Читать книгу "Внучка берендеева. Третий лишний - Карина Демина"

…она.

И не упустит.

— Ты… ты пойдешь на такое?

— Если ты пойдешь со мной. — И вновь колечко протянул: — Возьми.

Примерь.

Оно обовьет палец горячею огненною силой. Оно убережет от глаза дурного и спрячется меж иных перстней. Оно… оно позволит надежде жить.

И если так, то, глядишь, и получится все.

Ждать-то уже недолго.

— Так пойдешь?

— В горы? — Велимира взяла кольцо.

— В горы… они до небес подымаются. А небеса там синие, высокие. Говорят, на рассвете огнями всеми играют… и орлы там водятся огроменные, под крылом — дом укроется…

Он рассказывал про горы и про орлов. Про дом, который поставит для Велимиры, и про жизнь ее, иную, где она будет всенепременно счастлива… иначе ведь зачем?

И она слушала.

Верила.

Сжимала серебряное колечко залогом… ждать? Она дождется. И вправду ведь недолго осталось.

Гребень застрял в рыжих космах Елисея. Он дернул, выдирая несколько волосков, и в раздражении отшвырнул в сторону.

Что происходило?

Он перестал слышать Ерему, зато начал — луну, пусть эта луна давно уже истончилась.

А брат врал.

Говорил, глядел в глаза и врал.

Но если хотя бы слово из сказанного им правда, то… Елисей свободен? Он поднял взгляд в темное небо и нахмурился. Скоро проверит. И лучше бы остальным, которые тревожно, но спали, быть подальше… Ерема улыбается. Счастлив? Доволен собой?

А Емелька насуплен, сосредоточен. Вновь с огнем борется?

Егор кулаки сжал. Губы — что нитки… воюет. Евстигней ногою дергает. Поздно явился. Где был? Не спрашивай — и не соврут. Весь вечер ножи свои выглаживал, ласкал… бестолочь. А вот Еська так и не лег. Сидит на подоконнике, в небо пялится. Увидел, что смотрят, и повернулся, подмигнул. Мол, вот и у нас секреты появились. Сумеем ли сохранить?

Недолго.

Гребень под подушкой чувствовался, и Щучка выкинула его на пол. Тоже дурища, гадать вздумала… на жениха… вон, муж имеется.

И нож заговоренный. Всего-то надобно, что в шею воткнуть, в то место, которое ей старый Берзень показывал, чтобы перерубилась жила кровяная. Тогда уж не спасут…

…в постель уложить.

Мужики до этого дела охочие, ей ли не знать. Видела в дурном доме, как шалеют от голых сисек да вина… и этот ничем не лучше.

Клинок лежал в ладони.

Махонький.

Один удар — и свобода. Тот, кто нож поднес — Щучка, сколь ни пыталась, не могла вспомнить его лица, — с ножом и перстень отцовский передал, а значит, слово его — слово Безликого. Попробуй ослушаться.

Рискни.

Рисковать?

Чего ради? Кроме клинка ей кошель с золотом вручили. И еще один. И, что важней, страничку, на которой написано, как клеймо с лица свести. Простенький обряд… решайся, девка. И будешь свободна.

Уйдешь из города…

…или нет? Зачем уходить? В другой конец перебраться. Лето близко, а там и в Акадэмию набор. Без клейма-то она пройдет.

Выучится.

Магичкой станет. А магикам никто не указ…

Щучка закрыла глаза и провела пальцами по острию клинка… что бритва… больно не будет… он и понять-то ничего не успеет… если она решится.

Она ведь решится?

Уже почти.

Гребень пах сандалом, и Кеншо-авар поморщился, отстранил руку рабыни, которая поспешно отступила в тень.

Не спалось.

Здесь иначе. Тесно. Душно. И воняет городом. А в степях приволье… в степях бы он живо показал наглому мальчишке, чего стоит он вместе со своим даром. У других и род не хуже, и дар не плоше.

В степях…

Полыхнуло б однажды, занялось бы так, что и камни, которым попасть довелось в огненную круговерть, зарыдали бы… а тут… сиди.

Пей вино.

Любуйся на танцовщицу, что вьется змеей, улыбайся и жди, когда захлестнет шею шелковая петля. И ведь мальчишка-то знает ответ, но не скажет.

Если даже пытать — не скажет.

Но попробуй такого тронь. Слово кагана его бережет. Дар… от таких даров и приключается бессонница, которую ни танцовщицам, ни наложницам не одолеть.

Домой бы…

…ничего. Уже недолго. За стенами наглеца не достать, так не вечно он сидеть будет. Вот как выйдет, так и пошлют весточку… а девку все одно убрать надобно будет. На всякий случай.

Тот, который говорить приходил, недоволен будет. Но что Кеншо-авару от его недовольства? Ему бы слово исполнить — и домой…

…в степях и дышится иначе.

Свободней.

Он махнул рукой, и девка — хорошая рабыня, ласковая — поползла по ковру, извиваясь всем телом, ткнулась лицом в босые ноги, глаза подняла синющие, наглые…

— Чего желает мой господин?

Чтоб мальчишка сам сдох… но, увы, в такие чудеса Кеншо-авар не верил.

Гребень летал по золотым волосам…

…птички спят в саду. И ты спи, дитятко… сычи да совы ухают, дурное говорят, не надобно их слушать… волос тонок, что нить золотая, рыжиной отдает. Личико вот белое, щеки розовые, губы алые…

— Спи, моя радость. — Царица наклонилась и коснулась теплого лба. — Скоро уже, недолго осталось…

Не шелохнулась ее кровиночка.

Лежит.

Гроб стеклянный.

Цепи золоченые… она б и золотые повесила, да не выдержат тяжести такой.

Розы белые в ногах…

— Спи, дитятко. — Она не удержалась, обернулась.

Висит гроб.

Лежит царевна, ликом прекрасна. Не то жива, не то мертва… гляди — не наглядишься, кто бы ни увидел ее, кто бы ни рискнул спуститься по заросшим мхом ступеням, кто бы…

— Прости меня, неразумную, — прошептала царица, слезу смахивая. — Если бы можно было иначе…

Нельзя.

Она пробовала. Она пыталась, но…

…время покажет.

Царская кровь? Будет им кровь, столько, что все захлебнутся, попомнят, каково это — ведьму злить. Последний обряд остался.

И слетят древние чары.

Откроется людям склеп. Многие пожелают войти в него, но не у всех получится. А тот, кто сумеет… что ж, она надеялась, что он сдержит данное слово.

…клятва не позволит не сдержать.

И царица привычно коснулась Стража. Тот отозвался, прижался к ноге, опалил лютым холодом, напоминая, что не склеп стеречь поставлен и не ту, которая в нем спит сном зачарованным, но душу проданную. Не страж — тюремщик.