Читать книгу "Не по сценарию - Ольга Журавлёва"

просто подхватил Элли на руки и потащил вверх по лестнице, где нас ждала кровать. И мне пришлось отстаивать свои способности, доказывать Элли раз за разом, что я и хочу, и могу, чтобы глупых сомнений в голове больше не возникало.

На следующее утро я проснулся очень довольным и бодрым. Элли рядом не было, но это меня не насторожило. Я почему-то знал, что теперь она не сбежит от меня. Я позволил себе еще немного понежиться в постели, а потом поднялся, натянул штаны и пошел вниз.

Как только открыл дверь, почуял обалденный запах блинчиков. Неужели сама готовит? Сюрприз. А когда ступил на лестницу, услышал, как Элли напевает известную попсовую песенку. Я замер, прислушиваясь и улыбаясь, как идиот. Я был прав, Элли действительно хорошо поет. Голос чистый и ровный, пусть и не самый сильный, и каждая нота на своем месте. Он всего происходящего настроение, которое и раньше было хорошим, взлетело еще выше, и я поспешил вниз, чтобы обнять свою прекрасную фею. Оказывается, я успел соскучиться по ней.

На Элли был знакомый мне комплект из маечки и шортиков, разрисованный смешными розовыми зайцами. И, признаться, не видел раньше ничего соблазнительнее этой смешной пижамы. Элли меня не слышала, поэтому мне удалось подкрасться сзади и обнять ее, отчего она взвизгнула и уронила на столешницу блин, который не донесла до тарелки.

— Арт, с ума сошел? Ты чего так подкрадываешься? — возмутилась она, но не слишком убедительно. По глазам я видел, что она очень даже рада моему обществу.

— Извини, — нахально улыбаясь, произнес я, после чего притянул Элли поближе и поцеловал.

Пожалуй, это было одно из лучших пробуждений в моей жизни, хотя бы потому, что прекрасная девушка после прекрасной ночи решила приготовить мне завтрак. Возможно, кому-то это показалось бы обыденностью, а моя радость вызвала бы недоумение, но я забыл, когда мне последний раз кто-то готовил. Возможно даже никогда. Мать считала себя выше любой работы на кухне или по дому, а мои любовницы если и хотели приготовить мне, то я не давал им такой возможности. Утром мы либо расставались, либо продолжали постельные утехи, после чего опять же расходились в разные стороны. Сам же я почти не готовил, предпочитая заказывать еду в ресторанах.

Но оказывается, это так приятно! Даже похоже на заботу, которой мне все-таки не хватало, как бы я ни отрицал этот факт.

— Почему именно блинчики? — поинтересовался я, стараясь не выдать, как мне приятна ее забота.

— Я заметила, что ты их любишь, — ответила Элли, и звучало это так естественно, будто она бы сделала это даже не ожидая от меня чего-то в ответ. — А еще у меня есть джем. Ты любишь клубничный?

Элли вытащила из холодильника запотевшую баночку и замерла с ней в руках, вопросительно глядя на меня. А я замер, позволяя теплу растечься по сердцу, не препятствовать ему, позволяя затопить себя целиком, наслаждаясь незнакомыми ощущениями. Пусть это было моей слабостью, после которой рисковал получить острой шпилькой в открывшееся уязвимое место, но сейчас позволил себе не думать об этом.

— Люблю, — срывающимся голосом ответил я, после чего снова прижал Элли к себе и поцеловал, чувствуя такой дикий коктейль эмоций, что стало жарко.

— Там еще сливки есть. Взбитые, — задыхаясь, пытаясь отстраниться от моего поцелуя, но совершенно точно не в силах этого сделать, прошептала она мне в губы. — Их… можно… с сахаром…

— Да, — согласился я, не давая ей больше возможность говорить и сам не понимая, к чему собственно относилось это самое «да».

Завтрак пришлось отложить, потому что мы оба оказались вдруг очень заняты друг другом. И уже насытившись нашей близостью, я с особым удовольствием проглотил все, что она приготовила для меня.

— Где ты хочешь жить? Здесь или у меня? — спросил я чуть позже, когда все эмоции улеглись тягучим, теплым и приятным пластом на душе, напоминая разогретый на солнце летний мед. Это ощущение подарила мне она, и я очень старался удержать его.

Мы полулежали на кровати, объятые расслабленной негой. Я обнимал Элли, а она уютно устроила голову у меня на плече. Но когда я задал свой вопрос, который успел обдумать на остывшую голову, она встрепенулась и посмотрела мне в глаза.

— Что это значит? Ты мне что, предлагаешь переехать к тебе?

— Если не хочешь жить у меня, я могу остаться здесь. Эта квартира меня устраивает как временное пристанище.

Элли нахмурилась и заморгала, будто пытаясь осознать то, что я предлагаю.

— Данилевский, ты не можешь говорить нормальным, понятным мне языком? — рассердилась она, вызвав у меня улыбку. — Так и скажи: я хочу провести с тобой еще парочку ночей, и мне все равно, где тебя трахать.

— Но я ведь так и сказал, — улыбнулся я еще шире. — Только я не знаю, сколько ночей у нас будет. Точно не парочка, я не успею насладиться тобой. А переехать обратно можно всегда. И тебе, и мне.

— Нет, — отрезала вдруг Элли, удивив меня и одним этим словом стерев довольную улыбку с моего лица. Снова отталкивает, отказывается, когда я готов предложить ей больше, чем предлагал кому бы то ни было.

— Что — «нет»? — стараясь скрыть недовольство, жестко спросил я.

— Никто ни к кому не будет переезжать. Я останусь тут, а ты у себя. И если хочешь, иногда будем приходить в гости друг к другу.

Я громко расхохотался, хотя мне не было смешно.

— В гости? Ты это так называешь? Детка, мы каждую ночь будем проводить вместе, на меньшее я не согласен. И тебе вряд ли понравится просыпаться утром без вещей, а потом бежать домой, чтобы переодеться. Да-да, именно тебе. Потому что я на такие условия не согласен.

— Арт, то, о чем ты говоришь, называется отношениями. А их ты мне не предлагаешь.

— Да плевать мне, как это называется. Называй, как хочешь. Я просто хочу тебя, и знаю, что ты тоже хочешь. Зачем ты опять усложняешь?

Я больше не мог расслабленно сидеть на кровати, поэтому вскочил и теперь стоял над Элли, которая и не думала покидать наше уютное лежбище. Она просто села повыше, подтянула к груди колени.

— Я не хочу привыкать к тебе, — тихо сказала она. — Давай пока оставим как есть. Пусть я буду приходить к тебе каждый день, но жить с тобой я пока не готова. Мне нужно место, где я смогу побыть одна.

Я раздраженно взъерошил волосы, а потом молча развернулся и вышел из спальни. Мне надо было немного успокоиться,