Читать книгу "Пункт назначения: Счастье - Йоханн Хари"

Когда меня посещали такие мысли, я всегда думал об одном из моих самых близких друзей.

В 1993 году у журналиста Эндрю Салливана был диагностирован ВИЧ. Это было в разгар распространения СПИДа. Геи умирали по всему миру. Не предвиделось никакого лечения. Первой мыслью Эндрю было: «Я это заслужил. Я сам это на себя накликал». Он воспитывался в католической семье гомофобного общества[318]. Будучи подростком, он думал, что он единственный гей на свете, так как никогда не видел их ни по телевизору, ни на улице, не читал о них в книгах. Он жил в мире, в котором если гею повезет, будет круто, если не повезет, будешь получать по морде.

Поэтому теперь он думал: «Я это заслужил. Эта смертельная болезнь – наказание, которое я заслуживаю».

Когда Эндрю сообщили, что он умрет от СПИДа, у него возник образ. Однажды он ходил в кино, и что-то не так было с проектором. Картинка на экран передавалась под странным углом и была неразборчива. Это продолжалось несколько минут. Он осознавал, что его жизнь сейчас как пребывание в том кинотеатре, с единственной разницей, что картинка никогда не придет в норму.

Вскоре после этого Эндрю оставил работу редактора в одном из ведущих журналов Соединенных Штатов, The New Republic. Его ближайший друг Патрик был при смерти из-за СПИДа – судьба, которая, Эндрю теперь точно знал, ожидала и его.

Эндрю отправился в Провинстаун, гей-анклав на кончике мыса Код в Массачусетсе, чтобы умереть. Тем летом, в маленьком домике рядом с пляжем, он начал писать книгу. Он знал, что это будет его последним делом. Эндрю решил написать нечто, что защищало бы шальную, абсурдную идею, настолько диковинную, что никто и никогда раньше не писал книг об этом. Он собирался предложить, чтобы геям было разрешено вступать в брак, как натуралам. Он думал, что это единственный способ освободить геев от ненависти к себе и стыда, от которого сам Эндрю не мог избавиться. «Слишком поздно для меня, – думал он, – но, может быть, это поможет людям, которые придут за мной».

Книга «Virtually Normal» вышла через год. Патрик умер, когда она была в продаже всего несколько дней, а Эндрю был повсеместно осмеян за чересчур абсурдную идею однополых браков. На него нападали не только правые, но и левые геи, называвшие его предателем, подражателем гетеросексуалам, уродом, верящим в брак. Группа под названием «Лесбийские мстительницы» вышла с протестом, неся плакаты с его лицом под прицелом пистолета. Эндрю посмотрел на толпу и отчаялся. Эта безумная идея – его последний жест перед смертью – явно не достигла своей цели.

Когда я услышал, как люди говорят, что изменения, необходимые нам для того, чтобы справиться с депрессией и тревогой, невозможны, я представил себя снова в 1993 году в доме на пляже Провинстауна. Вот что я говорил тогда Эндрю:

– Хорошо, Эндрю, ты мне не поверишь, но вот что произойдет в будущем. Через 25 лет ты будешь жив. Я знаю, в это трудно поверить. Но ты подожди, сейчас не самое лучшее время. Книга, которую ты написал, вызовет движение. Она будет процитирована в ключевом постановлении Верховного Суда о равенстве геев. И я собираюсь быть с тобой на следующий день после того, как ты получишь письмо от президента Соединенных Штатов, в котором будет говориться, что борьба, которую ты начал за узаконивание однополых браков, имела успех частично благодаря тебе. Он осветит Белый дом радужным флагом в этот день, пригласит тебя на обед и поблагодарит за то, что ты сделал. Да, кстати, тот президент… Он будет черным.

Похоже на научную фантастику. Но оно так и случилось. Не так просто откинуть 200 лет, когда геев сажали в тюрьму, презирали, били и жгли. Все произошло только по одной причине. Потому что достаточно смелые люди объединились и потребовали этого.

Каждый человек, читающий это, является выгодоприобретателем больших цивилизованных социальных изменений, которые казались невозможными, когда кто-то впервые предложил их. Вы женщина? Моим бабушкам по закону даже не разрешалось иметь собственные банковские счета до сорока лет. Вы являетесь рабочим? Выходные высмеивали как утопическую идею, когда профсоюзы только начали за них бороться. Вы черный, азиат или инвалид? Вам не нужно, чтобы я продолжал перечислять[319].

Поэтому я сказал себе: «Если вы услышите, как внутренний голос говорит вам, что мы не можем справиться с социальными причинами депрессии и тревоги, вы должны остановить его и осознать: вот симптом самой депрессии и тревоги. Да, изменения, которые нам сейчас нужны, огромны. Они размером с революцию в отношении к геям. Но эта революция свершилась».

Нам предстоит большая борьба, чтобы действительно справиться с этими проблемами. Все это из-за огромного кризиса. Мы можем отрицать, но тогда останемся в ловушке этой проблемы. Эндрю научил меня: ответ на огромный кризис не в том, чтобы идти домой и плакать. Он должен стать большим событием. Он в том, чтобы требовать чего-то невозможного и не успокаиваться, пока не добьешься своего.

* * *

Время от времени Рутгер, ведущий европейский эксперт по всеобщему базовому доходу, читает новости о ком-то, кто сделал радикальный поворот в карьере. Пятидесятилетний мужчина понимает, что он не удовлетворен позицией менеджера, увольняется и становится оперным певцом. Сорокапятилетняя женщина оставляет работу в «Голдман Сакс Банк» и идет в сферу благотворительности.

– Это всегда представлялось героическим поступком, – сказал мне Рутгер, когда мы поделили между собой десятую бутылку диетической колы.

Люди всегда с трепетом спрашивают их: «Вы действительно собираетесь делать то, что вам хочется? Вы действительно собираетесь изменить свою жизнь, так чтобы заниматься тем, что удовлетворяет вас?»

Рутгер говорит, что это знак того, насколько сильно мы сбились с пути. Имея доставляющую удовольствие работу, мы выглядим сумасшедшим исключением, взявшими выигрыш в лотерею. Предоставление каждому гарантированного дохода сводится к тому, чтобы сказать людям: «Конечно, вы сделаете то, что хотите. Вы человеческое существо и живете только раз. Что бы вы хотели сделать вместо того, чего не хотите?»

Заключение

Возвращение домой

Мое исследование закончилось, большая часть книги была написана. Однажды днем я бесцельно гулял по Лондону. Вдруг я понял, что нахожусь в нескольких минутах ходьбы от торгового центра, где впервые около 20 лет назад купил и проглотил свой первый антидепрессант. Я стоял в дверном проеме аптеки и вспоминал историю, в которую поверил тогда и еще очень долго верил потом. Мне рассказывали ее мой врач, Big Pharma[320] и лозунги тех дней: «Проблема у тебя в голове. Это химический дисбаланс. Твое сломанное оборудование нуждается в ремонте, и в этом кроется ответ».