Читать книгу "Церковная историография в её главных представителях с IV-го века до XX-го - Алексей Петрович Лебедев"

здесь наука богословская. Прежняя рационалистическая школа в своих произведениях, была суха, малоинтересна, не имела внешних достоинств в изображении предметов, напротив ново-тюбингенская школа одевает свои идеи в заманчивую одежду научности и искусной диалектики. Прежняя была деистична, новая пантеистична. Прежняя, разрушая сложившиеся представления о христианстве и истории его, на этом отрицательном результате и успокаивалась, новая напротив, разрушая представления, какие доселе имели место в богословской науке, взамен их создает свои, которые и выдает за положительный результат научных работ; прежняя хотела только раскрыть, чем не были христианство и церковная история древних времен, а новая указывает, что такое было первоначальное христианство и как нужно представлять себе жизнь церкви. Можно даже положительно утверждать, что тюбингенская школа имела целью — вести борьбу и поразить прежнюю рационалистическую школу и показать её легкомыслие и непонимание ею идей христианских (как это мы докажем несколько позднее). Наконец влияние тюбингенской школы на умы общества было гораздо сильнее и знаменательнее, чем прежней таковой же школы[458].

Обращаемся к изображению и оценке ученой деятельности и церковно-исторических трудов Баура, который, как мы сказали, стоял во главе рассматриваемой школы.

Баур года на три был моложе Неандера (Баур род. в 1792 г.) и десятью годами пережил († 1860) последнего. Следовательно они были в собственном смысле современниками. Баур был сын вюртембергского пастора; высшее богословское образование получил в Тюбингенском университете, куда он поступил в 1809 году. По окончании курса, сначала он был репетентом в Тюбингенской семинарии, потом был переведен в профессоры новоучрежденной низшей семинарии в Блаубейэре. В качестве профессора в этой последней школе Баур показал себя человеком отличных дарований, так что его «пребывание здесь окружило его идеальным блеском»[459]. В 1826 году Баур делается профессором богословия и церковной истории в университете Тюбингенском. Он избран был в университет при следующих обстоятельствах. Смерть проф. Бенгеля сделала вакантною одну из кафедр в богословском факультете. Поднялся вопрос: кем заместить ее. Факультет имел в виду несколько кандидатов, в числе которых были Неандер и Баур. Последний обратил на себя внимание ученого мира своим сочинением под заглавием: «Символика и Мифология», представлявшим попытку осветить историю классических религий при помощи принципов новейшей религиозной философии. Факультет, помещая Баура в список кандидатов, однако же не особенно настаивал на его кандидатуре, замечая о нем в своем представлении в совет университета: «при всей своей учености, при гениальности взгляда, при отличном философском уме, Баур имеет однако же такое воззрение на религиозные вещи, вследствие которого нельзя питать к нему (Бауру) доверия». Но случились обстоятельства, которые придали особенное значение кандидатуре Баура. Сто двадцать четыре студента богословия представили факультету петицию, в которой просили членов его при избрании нового профессора отдать преимущество именно Бауру. Королевское министерство со своей стороны также склонилось при выборе и утверждении профессора в богословский Тюбингенский факультет в пользу Баура. Министерство, высказывая мнение, что полезнее всего для факультета будет такой профессор, который «умел бы поставлять в связь положительную христианскую религию с естественными и непреложными законами мышления, который сумел бы удерживаться и от догматического схоластицизма и плевел ханжества, который был бы, словом, разумным учителем с ясным взглядом, с умом, наклонным к спокойному исследованию, с практическим чувством, способным к оценке чисто нравственной тенденции учения христианства», — решилось назначить Баура профессором на вакантную кафедру[460]. Баур оставался профессором в Тюбингене до самой смерти, в продолжение 34 лет. Чтения его в качестве профессора в разное время обнимали следующий обширный круг наук: всю церковную историю и историю догматов; далее — историю религии и философию религии, символику, церковное право; затем — введение в Новый завет и теологию Нового завета. Он занимался также и экзигисисом: Деяния Апостольские, послания к Коринфянам, Галатам, послание Иакова, писания Иоанна со включением Апокалипсиса — вот предметы его экзигитических работ[461]. Передадим некоторые сведения об университетском преподавании Баура и его личном характере со слов его ученика Шмидта, который, нужно заметить, чужд пристрастия, относясь, как увидим ниже, очень строго к своему учителю. «Баур был именно таким мужем, который способен был собирать юношество вокруг своей кафедры, юношество проникнутое одушевлением. Он представлял собой возвышенный импонирующий образ; этот образ отпечатлевался даже на его внешности: в Бауре видна была важность и достоинство теолога без всякого, впрочем, жеманства (Manierirtheit); в свои лекции он умел вливать ту внутреннюю теплоту, с какой он сам отдавался изучению науки. Его изложению в лекциях недоставало элегантности, но за то оно отличалось поразительною ясностью и определенностью, чувствовался полет научного одушевления». Он был способен возбуждать к себе «почтение». «Это был образ ученого в прекраснейшем смысле слова». К чувствительным недостаткам его, как профессора, относилось то, что он читал свои лекции, пользуясь записками (а это так мало гармонировало с представлением о нем, как талантливом профессоре), а также то, что он облекал свою речь в длинные периоды и вообще излагал мысли языком тяжеловатым. В обращении с посторонними он был сух и вообще был неловок, отпечатлевая на себе истинный характер «Шваба». Он вел жизнь почти совершенно уединенную, так что во всю свою жизнь едва ли он переступал границы своего отечества, довольствуясь очень небольшими и притом редкими путешествиями в окрестные города. Был молчалив не только в обществе, но и в домашнем кругу. Несмотря на все это, учащееся юношество глубоко уважало Баура, он был популярен, но этою популярностью он одолжен был не какому-нибудь потворству (Koketterie) молодежи в её вкусах; слушатели с напряжением внимали своему профессору, «потому что интерес предметом у этого мужа оставлял позади какой бы то ни было, даже малейший, субъективный интерес». «Юношество чувствовало себя прикованным к нему, потому что ценило смелость его критики, новизну его результатов, выдающиеся свойства его личности»[462].

Под каким влиянием развивалась деятельность Баура? Кто из современных ему великих мужей имел значение для развития его деятельности и насколько? Полагают, что он сначала находился под влиянием знаменитого Шлейермахера, а потом начал применять в своих трудах идеи философа Гегеля. Но трудно решить вопрос: насколько эта склонность к философии Гегеля была сознательным актом со стороны Баура? Сам он прямо не поставлял себя в число почитателей Гегеля. Однако же остается несомненным, что основные воззрения его о существе религии, о развитии истории заимствованы им от Гегеля. Переход его от Шлейермахера под знамя Гегеля совершился постепенно и быть может совсем незаметно для него[463]. Увлечение Баура Гегелем не было каким-нибудь явлением исключительным. Большая часть научно-образованных протестантов преклонилась пред идеями такого мощного мыслителя, как