Читать книгу "Последние дни. Павшие кони - Брайан Эвенсон"

– Кто я такой, чтобы говорить, что ты можешь делать, а чего не можешь?

Нильс тихо зашипел, отчего у Карстена засосало под ложечкой. Только спустя миг он понял, что это смех.

– Ах, неплохо, Карстен, – сказал Нильс. – И в самом деле, кто?

Какое-то время оба молчали.

– Ты спустишься? – наконец спросил Карстен.

– Что у тебя в руке?

– В руке? Ничего, – соврал Карстен.

И снова этот шипящий звук, тут же оборвавшийся. Потом просто тишина, не считая потрескивания пламени. «Сколько же, – думал Карстен, – осталось до утра?»

Он не засыпал, в этом он был более-менее уверен. Может, сомкнул глаза на секунду, а может, просто мигнул. Когда веки снова открылись, Нильс уже спустился и сидел на другой стороне костра. В свете огня Карстен увидел, что он очень бледный, а рубашка на его груди затвердела от засохшей крови. Челюсть у него снова вывалилась, а одна сторона головы казалась вогнутой. Может, она всегда такой была, понадеялся Карстен.

Нильс улыбнулся, но сдержанно, скрывая зубы:

– Можешь ложиться спать. Я посторожу огонь. Прослежу, чтобы он не погас.

– Вот что ты делал на дереве? Следил за огнем, когда он перекинулся мне на волосы?

– Он не затухал. Это был хороший костер.

– Я не прочь посидеть, – сказал Карстен, чувствуя, как внутри начинает расти паника.

– Что такое? – спросил Нильс. – Ты мне не доверяешь?

Карстен не потрудился ответить. Притворился, что смотрит в огонь, при этом глядя на Нильса. Он вдруг осознал, что так крепко сжимает камень, что у него заболели пальцы.

– Обойти костер и согреть тебя? – спросил Нильс.

– Я в порядке, – ответил Карстен так спокойно, как только мог. – Не беспокойся.

– Разве это беспокойство, – сказал Нильс и начал подниматься. Карстен тоже встал. Нильс улыбнулся, сел обратно. Карстен тоже медленно сел.

– Тогда я расскажу тебе историю, – сказал Нильс. – Чтобы скоротать ночь.

– Незачем. Пожалуйста, не надо.

– Чего ты боишься? Это просто история. От истории вреда не будет.

«Правда ли?» – спросил себя Карстен. Но не успел он решить, как Нильс уже начал.

– Одного человека застрелили, – сказал он, – а может, ударили камнем и убили. Нет, застрелили, давай расскажем так, как во сне, а не в реальной жизни. Он пришел в город с другом, чтобы кое-что добыть, а вернее, украсть, только они не называли это воровством, потому что у них было высокое мнение о себе и своих правах. Горожане увидели, что они делают, и пресекли воровство, а потом застрелили одного во время побега.

Тот, кого застрелили и убили, не понял, что он умер.

– Что ты сказал? – перебил Карстен.

– Ты слышал, – ответил Нильс.

– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Карстен.

– Это просто история, – сказал Нильс. – Мы просто развлекаемся, да? Почему бы и не рассказать?

Тот, кого застрелили насмерть, не понял, что он умер. Как и второй, он побежал к коню, вскочил в седло и понесся галопом из города в горы. Горожане снарядили погоню, но оба – и мертвец, и живой – летели во весь дух. Скоро горожане сдались. А эти двое, не зная, преследуют ли их, продолжали путь.

Они шли по узкой тропе, мертвец – впереди, а живой – позади. Постепенно, когда никаких признаков погони не осталось, человек позади стал успокаиваться. Только тогда он заметил, что второго подстрелили в ногу…

– …куда? – переполошился Карстен.

– В ногу, – ответил Нильс.

– Кто тебе это рассказал? – спросил Карстен в отчаянии. – Откуда ты это знаешь?

Наверное, ты думаешь: «Человека нельзя убить, если попасть в ногу». Возможно, мертвец тоже так думал, и это объясняет, почему он не знал, что умер. Но он стоял лицом к пистолету, когда тот выстрелил, и пуля при попадании перебила артерию, и с каждым его шагом, с каждым шагом его коня он терял кровь. Скоро штанина промокла. Скоро и бок коня залила кровь, стекая по ребрам. Она приняла очень специфическую форму, и человеку позади, когда он наконец ее заметил, она что-то напомнила.

– Хватит, – сказал Карстен. – Пожалуйста.

– Нет, – сказал Нильс. – Не перебивай. Она ему что-то напомнила, – продолжил он, – но очень долго он не мог понять, что. Мыслями о фигуре он отвлекал себя от мыслей о том, сколько крови вытекло из напарника и что человек, потерявший столько крови, не практически мертв, а фактически.

Он ехал за раненным, размышляя о пятне на лошадином боку. А потом его осенило. Оно напоминало фигуру, которую он делал в детстве, когда ложился на землю после метели и двигал руками и ногами взад-вперед, расчищая снег. Снежный ангел, подумал он. А потом подумал: нет, кровавый ангел.

И когда он подумал об этом, то признал: напарник должен быть мертв. Но раз сам мертвец об этом не знал, тут и возникала проблема. Он смотрел, как кровь стекает по брюху коня и начинает капать, – сказал Нильс – и улыбнулся так, что обнажил зубы. – Она медленно накрапывала на тропинку, в грязь…

Но в этот момент Карстен бросился в ночь и бежал, пока не врезался лицом в дерево.

Когда он очнулся, то снова был у костра, который почти затух. Нильс был там же, на одной с ним стороне, присел рядом, но не трогал. Карстен хотел его оттолкнуть, но боялся. А кроме того, сомневался, что сможет двигаться.

– А вот и ты, – сказал Нильс.

Карстен попытался открыть рот, чтобы заговорить, но язык не слушался. Попытался повернуть голову, но та не поворачивалась. Нильс буравил его взглядом и слабо улыбался. А потом наклонился к Карстену, почти касаясь его губ, и втянул воздух.

Когда он выпрямился и Карстен снова увидел его лицо, Нильс выглядел по-другому, непохоже на себя.

Он снова наклонился, и в этот раз коснулся губ Карстена, высосал из него дыхание. Когда снова поднял голову, то изменился еще больше. Карстен как будто смотрел в зеркало.

«Нет», – сказал Карстен, но не издал ни звука.

– Закончить историю? – спросило нависшее над ним лицо новым голосом – голосом, которое оно украло. – В каком-то смысле это самое меньшее, что я могу.

Он сидел на корточках, нависая над Карстеном, ожидая ответа. Когда ответа не последовало, улыбнулся и кивнул. Потом, издав тот же мягкий шипящий звук, наклонился.

Питер Страуб

Послесловие

Что ты делаешь, куда ты идешь, кто ты?

Первыми о творчестве Брайана Эвенсона мне рассказали студенты писательского отделения магистерской программы в Университете Колумбии. Несмотря на ту мелочь, что я не учился писательскому ремеслу и до того никогда не учил ему сам, раз в неделю в течение октября 2004 года я проводил то, что в Университете Колумбии называли «мастер-классом». На первом семинаре – сразу после того, как я узнал, что университетский книжный еще не получил заказанные мной книги для студентов, – я попросил пятнадцать собравшихся студентов назвать своих любимых писателей – и бум, передо мной открылся целый новый мир. Джордж Сондерс, Джим Шепард, Кен Калфус, Гари Луц, Брайан Эвенсон, двое-трое других… Из упомянутых писателей я был знаком лишь с творчеством Мэри Капонегро, Лидии Дэвис и Бена Маркуса – директора литературной программы Колумбии. За следующие дни я заказал немаленькую стопку книг этих авторов, а среди них и «Язык Альтмана» Эвенсона. Скоро книги прибыли, и я их прочел – или хотя бы начал, хотя бы попробовал. Многие из тех текстов, что верный «Амазон» доставил к моему порогу, действительно работали, воплощали авторский талант составить великолепные комбинации и узоры с помощью языка и таких старых орудий ремесла, как персонаж, ситуация, ритм и презентация. Другие показались мне в этом менее успешными, а некоторые и вовсе были написаны не для моей целевой аудитории. (Как нарративные повествования они грубо захлопнули передо мной дверь, но те же рассказы выглядели чрезвычайно интересными, даже прекрасными, если читать их как поэзию. Оказывается, я и не заметил, что в мире вовсю происходит радикальное переосмысление основных жанровых маркеров. За прошедшие четыре года среди текстов, представляющих этот процесс, я нашел те, которые пришлись мне по душе, и главным среди них назову прекрасный рассказ «Сны насекомых» Розалинды Палермо Стивенсон).