Читать книгу "Наследство рода Болейн - Филиппа Грегори"

Он сбросил мою руку, словно я заразная и ему зазорно меня касаться. Словно я проказой больна. А всего два дня назад вся страна благодарила Бога за то, что король нашел меня, свое сокровище! Разве так бывает?

— Мне надо обдумать ваше признание. Помолиться Богу. Рассказать все королю. После этого станет ясно, какое вам предъявят обвинение.

— А нельзя просто забыть все, что случилось? — еле слышно шепнула я, стискивая руки, даже больно стало от тяжелых перстней. — Это было так давно. С тех пор годы прошли. Никто уже ничего не помнит. И королю знать незачем. Вы же сами говорили, что его сердце будет разбито. Скажите ему, что ничего особенного не произошло, и пусть все останется по-прежнему.

Он посмотрел на меня, как на полоумную.

— Королева Екатерина, — мягко начал он, — вы изменили английскому королю. Это преступление наказывается смертью. Вы понимаете?

— Но это было так давно. Задолго до замужества. — Голос мой не слышнее шепота. — Я королю не изменяла. Я с ним тогда даже и знакома не была. Уверена, король простит мне ребяческие ошибки.

Почувствовала, как к горлу подступают рыдания, не могу больше сдерживаться.

— Уверена, он не станет строго судить меня за детские шалости. Я была тогда бедной, невоспитанной девочкой. Король будет ко мне милостив. Он меня любил, он был со мной счастлив. Он Бога за меня благодарил, а это все просто пустяки.

Слезы теперь катятся градом. Я в полном смятении гляжу на этого жестокого человека, заставившего меня врать и выкручиваться.

— Прошу вас, милорд, простите меня, простите меня, пожалуйста. Скажите королю, что я не сделала ничего дурного.

— Успокойтесь. — Архиепископ резко отстранился. — Успокойтесь. Сейчас нам больше не о чем разговаривать.

— Скажите, что вы меня прощаете. Скажите, что король простит меня.

— Надеюсь, что простит, что сумеет простить. Надеюсь, что удастся вас спасти.

Я снова хватаюсь за него, уже реву без удержу.

— Вы не можете уйти, пока не пообещаете, что спасете меня.

Он уже у самой двери, а я все еще за него цепляюсь, хнычу, как маленькая.

— Успокойтесь, успокойтесь.

— Как тут успокоишься, если вы говорите, что король на меня сердится? Когда вы мне смертью в наказание грозите? Как тут успокоишься? Мне всего шестнадцать. Меня нельзя ни в чем обвинять, меня нельзя…

— Позвольте мне уйти, такое поведение вас недостойно.

— Вы не уйдете, пока меня не благословите.

Он меня оттолкнул, по-быстрому перекрестив воздух у меня над головой.

— Ну вот… in nomine… filii…[2]успокойтесь же наконец…

Дверь за ним закрывается. Хотя он больше на меня не смотрит, я не перестаю рыдать. Открывается дверь в спальню, и оттуда показываются придворные дамы. Они собираются вокруг меня, гладят по голове, а я все не могу успокоиться. Мне страшно. Мне ужасно страшно.

ДЖЕЙН БОЛЕЙН

Хэмптон-Корт, ноябрь 1541 года

Этот дьявол архиепископ так запугал девчонку, что она совсем потеряла голову — не знает, то ли лгать, то ли во всем признаваться. Милорд герцог пришел вместе с ним, они пытаются вытащить рыдающую королеву из постели.

— Она назовет Калпепера? — шепнул, проходя мимо меня, герцог. Мне пришлось придвинуться поближе, чтобы разобрать слова.

— Если вы позволите архиепископу так с ней обращаться, она во всем, в чем только можно, признается, — торопливо шепчу я в ответ. — Никак не могу ее успокоить. Он то обещает все уладить, то запугивает вечными муками. Она маленькая, глупенькая девчонка, ему с ней будет нетрудно совладать. Он с ума сведет ее своими угрозами.

Его смешок больше похож на стон.

— Сумасшествие ей бы сейчас не помешало. В этом ее единственное спасение. Боже правый! Посадил двух племянниц на английский престол, одну казнили, а теперь эшафот грозит и второй!

— Как нам ее спасти?

— Если она сойдет с ума, он не сможет ее казнить, — рассеянно отозвался герцог. — Сумасшедшего нельзя предать суду по обвинению в государственной измене. Тогда ее отошлют в монастырь. Боже правый, это она так орет?

Жуткие вопли Китти Говард, умоляющей о помиловании, отдаются эхом в комнатах, служанки безуспешно пытаются заставить ее повернуться лицом к архиепископу.

— Что же нам делать? — настаиваю я.

— Мне лучше держаться от всего этого подальше, — звучит мрачный ответ. — Надеюсь, она придет в себя и мне удастся с ней поговорить. Я бы ей посоветовал признаться в связи с Дирэмом и наотрез отрицать Калпепера. Тогда вся ее вина будет только в том, что она вышла замуж, несмотря на предыдущую помолвку. Как Анна Клевская. Так еще можно вывернуться, если король согласится ее простить. Впрочем, коли будет так орать, сама себя убьет, и палач не понадобится.

— Держаться подальше? А как же я?

— При чем тут ты? — Лицо жесткое, как кремень.

— Я готова выйти замуж за французского графа, — быстро-быстро выпаливаю я. — С любым контрактом, на все согласна. Поживу во Франции пару лет, если ему угодно. Затаюсь, покуда король не придет в себя. Только в деревне жить не могу, только не в Бликлинге. Еще одной ссылки не перенесу, не могу начинать все сначала, просто не могу. Я готова выйти замуж за французского графа, какие бы ни были условия. Даже за старого и безобразного, даже за урода какого-нибудь. Я готова выйти замуж за французского графа.

Герцог неожиданно зашелся в жутком смехе, похожем на рев затравленного медведя. Он хохочет мне прямо в лицо. Я в ужасе отскакиваю, но он не перестает смеяться. Резкие, пронзительные звуки переполняют комнату — женщины пытаются урезонить Екатерину, она не своим голосом, на самой высокой ноте вопит, архиепископ громко, пытаясь перекрыть весь остальной шум, молится, герцог дико хохочет.

— Французский граф! — ревет он. — Французский граф! Ты совсем с ума сошла? Заразилась безумием от моей племянницы?

— Почему вы смеетесь, милорд? — Я совершенно теряюсь. — Тише, тише. Ничего смешного тут нет.

— Ничего смешного? — Он уже больше не в силах сдерживаться. — Никакого французского графа и в помине нет. Нет и никогда не было. И быть не могло. Ни французского графа, ни английского, ни даже барона. Ни испанского дона. Ни итальянского принца. Ни одному мужчине в мире не придет в голову на тебе жениться. Ты что, совсем дурочка?

— Но вы же говорили…

— Я и не то бы сказал, пока ты мне была нужна. Ты тоже много чего говоришь, когда тебе нужно. Мне и в голову не приходило, что ты поверишь. Не знаешь разве, что про тебя говорят?

Я дрожу, с трудом удерживаясь на ногах.

— Не знаю и знать не хочу, — только и могу произнести в ответ.