Читать книгу "История гестапо - Жак Деларю"

Эта казнь заложников грубо нарушала соглашение, подписанное всего тринадцать дней назад.

11 августа, между семью и одиннадцатью часами утра, 88 человек (а не 93) были действительно расстреляны у горы Валерьен. 70 из них были французами, 18 – иностранными гражданами. Только трое были арестованы гестапо, 67 других были схвачены французской полицией, точнее, специальными бригадами полицейской префектуры. Лишь 9 участвовали в акциях против германских войск: трое пытались организовать крушение поезда, в котором ехали отпускники, четверо участвовали в повреждении германской телефонной линии, еще одни стрелял в немецких солдат и последний подложил взрывное устройство в увеселительном заведении, посещавшемся оккупантами. Только один из расстрелянных был осужден германским военным трибуналом. Это был Дирьё, приговоренный к смертной казни 27 июня 1942 года трибуналом города Эпиналь.

Если даже исключить 18 иностранцев, арестованных французской полицией за политическую деятельность и переданных немцам, 3 французов, схваченных гестапо, 9 участников покушений и единственного осужденного, все равно останется 57 французов, не являвшихся участниками никаких прямых акций против немцев. Их расстреляли в тот день в качестве заложников, полностью нарушив соглашение от 29 июля. Все они были арестованы французской полицией по политическим мотивам: за нарушение декрета от 26 сентября 1939 года, объявившего о роспуске коммунистической партии, за изготовление, распространение или просто чтение листовок, за укрывательство коммунистов, работавших в подполье, и т. д. Эти акты были нарушением действующего французского законодательства. К ним французский суд должен был применить французский закон, как и предусматривало соглашение. Некоторые из них совершили незначительные проступки: Этис был арестован как «симпатизирующий коммунистам», потому что покормил бежавших из компьенского лагеря; Филлатр – за то, что одолжил свой велосипед одному коммунисту; Скордиа – по «подозрению» в том, что поддерживал отношения с членом специальной организации компартии. Арестованные задолго до покушения, они никак не могли в нем участвовать. Двое из них были арестованы после заключения соглашения Оберга – Буске: Дешансьё, схваченный 1 августа, и Бретань – 3 августа. Тем не менее они были переданы гестапо. Наконец, пятеро из расстрелянных еще 10 августа находились в руках французской полиции: Боатти, содержавшийся в тюрьме Френ, Жан Компаньон, Анри Добёф и Франсуа Вутер, которые сидели в камере при полицейской префектуре и были выданы немцам 10 августа, чтобы их расстреляли следующим утром, и Рен, арестованный специальной французской бригадой 18 июня и привезенный в форт Роменвиль 10 августа.

Эти люди находились в руках французской администрации. Она могла их осудить в соответствии с французскими законами. Один из них был даже осужден: это был Луи Торез, арестованный в октябре 1940 года и осужденный к десяти годам тюрьмы за распространение листовок. Сначала заключенный в тюрьму, затем интернированный в лагерь Шатобриан, он был передан немцам и направлен в лагерь в Компьене, откуда умудрился сбежать 22 июня 1942 года. Пойманный 10 июля специальной бригадой, он был вновь передан в руки немцев в конце июля.

Таким образом, 57 французов, арестованных за свои убеждения, пали под немецкими пулями в тот момент, когда Рене Буске поверил, что добился отмены «Кодекса заложников».

Последовала ли какая-то реакция правительства Виши на это грубейшее нарушение нового соглашения? Поняло ли оно, что подпись и слово Оберга не имеют никакой цены и гестапо намерено действовать, как ему заблагорассудится, продолжая сеять террор?

Трагедия 11 августа, кажется, не повлияла на позицию правительства, поскольку в 1943 году оно пошло на возобновление соглашения. Этот документ, конечно, следует рассматривать с точки зрения вишистской линии на «французский суверенитет» – на карикатуру власти, которой было достаточно для счастья заседавших в правительстве Виши людей.

Оберг по-прежнему продолжал отдавать приказы о казнях заложников. Немало французов, арестованных специальными бригадами французской полиции, регулярно передавалось гестапо. А 19 сентября, менее чем через два месяца после опубликования соглашения, Оберг поместил в парижской прессе сообщение о том, что в порядке репрессий за покушение, совершенное 17 сентября в кинотеатре «Рекс» в Париже, будут расстреляны 116 заложников. Это была самая массовая казнь во Франции. 21 сентября действительно были расстреляны 116 заложников (46 в Париже и 70 в Бордо). В Париже из 46 расстрелянных заложников только один был осужден германским трибуналом, и ни один не участвовал в покушении.

Генеральный секретарь полиции сделал все, что смог, однако оказалось, что соглашение Оберга – Буске почти не имело желаемого эффекта.

В то время, когда проходили эти бесполезные переговоры, Оберг приступил к реорганизации своего управления. Все полицейские службы были разделены на две большие ветви: полицию порядка (орпо) и сыскную полицию (сипо– СД). Руководитель второй ветви Кнохен разделил ее на две службы, между которыми обязанности распределялись в соответствии с концепцией работы полиции, принятой в Берлине. Первая служба отвечала за обеспечение внутренней безопасности во Франции. Вторая была службой политической разведки и контрразведки и охватывала слежкой Францию, нейтральные страны и Ватикан. Только у первой службы имелось право производить аресты. Ее центральный исполнительный орган размещался на улице Соссэ, а его работники были из гестапо.

Главным органом второй службы для Франции оставался III отдел руководства сипо-СД в Париже. Разделенная на четыре группы, эта служба занималась сбором общей информации о внутреннем положении Франции. Ее четвертая группа, обозначаемая буквой Д, делилась на пять подгрупп, работавших по следующим направлениям:

I – продукты питания и сельское хозяйство;

II – торговля и товарообращение;

III – банки и биржа;

IV – промышленность;

V – трудовые резервы и социальные вопросы.

Руководителем III отдела был Маулац, очень искусный человек. Высокообразованный, элегантный, светский человек, он умело устанавливал полезные связи, посещал салоны и умел превращать в информаторов поразительное количество своих знакомых: крупных промышленников, дельцов, светских львов, банкиров и биржевиков, жен и любовниц политических деятелей и т. д. Например, директор банка осведомлял его о реальном состоянии руководства определенной компании, распределении ее акций и прочности позиции, о возможности установления над ней контроля. Эти услуги предоставляли ему реальное участие в больших делах, которые можно проворачивать, не проявляя щепетильность. А руководитель процветающей отрасли промышленности выкладывал ему подоплеку дел своих конкурентов, объемы их производств, возможности тех, кто пытался избежать реквизиций; при этом он надеялся, что сотрудничество в промышленности после германской победы станет ему полезным. Крупный коммерсант поставлял ему информацию о фирмах– конкурентах, контролируемых евреями, или указывал на спрятанное еврейское имущество, что позволяло ему занять важные посты в управлении конфискованными предприятиями. Любовница политика продавала Маулацу откровения своего любовника и тайные сведения о его политических связях.