Читать книгу "Законы исчезновения - Борис Иванов"

— Видите ли, — несколько неуверенно промямлил дорожный камердинер, — дело в том, что посланный мною баронет Фуга...

В этот момент узкая створка врезанной в правую часть ворот калитки стремительно отворилась и стремительно же захлопнулась. В промежутке между этими двумя быстротечными событиями в проем калитки турманом вылетел и распростерся в пыли — легок на помине — баронет Фуга. Вслед ему успел последовать и его головной убор — украшенная пером птицы Кун (варварски сейчас сломанным) форменная шапка герольда.

Государева свита наблюдала происходящее в тупом остолбенении.

— Соизвольте встать на ноги и объясниться, баронет, — ужасающе тихо произнес Тан Алексис.

Баронет соизволил встать. Левый его глаз был украшен впечатляющим лиловым «фонарем». Баронет достал из-за обшлага и молча протянул государю запечатанный сургучом конверт.

Тан Алексис прикинул послание на вес, скользнул взглядом по отпечатанной в сургуче печати — то была Печать Большинства. Только по требованию большинства членов Гильдии Хранитель печатей Пастис Лесной мог извлечь этот атрибут и разрешить воспользоваться им в подтверждение решения, принятого большинством и закрепленного письменно. Брезгливо поморщившись, государь сломал печать.

Конверт содержал два листка. Один — с гербом Донагонов — был запиской (составленной с заметным небрежением правилами придворной субординации), в которой Донагон Молчаливый извещал графа Черни о том, что ввиду крайней занятости делами Гильдии вынужден покинуть на время свое имение и не может оказать какого-либо гостеприимства упомянутому графу.

Второй документ был коротким, по всей форме составленным предложением Верховному Магу Гильдии, Тану Властительному, явиться на экстренное и всеобщее собрание Гильдии, которое должно состояться в Высоком Храме в день Небес, в час смены стражи.

Повестка была подписана Секретарем и Хранителем печати. Половину плотного листа занимали оттиски печатей чуть ли не всех магических домов Сумеречных Земель.

С минуту государь думал, уронив голову на грудь. Потом выпрямился и жестом призвал к себе пажа-знаменосца. Тот приблизился и склонил древко знамени перед повелителем.

Тан Алексис резким движением сорвал с древка флаг рода Черни и швырнул его в пыль, под копыта коней.

— Разверни королевский штандарт! — приказал он. — Дальше я совершаю путь под этим знаменем! И поднимите на древко вымпел Войны!

* * *

— В конце концов, Ник сам напросился на этот обмен, — вздохнул Эйб, с сожалением озирая опустошенный стол. — Наплел мне небылиц про свой талисман. К тому же случай такой подвернулся, что вроде как доллар этот его свою силу продемонстрировал... Дело на Сендерелле было. Мы с ним, с Ником Юрски, вывозили... Ну, вывозили, скажем, такие вещи, за которые нас не погладили бы по головке, если бы копы нашли их у нас в багажнике.

Эйб подумал и махнул рукой.

— Эх, да чего тут темнить — полтонны гринзейских цехинов мы вывозили. Довольно крупными купюрами. Это было в период смены валют — три года тому назад. Все эти бесконечные цехины, злотые, кроны и прочие тугрики заменили на региональные баксы. В отличие от баксов федеральных. Вы, должно быть, не слышали об этой кампании?

— Нет, — признал Павел. — Не слышал. Я слишком давно обитаю в этих краях...

— Ну, в общем, по ходу обмена на всей Трассе насобирали по несколько тонн всех этих региональных валют и предполагали их благополучно спалить. Фишка состояла в том, что обмен-то еще не всюду успел закончиться. Ну и кое-кому из людей влиятельных и уважаемых удалось — с помощью сообразительных ребят из службы охраны — завернуть партию этого добра прямо, можно сказать, от дверцы мусоросжигательной печи. Для повторного обмена. Тоже на Трассе, но чуть ли не на другом ее конце. Ну а Ник сосватал мне работенку по доставке товара в Космотерминал...

Эйб тяжело вздохнул.

— Право же, отстегнули нам за такую работенку сущий мизер. А ведь загреми мы с этой макулатурой, отдуваться-то только нам одним бы и пришлось — по полной программе... Остальные чистенькими бы из этого дерьма вышли. Если вы не знаете, что означает «таскать каштаны из огня», так вот это оно самое и есть...

Он с досадой отмахнулся от горьких воспоминаний.

— Словом, добираемся мы до Терминала, проселком, со стороны складов. Все идет как надо — и тут — как снег на голову — копы. Причем не какая-нибудь дорожная инспекция, а самая что ни на есть криминальная полиция. Выставили свой «луноход» поперек дороги, фонарями светят, стволами машут... Ну, мы — в непонятках, то ли отстреливаться и по грунту уходить с разворотом, то ли шлангами прикидываться, типа того что машинку-то взяли покататься — без спросу, правда, — а что там в кузове навалено, так мы не в курсе... Слабая, конечно, отмазка, но решили все ж за нее держаться. Все лучше, чем пуля в лоб.

— Разумно... — одобрил слова гостя Павел.

— Ну, тормозим. Тут к нам в салон вваливается пара федералов в штатском и начинает командовать — мол, жмите вперед, надо красный «Корвет», тут промелькнувший, нагнать. Опасные, мол, на нем преступники уходят. А у них — у федералов в смысле — движок не вовремя сдох. Так что мы со своим фургончиком как раз очень хорошо в ситуацию вписались. Можно сказать, очень даже к месту пришлись. В общем, гонялись мы за тем «Корветом» по проселкам, что вокруг Терминала, считайте, полночи. Короче, «Корвет» этот, а в нем тезку, извините, вашего — Пашу-Родимчика — другая группа взяла. Тот еще жук. На контрабанде оружия погорел. Да еще двоих копов шлепнул... При аресте и задержании. Ну да это другая история. А нас с миром отпустили. Даже документы не проверили. Еще спасибо сказали. И извинились.

Эйб жестом дал понять преславному сэру, что питья с него достаточно, и продолжил.

— Ну, в общем, довезли мы клятые цехины куда надо, а сами в ближайший бар свалили. Там-то Ник свой серебряный бакс и вытащил. «Только, — говорит, — он нас и спас. Потому — никогда с ним не расстанусь». И пошел байки травить про то, как деньга эта у него в роду от предка к потомку переходила и от каких бед кого и как уберегла... Ну а я ему про свою заморочку тоже всякого наплел. Чего было и чего не было. Так вот — слово за слово — и решили махнуться. И махнулись. Ник потом ругался страшно — в том смысле, что если бы не местный джин еловый, так никогда бы он бакса того серебряного из рук не выпустил. Но — что сделано, то сделано. С ним, кстати, ничего плохого потом и не случалось. Только вот на Харуре, говорят, тамошний верблюд его покусал. Но точно не знаю. Давно известий о нем не имею. Да и со мной тоже вроде ничего особого потом не приключилось. Если не считать того, что вот сюда загремел. Так что теперь понимаю— не зря вы меня про то спросили, не имел ли я с магией дел. Получается, что имел...

— На ваш серебряный бакс можно глянуть? — осведомился Павел.

— Да отдал я его, дурак! На счастье — Кончите в дорогу.

— А то влияние, которое магическая монета на вас оказывала, оно осталось?