Читать книгу "Дикие карты. Книга 6. Туз в трудном положении - Джордж Мартин"

Дэвид Герштейн повернулся и ушел. Джек медленно сполз по стене. Его тело сотрясалось от ужаса и раскаяния. Ему понадобилось не меньше пяти минут, чтобы взять себя в руки. Когда он выпрямился, у него на рубашке оказались громадные пятна пота.

Делегаты, проходившие по переходу, смотрели на него с жалостью или отвращением, решив, что он пьян. Они ошибались. Он был трезв – абсолютно трезв. Он был так перепуган, что это выжгло из него все следы алкоголя.

Джек вошел в зал как раз в ту минуту, когда Джим Райт объявил последний подсчет голосов. Результат Хартманна был ниже плинтуса.

19.00

Коридоры отеля были пусты. Большинство присутствовало на главном событии в зале съезда. Спектор вошел в кафетерий с бутылкой виски под мышкой. Он проспал почти весь день, и теперь ему необходимо было поесть. Рестораны «Мариотта» не обсуждались: после драки с Золотым Мальчиком его наверняка искали. Однако он ослабел от голода – и с этим надо было что-то делать.

Он прошел по стойкам со всякими перекусами и сувенирами, выбрав пару шоколадных батончиков, банку кешью и несколько колбасок к пиву. Молодой негр стоял за кассой, устремив взгляд на черно-белый экран маленького телевизора. Спектор вывалил свои покупки на прилавок и достал купюру.

– Сейчас, мистер, – сказал продавец. – После рекламы обещали показать, как у Тахиона взрывается рука. В прямом эфире я это пропустил. Черт, вот ведь была картинка! А вы видели?

– У Тахиона взорвалась рука? О чем ты, к дьяволу?

– Вы что, целый день в бассейне просидели? – продавец изумленно покачал головой. – Какой-то маленький уродец пожал доктору руку – и начисто ее отчекрыжил. Говорят… Минуточку! Вот оно!

Он развернул телевизор так, чтобы Спектору тоже было видно.

Видео показывали в замедлении. Тахион обрабатывал толпу, пожимая руки.

– И кто его? – спросил Спектор.

– Какой-то маленький горбун. Видите: вот он.

Спектор открыл рот. Беззвучно закрыл его. Это оказался тот самый щуплый хам, который летел с ним одним рейсом. Горбун отхватил Тахиону кисть, и кровь брызнула во все стороны. Оператора толкнула рванувшаяся в панике толпа, и на этом видеосъемка закончилось.

– Он еще жив?

Спектор давно мечтал, чтобы Тахион помер, однако внезапно обнаружил, что надеется на лучшее. В конце концов, ведь он собирался сам когда-нибудь убить Тахиона… попозже.

– Пока – да. – Кассир выключил телевизор и выбил Спектору чек. – Наверное, он крепче, чем кажется на первый взгляд. – Он сложил покупки Спектора в пакет и вручил его вместе со сдачей. – Дьяволу руку жать не след, мистер.

Спектор с улыбкой подумал, что этот совет немного запоздал. Отправив сдачу в карман, он направился обратно в номер.

– Эй, Джек!

– Ну, что еще?

– Приказ от Девона.

– Угу, – без всякого энтузиазма откликнулся Джек.

Он прятался от репортеров среди своих сохранивших верность делегатов. Изменники – почти треть от общего числа – отправились совещаться со своими новыми руководителями.

– После перерыва, – сообщил Родригес, – лагерь Джексона потребует приостановить действие правил съезда, чтобы Джесси мог выступить. Нам полагается голосовать «за».

Джек с изумлением воззрился на Родригеса.

– Нельзя позволить делегатам выступать. Черт, они же…

– Говорят, Джексон собрался выйти из гонки. – Родригес усмехнулся и многозначительно постучал себя по кончику носа. – Я что-то чую, Джек. Готов спорить, что Джексон договорился с боссом. Готов спорить, что он станет вице-президентом.

Джек обдумывал услышанное. Он не занимался руководством делегацией с того момента, как в четверг вышел на галерею. Калифорнией управлял Родригес, и он же голосовал от имени Джека за Хартманна. Ему стоит довериться чутью Родригеса.

Что до пары Хартманн – Джексон, так почему бы и нет? Точно так же в тридцать втором договорились Рузвельт и Гарнер, когда демократический съезд зашел в тупик.

– Наши голоса и голоса Джесси, – сказал он, – их хватит?

– Нет. Сторонники Джесси сейчас обрабатывают Дукакиса.

– Барнет что-то почует.

«Или Флер, – подумал он. – У Флер нюх поострее».

Джеку вдруг подумалось, что тайным тузом могла быть Флер, а не Барнет. Ему стало любопытно, была ли Флер в армии.

– После этого утра, – Родригес постарался выражаться тактично, – к ним не пробьешься. Кто-то связывался с Флер-как-ее-там. Она отвечает «нет». Даже говорить об этом не желает.

Джек поднялся на ноги, хмуро глядя на массивную сцену, похожую на нос боевого корабля. Джим Райт призвал делегатов к порядку и объявил, что начинается еще одно голосование. Чертов опрос будет длиться бесконечно: руководители потеряли всякое управление делегатами, так что их придется опрашивать по одному. Предложение временно отменить правила съезда будет выдвинуто после того, как объявят результат голосования. И тогда голосовать будут уже по нему… О боже! Сколько еще это продлится?

– Блин! Блин!

Родригес кричал в мобильник. Оборвав связь, он посмотрел на Джека.

– Дукакис согласен поддержать это предложение. Ему терять нечего, а так у него появится надежда перехватить часть делегатов Джексона. Но правила без Барнета изменить нельзя. Нам нужны три четверти голосов.

– Погано, старик.

– Если финт Джексона не пройдет, Барнет вырвется вперед. – Родригес вздохнул. – Ладно. Вот что хочет Девон. Мы начинаем распространять слух, что Джексон выходит, что он просто хочет обратиться к съезду и высказать пожелания от лица своих избирателей. С его отдельными делегатами уже не работают. Надо надеяться, сторонники Барнета не обратят внимания, когда он скажет им голосовать против.

– Надо надеяться…

Родригес пожал плечами.

– Ну, так весь этот план построен на надеждах.

Джек почувствовал, как его руки сами сжались в кулаки. Должен существовать какой-то способ все исправить, устранить весь ущерб, который причинили тузы-убийцы… черт, и который причинил сам Джек.

Он вспомнил, как те докеры плясали на барной стойке. «Дэвид Герштейн!» – внезапно осенило его. Надо вытащить Герштейна на сцену. Пусть он повлияет на всех делегатов, заставив их единодушно выдвинуть Хартманна.

Нет. Это глупость. Все заметят. Люди, наблюдающие за съездом по телевизору, начнут удивляться, почему они не разделяют энтузиазма тех, кто сидит в зале. Да и кондиционеры унесут феромоны Герштейна.

У Герштейна ювелирная способность: ее следует применять тонко. Он способен воздействовать одновременно всего на нескольких человек.

Джек подумал, что тогда это должно быть несколько очень важных людей. Например, руководитель избирательной кампании Барнета.