны деревни — и это вселило в меня крохотную надежду. Я осторожно выглянул из углубления. И увидел свет, красный луч, покачивающийся в такт шагам того невидимого, кто его нес. Едва заметная искорка, должно быть, еще в четверти мили отсюда, но приближается быстро. Потом огонек исчез, вновь появился и опять исчез. Наверняка это Том и те двое франков со свинячьими глазками. О боги-хранители всех осквернителей праха, защитите меня! А может, и Кервези с ними? Как им удалось так быстро обернуться? Капитан ошибся: видимо, Кервези был где-то поблизости. Или это просто стадо коз? Вздор, у коз не бывает фонарей, не так ли? Красная искорка — обычная лампа английского стражника, я такие сотни раз видел. Значит, это Том и его приятели — в лучшем случае. А о худшем и думать не хотелось. Они пришли за Кордулой. И несомненно, не ожидают встретить здесь меня. Мне, наверное, удастся смыться — они сюда доберутся через несколько минут, но если рвануть бегом…

Но надо же поменять местами трупы — иначе реликвия достанется Кервези. Я понимал, что времени у меня нет. А что, если… У меня вдруг возникло некое подобие плана. Допустим, мне удастся убедить Кервези — или кто там еще сюда прется, — что меня застали врасплох. Если они увидят, как я от неожиданности бросаю свою ношу и бегу прочь, то, несомненно, сочтут, что я бросил тело настоящей святой, и заберут фальшивую, а настоящая тем временем будет в своем гробу дожидаться, когда мы за ней придем. А мне останется только молиться, чтобы эти франки быстренько убрались отсюда с Липовой Кордулой и не бросились в погоню за мной. Не знаю, отчего я решил, что они именно так и поступят, но все явно пошло наперекосяк. По крайней мере у меня будет преимущество: я знаю сюда дорогу, хотя это и слабое утешение, и попробую удрать от этих двух жирных идиотов.

Скользнув обратно в гробницу, я нащупал лампу, обжегшись о нагревшееся железо. Надел кольца Кордулы на египетскую мумию и сунул наперсный крест в складки муслина, которым ее обернул Жиль. Только сейчас я заметил, как здорово он потрудился над ее лицом: подделку теперь можно было обнаружить лишь при тщательном осмотре. Вот только все его труды пропадут зря. Но у меня было еще одно преимущество: я-то видел настоящую реликвию, а мои противники — нет. Я завернул фальшивую святую в промасленную ткань, так, чтобы лицо осталось открытым, и наскоро закрепил тело на раме. Подхватил ее под мышку — странно нести таким образом то, что некогда было живым человеком, как связку сухих веток. Взялся за крышку гроба, чуть задержавшись, чтобы в последний раз взглянуть в лицо святой Кордулы. Придется ей еще немного побыть Тулой. Тут я снова ощутил, как ее былая сущность давит на меня, — все тело снова покрылось гусиной кожей. Она по-прежнему предупреждает — я не забыл об этом.

— Может, ты и останешься в неприкосновенности, госпожа моя, — пробормотал я, опуская крышку гроба. Потом, схватив лампу, выбрался наружу. На этот раз я не стал закрывать ее свет. Другую лампу сейчас было не видно, но позвякивание приближалось, и, кажется, я даже слышал похрустывание камней под ногами. Теперь оставалось только ждать. Шаги уже явственно различались, я даже начал их считать. Сколько их там? Я решил, что они выйдут на открытое место через тот же пролом в стене, которым воспользовались днем, поскольку идут сюда тем же путем. Это позволит мне показаться нм, бросить свою ношу и рвануть прочь, оставляя между нами гробницу. Сейчас я впервые оценил преимущество ламповой сажи у себя на лице. Шаук надежно покоился в своих ножнах.

Они приближались. Я вновь увидел красноватый свет, мелькающий на тропинке. И напрягся. Хотелось закричать — так меня переполнял страх, просто захлестывал. Ухватившись за дверное кольцо, я громко хлопнул дверью и взбежал по ступеням: лампа в одной руке, Липовая Кордула в другой, под мышкой. Заставил себя остановиться на открытом месте, оглушенный биением собственного сердца. Затем, гораздо быстрее, чем я рассчитывал, лампа показалась в проломе стены, осветив пространство красноватым светом, и за ней последовали один… три… четыре темных силуэта. Они выбежали на поляну и неуклюже остановились. Если они меня не видели, значит, это просто слепцы. Затем двое мужчин вошли в освещенное пространство, потом еще один. Семь человек. «Да, они застраховались от любых случайностей», — горько подумал я. Мне уже следовало бежать, и я, громко выругавшись по-французски, швырнул в них свою лампу и бросился прочь. Еще раз выругавшись, я уронил тело на землю. И метнулся к стене и открывавшейся за ней тропинке.

Я добрался до фигового дерева и оглянулся. «Они не очень-то таятся», — подумал я, наблюдая издали, как мужчины наклоняются к земле, высоко подняв свои фонари. До них было слишком далеко, но все же я увидел, что один выпрямился, а затем снова опустился на корточки. Потом другой поднялся с колен и направился к гробнице. С фонарем в руке. Эта скотина намеревалась проверить, что осталось в гробу. Я проиграл. И тут — во второй раз за эту ночь — я услышал колокольчики приближающихся коз. Сначала только один, затем еще, и, наконец, отдаленный многозвучный перезвон. Воздух прорезал пронзительный свист. Видимо, пастух гнал своих коз по одной из троп, что вели к святыне. Судя по всему, он шел со стороны селения. Человек с фонарем замер, а потом бросился назад, к своим приятелям. Ну вот, так-то лучше, по крайней мере они теперь засуетились. Затем один из них поднял с земли тело, взял фонарь и пропал из виду.

— Валите отсюда, паскудники, да побыстрее! — прошипел я себе под нос. В удаляющемся красном свете мне их было уже почти не видно. Еще два силуэта исчезли, но четверо остались на месте. Я уже собирался и сам отвалить, но тут эти двое вернулись — с моей лампой. Луч обежал окрестность, осветил проход, ведущий в мою сторону, и все семеро двинулись к нему. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы я, низко пригнувшись, бросился прочь.

Без Липовой Кордулы спускаться по обрыву было гораздо легче, я опередил преследователей шагов на двести. Дорогу я уже знал, но у них были фонари. Я хотел добраться до склона над пляжем. Павлос и остальные услышат, если им крикнуть оттуда. А что потом? Я только пожал плечами. Видимо, придется срочно отрастить крылья и лететь на них к «Кормарану». Иначе уже не будет никакого «потом». Я спрыгнул в длинную расщелину и начал сползать дальше на животе, ногами вперед, во мрак. Потом нога попала в какой-то выступ, и я ободрал себе лодыжку. Затем угодил в еще одну расщелину, которой совершенно не помнил. Сначала спускаться по ней было легко, как по каменной лестнице, но вскоре я уже висел, цепляясь за стену руками и ногами. Я явно попал куда-то не туда. Назад забраться уже не было времени. Глянув между ног, я увидел верхушку одного из циклопических валунов, торчавшую прямо подо мной. Больше не раздумывая, я разжал пальцы и полетел вниз. Несколько мгновений я летел с замирающим от страха сердцем, потом упал на валун, согнув колени, и откатился вбок. Но не успел остановиться и снова полетел вниз. Пробил насквозь крону какого-то дерева, тщетно пытаясь ухватиться за его сухие ветви, и тяжело рухнул на землю. На сей раз от удара перехватило дыхание, но я все же с трудом встал на ноги, ощупал себя и снова бросился вниз неуклюжими прыжками.