Читать книгу "Корпорация - Виктория Беляева"

Были и в другом поселке, полумертвом почти, где крестов на кладбище было куда больше, чем живых людей. Над некоторыми могилами стояли зачем-то полуразвалившиеся санки и мятые жестяные чайники. «Здесь долгане живут, в основном, – разъяснил Денисов, – Они православные… да и русской крови в них много – от ссыльных казаков… У них и одежда национальная на русский кафтан похожа, и хоронят они, как у нас принято… А сани – это нарты, Настенька, это от прежних обычаев осталось… Человек умирал – его как будто в дорогу провожали…»

Видели и другие захоронения, большей частью старинные – одинокие яранги на крохотных островках, где на больших дорожных нартах вечным сном спали бывшие люди в расшитых праздничных парках. Провожая, снаряжали их когда-то всем необходимым в долгом пути – чайником, спичками, оружием, украшали нехитрыми безделушками из дешевых бусин и меди… «все растащили, – сокрушался Денисов, – приезжают коллекционеры – и тащат… Ну, не знаю я, какой такой страстью ко всему этому надо обладать, чтобы с мертвого снимать побрякушки…» «Русские тащат?» – спросила Настя. «А кто ж еще?… – удивился Денисов, – Местные-то боятся… Считается, что если возьмешь что у покойника – сам умрешь скоро… По телу, говорят, сразу язвы – и смерть. Ну это, я думаю, имеет какую-то реальную основу – мало ли чем там заразится можно… Впрочем, и местные тоже – за бутылку водки на верную смерть пойдут, не то что…»

Были на стойбище оленеводов, в маленьком передвижном вагончике на полозьях, где ютились семеро человек. В углу, на полке, застеленной нарядной тряпочкой, Настя разглядела грубо вырезанную деревянную куклу со страшным лицом, вымазанным чем-то темным и сальным. «Койка!» – сказал неслышно подошедший сзади младший сын хозяина, взрослый уже парень с редкой черной порослью на лице. И повторил сурово: «Койка!». Настя шарахнулась было, но Денисов ее успокоил: «Да ни на что он тебе не намекает!… Койка – это идол, в нем дух живет, семью охраняет…»

Были на рыбацкой точке со смешным названием Половинка, где хозяйничал единственный человек – русский, дед Сашка. Губернатора он запросто хватил по плечу костлявой рукой, разрисованной татуировками: «Здорово, тезка!»… Настино имя запоминать не стал и звал просто – женщина. Дед Сашка понравился женщине Насте чрезвычайно – простой человек, веселый, балагуристый… Хвастался приобретением – «стиральный агрегат „Волна“, рекомендую!». Стиральный агрегат оказался обычной цинковой доской, какая была у Настиной бабушки.

Дед Сашка кормил икрой и полусырой рыбой– «сугудаем», и вовсе сырой рыбой – «строганиной», и поучал москвичей, как солить икру. «Милый какой дедушка!» – похвалила Настя, когда отправились они дальше. «Милый, – согласился Денисов, – Наколки видела?… Тринадцать лет отсидел… за особо зверское убийство жены и тещи…»

Были в поселке, где достраивалась новая больница. Старая больница стояла в сорока метрах от стройки и потрясла Настю до глубины души: ни одной ванной, никакого водопровода, а в туалетах – просто дыры в земляном полу…

«Господи, как же живут здесь люди… – шептала Настя, – Чем живут?… Для чего?… Неужели и так можно?…»

– Можно! – ответил Денисов, – Ты знаешь, я когда стал интересоваться, понял – сами мы им все тут испортили… Жили себе люди – простые, честные, открытые, как дети… добрые очень… Охотились, рыбачили, разводили оленей. Сказки сочиняли, блин… Очень трогательные сказки – у меня книжка есть, я тебе подарю… А потом пришел белый человек – и давай внедрять цивилизацию. И какая цивилизация получилась?… Первым делом перезаразили половину народа сифилисом. Ты не представляешь себе, какой тут процент венерических заболеваний, волосы дыбом!… Старую веру потеряли, новой не приняли, а закон в этой глуши никому не писан – вот и остались без этих, как их… нравственных ориентиров… Родной язык забыли, а на русском говорят так, что и не разберешь сразу… На собаках им теперь ездить западло, им теперь «Бураны» подавай, а заработать на «Буран» не могут… Привыкли, что им как малым коренным народам русские по гроб жизни обязаны – вот и ждут дармовщины… А что сделаешь?… Сами виноваты, сами развратили «цивилизацией» своей…

…А водку в Серегино все-таки нашли. Два десятка ящиков. Денисов велел запереть ящики в особую комнату и дверь опечатать. Женщина в болонье, оказавшаяся завмагом, рыдала: «Да как же так, Александр Михалыч?… А как хозяева приедут? С меня ж взыщут, она ж денег стоит…» «А ты вали все на меня, – посоветовал губернатор, – Мне не стыдно. Если надо хозяевам – пусть ко мне идут разбираться…»

– ГСМ все пришли?… – спрашивал он у председателя поселка, белого человека с навеки испуганными глазами.

– Все, все, – бормотал человек, – Все по плану, все вовремя Александр Михайлович, дай вам бог здоровья…

– А то взяли моду, – разъяснял губернатор Малышеву, – Предшественник мой… Телится с закупкой топлива до середины лета, потом в августе только оно в Снежнинский порт приходит, а пока перегрузка, пока баржи до малых рек дойдут, чтобы по поселкам развезти – тут-то малые реки и встанут!… Четыре года подряд в сентябре баржи в лед вмерзали – эмчеэсников же вызывали, чтоб команду спасать!… А топливо на борту?… Бросишь его – баржу льдом раздавит, нефти полная река… Приходилось воздухом вывозить. Ты представляешь, во сколько это топливо обходилось?…

– А в этом году как? – поинтересовалась Настя, поймавшая уже одну из губернаторских слабинок – любил губернатор прихвастнуть.

– А в этом году доставили еще по большой воде!… – не вполне понятно ответил Денисов, – Купить пришлось чуть подороже, но с учетом отсутствия чрезвычайных ситуаций экономия налицо – в полтора раза дешевле, чем в прошлую навигацию…

– Сашка… – не выдержал наконец Малышев, – Смотрю на тебя – и просто офигиваю… Финансист… промышленник… полжизни за бугром провел… Сашка, ты диктовал рынку свои условия, ты с какими акулами западными на равных был!… А сейчас что?… Неужели тебе все это интересно?… Неужели не жалеешь, что ушел из бизнеса?…

В ответ Денисов хмыкнул и посмотрел на Малышева фальшиво-грустными глазами, где плясали, кривляясь, зеленые черти:

– А это тебе чем не бизнес?… Есть база – дорогостоящие недра, в которых помимо металлов, есть все, что душе угодно – от соли и угля до нефти и алмазов… Есть балласт – четыреста тысяч голодных спившихся людей… Есть цель: не сбрасывая балласт, заставить всю эту неповоротливую махину работать… Вот погоди, я еще здесь нефтедобычу открою… На кой черт сюда топливо возить, если оно в земле, рядом – только руку протяни?… – Денисов вздохнул, – Округ… Никакая это не политика, Серега, сам видишь. Это тоже – бизнес. Ну, экзотичный немного… но принципы те же. А что экзотика такая – так это ж даже интересно!…

… За гулом винтов едва различались слова. Дремала Настя, склонив на малышевское плечо голову.

Завтра они вернутся в Москву – все еще листвяную, золотую, багряную, сверкающую витринами, сияющую куполами… За десять дней, проведенных в Снежном, Малышев успел сделать все, что запланировал. Провел переговоры с профсоюзниками, заключив с Пупковым пакт о ненападении. Бестолочь Пупков неожиданно оказался человеком удивительно хватким, стоило лишь новому директору намекнуть, что, мол, скоро будут верстаться планы на будущий год… и вот, мол, хорошо бы найти толкового и обязательного поставщика спецодежды… С той минуты смотрел Пупков на Малышева преданными собачьими глазами.