Читать книгу "Рыцари моря - Сергей Михайлович Зайцев"

Милях в двухстах от Данцига заметили какие-то корабли. Марсовый прокричал, что видит их на западе два или три – точнее не разобрать, большое расстояние. Месяц решил, что три корабля против двух – еще не велика угроза, и держал прежний курс.

– Вижу четыре корабля… – рассмотрел наконец марсовый. Но это уже ни для кого не являлось тайной. Пытались по флагам различить принадлежность судов, но не удавалось еще, так как было далековато.

– Еще корабли!… – крикнул Андрес. – Смотрите! Два корабля справа…

Да, это было похоже на ловушку. Их зажали с двух сторон и, быстро приближаясь, вынуждали их либо принять бой, либо сдаваться, либо бесславно выбрасываться на пустынный берег. Свободным оставался один путь – уходить назад; но об этом позорном пути даже не думали. Месяц приказал: орудия к бою!…

Время шло, суда сближались. Возле пушек «Юстуса» вовсю кипела работа; также и абордажная команда готовилась к неравной схватке – все должно было быть на местах – крючья и мостки, мечи, палаши, секиры, ружья и пистолеты. Россияне и эрарии надевали на рубахи кольчуги, а на руки железные рукавицы. Вслед за иноком Хрисанфом православные, католики и лютеране прочитали молитвы, в которых просили Господа отвести от них преждевременную смерть, а уж если кому и суждено было умереть сегодня, – так чтобы принял его душу Господь как душу доброго христианина. После молитв все замерли, и стало очень тихо; только волны плескались у форштевня да ветер посвистывал в снастях и поскрипывал руль, удерживаемый кормчим… Копейка, – пожалуй, самый остроглазый из всех, – первым рассмотрел флаги на чужих кораблях, и лицо его выразило недоумение, а затем и величайшее изумление. Также и другие были поражены, когда различили наконец флаги московского государя – на зеленом поле черный двуглавый орел. Но на когге не знали, что ожидать от этих судов, и для верности готовились к худшему.

Копейка сказал:- Не те ли это государевы мореходы, о каких говаривал в прошлый раз брат Игнат?

Корабли красиво шли строем. Не испугаешься – так засмотришься. Быстроходные, с хорошим вооружением.

Копейка встревоженно покачал головой:

– Вот ведь глупая будет тяжба – россиянину бить россиянина… На потеху Сигизмунду, если его холопы появятся на берегу!…

Месяц не ответил кормчему; он приказал всем орудиям держать цель и быть готовыми к залпу. Любекский корабль он поставил к себе в кильватер и предложил капитану повторять все действия «Юстуса». Тот держался молодцом и не проявлял признаков страха; он говорил, что, имея перед глазами такой прекрасный образец доблести, как «Юстус», можно сразиться и с этими шестью кораблями, а уж если погибать, так только за большую цену уступив победу, – это в капитане заговорил ганзейский купец, который привык всему вести счет. И еще он сказал, что господин Месяц может рассчитывать и на его четыре легкие пушки.

Ждали сближения. Никто – даже многоопытный капер Линнеус, даже ученый Морталис – не мог предположить, чем закончится эта неожиданная встреча. Многим из команды проще было бы действовать – стрелять и рубить, нежели вот так выжидать, сложа руки, терять время, которое в бою часто означает жизнь… Да делать нечего! Мудрейшие говорят, что молчанием иной раз достигается больший успех, чем долгой речью, а бездействие бывает равно разумнейшему действию… Никто не был уверен, что перед ними россияне; ведь и каперы короля Сигизмунда вполне могли прибегнуть к такой уловке – тому же Герхарду Гауку хитрости не занимать. Однако доверились разуму и чутью капитана. Волновались, перебегали глазами от корабля к кораблю, но сидели тихо, обняв стволы ружей, оглаживая клинки палашей. Остро отточенная коса занеслась над травами, мрачный черный косарь приглядывался, с какого края начать…

Наконец суда приблизились настолько, что стали легко различимы лица людей на них. Там тоже все было готово к бою, там тоже волновались и поигрывали сабельками; черные зрачки пушечных стволов глядели на «Юстус» в упор, готовые в любую секунду сверкнуть пламенем; на вантах и реях замерли люди, ожидающие лишь команды «на абордаж!» – и они ринулись бы на палубу когга сверху, и абордажные сетки не остановили бы их…

Вот корабли сошлись так близко, что можно было переговариваться, не повышая голоса. Капитан с российского флагмана сказал:

– Мне не раз уже доводилось слышать про «Юстус», враждующий со шведскими и польскими каперами. Говорят, много похвального совершил этот корабль… И еще говорят, будто бы на нем русская команда… – слова эти были сказаны по-русски, но с заметным иноземным выговором, скорее всего – датским, поскольку и датчанин Морталис, осваивая речь россиян, говорил с похожим произношением. Капитан с флагмана заключил: – Я имею, однако, сомнения – тот ли это корабль?

– Не нужно сомнений, – ответил Месяц. – Это тот самый корабль… Но и у нас есть сомнения – российские ли перед нами суда?

– Этот господин не любезнее меня!… – засмеялся человек с флагмана и оглянулся на своих; затем с удовольствием и не без гордости сказал: – Перед вами корабли русского государя, а точнее – каперский флот, имеющий от Иоанна жалованную грамоту. А я – скромный царев слуга, капитан Карстен Роде, датчанин, и со мной моя команда…

Здесь этот человек повел вокруг себя рукой, указывая на столпившихся у руля, возле мачт и повсюду у фальшборта людей, – такое же пестрое, разноликое и разноязыкое собрание, как и команда «Юстуса». Сам капитан Карстен Роде был человек средних лет и среднего же роста, крепкий, сероглазый, с обветренным лицом. А может, это была не обветренность. Такими лица становятся после того, как их обморозит, – красноватыми, утратившими гладкость, – должно быть, этого датчанина прихватило морозцем где-нибудь в северных водах. Во всем же остальном Карстен Роде ничем не выделялся бы в ряду датских купцов.

Государев капитан проявил любезность и пригласил Месяца к себе на корабль. Однако Месяц не был столь легковерен, чтобы принять это приглашение. В свою очередь он предложил капитану посетить «Юстус», чтобы собственными глазами осмотреть то судно, о котором так много говорят. Но и Карстен Роде нашел такой визит небезопасным и сказал, что ему вполне достаточно осмотра снаружи. Здесь кому-то на флагмане явилась счастливая мысль, что капитаны имеют прекрасную возможность встретиться на равных условиях – на берегу. И, по всей вероятности, капитанам было о чем поговорить, и оба были заинтересованы друг в друге, ибо они тут же согласились. С кораблей спустили лодки. С Месяцем на берег отправился Проспер Морталис, а также – отец Хрисанф; с господином Карстеном Роде спрыгнул в лодку великан опричник, к шелковому поясу которого был привязан выскобленный собачий череп, а за ними последовал третий человек – по виду немец-лекарь. Через четверть часа все шестеро ступили на землю.

Берег в этих местах был сплошь песчаный. Песок же – чистый и мягкий, а по цвету золотой. Над водой поднимались очень высокие дюны – целые горы песка. Взобравшись на одну из таких гор, капитаны и их спутники невольно залюбовались видом моря и ожидающих кораблей. Здесь наверху и устроили переговоры.

Карстена Роде удивляло, почему над «Юстусом» не российский флаг, а флаг торгового города Любека.