Читать книгу "Череп грифона - Гарри Тертлдав"

Люди, гнавшие «Афродиту» вперед, не могли видеть, что происходит, как не могли видеть этого все гребцы во всех морях со времен Троянской войны: ведь они были просто орудиями, приводившими судно в движение. И сейчас Менедем с Диоклеем должны были как можно лучше использовать эти орудия.

Гемолия приближалась.

— Не похоже, чтобы эти шлюхины дети хотели отказаться от погони, верно? — спросил келевст.

— Не похоже, — с несчастным видом согласился Менедем.

Капитан чувствовал свою вину: он подвел «Афродиту» ближе к Андрону, а не к Эвбее, потому что больше беспокоился о пиратах с южного берега Эвбеи. А ведь столкновения с этим пиратским судном можно было бы и избежать. Все еще донельзя мрачный, Менедем продолжал:

— Мы не можем от него уйти. Гемолия перегонит любое судно.

Диоклей не спорил — с такой прописной истиной никто не смог бы спорить. Однако большинство пиратов не считали выгодным сражение с многочисленной командой другой галеры. Разве что капитан этой гемолии окажется исключением…

Менедем приметил место недалеко от кормы пиратского судна, куда надеялся направить таран. Капитан гемолии, стоящий на рулевых веслах, наверняка выбрал такую же цель на «Афродите».

— Давай, — пробормотал Менедем. — Беги, удирай, и чтоб тебя склевали вороны!

Аристид прокричал:

— Они стреляют!

И верно, стрелы по дуге взвились вверх и понеслись к «Афродите». Первые плюхнулись в воду, сильно не долетев до судна. Лучники всегда слишком рано начинают стрельбу. Нет — почти всегда… Соклей спокойно стоял на небольшом баке, наложив стрелу на тетиву, но пока не поднимал лука. Если и был на свете человек, который мог ждать до тех пор, пока не представится шанс сделать выстрел, таким человеком был тойкарх «Афродиты».

Стрела ударила в ахтерштевень в паре локтей от головы Соклея, и это, казалось, побудило его к действиям. Он вскинул лук на вытянутой левой руке, оттянул тетиву к уху, как научили эллинов делать персы, и выстрелил. Никто на борту атакующей гемолии не упал, поэтому Менедем решил, что его двоюродный брат промахнулся. Соклей вытащил из колчана вторую стрелу и выстрелил снова.

На этот раз Менедем услышал вопль боли, который донесся через сужающееся пространство между двумя судами.

— Браво! — выкрикнул он. — Хороший выстрел!

Мгновение спустя один из гребцов «Афродиты» издал такой же вопль и схватился за плечо. Он пропустил гребок, и его весло сбило весло сидящего сзади. Торговая галера попыталась отклониться от курса, и Менедем заработал рулевыми веслами, чтобы ее нос остался нацеленным на пиратское судно.

— Освободите весло! — крикнул Диоклей.

Пара моряков, не занятые греблей, втащили весло внутрь.

Новые стрелы начали ударять в палубный настил акатоса. На пиратском судне было несколько лучников, а на «Афродите» — один Соклей. Несколько стрел просвистели мимо него: враги пытались его уложить, но ни один не попал. Спокойно, словно он тренировался в гимнасии, Соклей сделал ответный выстрел. Еще один пират взвыл и с шумом плюхнулся в море.

— Отличный выстрел! — воскликнул Менедем.

— Они не сворачивают, — сказал Диоклей.

— Вижу, — ответил Менедем. — Давай посмотрим, удастся ли нам переломать у них весла с левого борта.

— Тот же трюк, который мы выкинули с триерой, а? — Немного подумав, начальник гребцов кивнул. — Стоит попробовать. Это наверняка безопаснее, чем бегство.

Еще один моряк на «Афродите» — не сидевший на весле — заорал и рухнул, держась за ногу. Гемолия была теперь ужасающе близко, ее весла поднимались и опускались, поднимались и опускались ровными слаженными движениями. Менедема беспокоило, что пираты так хорошо гребут. С такой командой и с таким быстроходным судном их капитан мог строить собственные планы. Если он в последний момент свернет…

— Весла левого борта — убрать! — взревел Диоклей.

В тот же миг пиратский главарь тоже прокричал команду. И когда гребцы, сидящие по левому борту «Афродиты», втянули свои весла внутрь, точно так же поступили и гребцы гемолии.

Ни одно судно не расщепило своим корпусом весла другого; ни у кого из гребцов обеих команд не были сломаны руки и вывихнуты плечи, никто не потерял весла. Но из-за опущенной мачты гемолии пираты, чьи места были на кормовой верхней палубе, теперь не могли грести, и, когда два судна разминулись — так близко, что можно было плюнуть с одного на другое, — некоторые из этих незанятых гребцов забросили на борт «Афродиты» абордажные крюки.

— Перережьте канаты! Рубите их, ради богов! — закричал Менедем.

Внезапно слившиеся в объятии — каком угодно, только не любовном, — две галеры стали вращаться вокруг общей оси.

Моряки «Афродиты» отчаянно кромсали канаты, привязанные к крюкам, в то время как пираты тянули за эти канаты, чтобы подтянуть суда еще ближе друг к другу. Дико вопя на каком-то странном языке, вообще не похожем на эллинский, пираты начали перепрыгивать через три или четыре локтя открытой воды на палубу торговой галеры.

* * *

Соклей послал последнюю стрелу в вопящих людей на борту гемолии, опустил лук Менедема, выдернул из ножен меч и ринулся вперед, чтобы присоединиться к бою, кипевшему в центре «Афродиты».

— Пожиратели дерьма! Грабители храмов, шлюхины дети! — завопил он и прочертил мечом дугу, целясь в пирата, пинавшего одного из моряков в лицо.

Лезвие ударило между шеей и плечом, хлынула кровь, пахнущая горячим железом. Пират с ужасающим воплем повернулся к Соклею, а тот ткнул его в живот. Пират рухнул; Соклей перешагнул через него и бросился на следующего врага.

Безумие в очень тесном пространстве — вот как впоследствии Соклей вспоминал этот бой. Команда «Афродиты» и сама едва помещалась на акатосе, а теперь, когда на борту судна стало вдвое больше народу, оставалось лишь одно: хватать ближайшего врага и пытаться его убить. Нелегко было даже отличить своих от чужих — один из моряков «Афродиты» чуть было не размозжил Соклею голову кофель-нагелем.

— «Афродита»! — кричал Соклей снова и снова. — «Афро…» — у-у-уф!

Пират, потерявший свое оружие, ударил его в живот. Соклей согнулся, но тут же заставил себя выпрямиться, одной только силой воли.

«Если я упаду, меня затопчут насмерть», — подумал он и схватился за ближайшего человека, чтобы сохранить равновесие. Этим человеком оказался еще один пират, с большими золотыми серьгами в ушах — так он хранил свое богатство, вместо того чтобы носить золотые кольца на пальцах. Было слишком тесно, чтобы пустить в ход меч, — даже удержать меч в руке было достаточно сложно. Но левая рука Соклея осталась свободной, и, схватив одну из серег, он дернул изо всех сил. Золотое кольцо освободилось, разорвав мочку уха, пират взвыл от боли. Серьга осталась на указательном пальце Соклея.

«Что ж, я только что заработал дневную плату, — подумал он. — Теперь надо посмотреть, проживу ли я достаточно долго, чтобы ею воспользоваться».