Читать книгу "The Beatles. Единственная на свете авторизованная биография - Хантер Дэвис"

— Ему еще нужны трехфунтовые мешки с мукой. Он их роняет на разделочную доску и записывает на магнитофон. Шикарная спальня, но какой там бардак. Чего он добивается-то?

— Звука трехфунтовых мешков с мукой, падающих на разделочную доску, — объясняет Джим.

Купив дом, Пол потратил еще восемь тысяч фунтов на центральное отопление, полный ремонт и новую мебель. Участок огромный, из задних окон — потрясающий вид на устье реки Ди. Дом новый, но уютный и обжитой. Джим и Энджи не боятся свалившейся на них роскоши.

«Ну да, я скучаю по Ливерпулю и кое-кому из друзей, но не слишком сильно. Мне уже поднадоело, что люди только и твердят: „Ты, наверное, горд, что у тебя такой сын? Каково это?“ Только это и спрашивали снова и снова. С такими людьми я порвал. Но близким друзьям и родственникам я часто звоню, зову в гости».

Джим близко дружит со своим врачом: зовет его по имени, даже прозвищем — Пип. Не снобистски, не нарочито — абсолютно естественно. Едва приходит Пип, Джим достает бутылку солодового виски. У него два садовника, но за виноградом в большой отапливаемой теплице Джим ухаживает сам. Он сам делает вино, и у него всегда обильные запасы. В библиотеке он берет книги по орнитологии и знает всех птиц в своем саду. Он также большой специалист по белкам.

Если не обращать внимания на легкий ливерпульский акцент, по его одежде, привычкам и стилю жизни не скажешь, что Джим всю жизнь провел в муниципальном доме, зарабатывая десять фунтов в неделю. И уж никак об этом не догадаешься, увидев его на скачках. Вот там он настоящий джентльмен.

Оставив работу, приобретя дом и, главное, женившись, он стал абсолютно счастливым человеком. Но главный его праздник состоялся на шестьдесят второй день рождения. Это было вечером 6 июля 1964 года, когда состоялась премьера первого фильма «Битлз».

«Потом мы все поехали в Дорчестер. Там была принцесса Маргарет. Я видел, как Пол кому-то помахал и ему передали пакет. Он вручил его мне: „Держи, пап, всего тебе наилучшего…“ Я открыл пакет — а там фотография лошади. Очень мило, говорю, а сам думаю: на кой мне сдалась фотография лошади?.. Пол, видимо, заметил, какое у меня лицо. И говорит: „Это не просто фотография. Я этого чертова коня купил. Теперь он твой и в субботу участвует в скачках в Честере“».

Знаменитый мерин Дрейкс Драм обошелся Полу в тысячу пятьдесят фунтов. Пол оплачивает и его тренинг: шестьдесят фунтов в месяц. В 1966 году Дрейкс Драм выиграл три тысячи фунтов, включая тысячу на скачках в Ньюбери и скачки перед «Гранд Нэшнл» на ипподроме в Эйнтри.

Джим ни в чем не нуждается. Как у всех битловских родителей, у него есть счет, откуда он может снимать сколько угодно денег. Джим обходится без показухи, но, похоже, больше прочих любит и смакует буржуазную жизнь.

«Перемены свалились на меня неожиданно — мне было шестьдесят два. Я не сразу привык. А теперь я как рыба в воде. Слова на манер аристократов не растягиваю, но жизни радуюсь. Будто всегда так жил».

Майкл Маккартни привыкал к переменам дольше. Они с Полом всегда были близки, и по возрасту, и по вкусам, — ближе, чем Джордж со своими братьями, — и от этого Майклу труднее. «Наш мальчик на меня, пожалуй, влияет, тут уж ничего не поделать. Он всегда был звезда. Всегда впереди, первый красавец, все девчонки и вся слава достаются ему».

В Ливерпуле у Майкла годами выпрашивают автографы, потому что он брат Пола. И он решительно расписывается «Майкл Макгир» — к великому неудовольствию битломанов. Обычно он вообще отрицает родство. «Нет, милая, хотел бы я быть его братом. Купался бы в деньгах, а?»

Сейчас известность Майкла Макгира растет, хотя дело идет медленно и он подолгу сидит без работы. Майклом Макгиром он стал в 1962 году, когда пришел в группу The Scaffold. Начали они неплохо, с 27-недельного телесериала, но на том все и заглохло (не считая выступлений в местных театрах) до 1967 года, когда их песня «Thank U Very Much» попала в горячую десятку. За этим последовали новые концерты и пластинки. Майкл — хороший певец и умеет сочинять музыку, но всегда принижал эти свои достоинства и предпочитал пробовать себя в чем-то другом.

«Я не стремлюсь стать знаменитым. Я просто хочу добиться успеха в своей работе, но с условием, что работаю я самостоятельно. Больше всего я боялся стать как братья Шона Коннери или Томми Стила[168], которые пытаются идти по стопам своих знаменитых братьев».

Семейство Харрисон живет теперь под Уоррингтоном. Из Ливерпуля они уехали в 1965 году, когда мистер Харрисон перестал водить свой автобус. Уоррингтон не из тех городов, куда переезжают разбогатевшие ливерпульцы. Обычно они переправляются через Мерси, в престижные районы Чешира, как Джим Маккартни. От Уоррингтона до Ливерпуля пятнадцать миль и примерно столько же до Манчестера. Это один из бесчисленных промышленных городков Ланкашира, где даже в самые солнечные дни преобладает серый цвет.

Харрисоны, впрочем, живут не в самом Уоррингтоне, а в местечке под названием Эпплтон, милях в трех-четырех от города. Это богом забытый сельский оазис, вокруг поля, куда ни глянь — больше ни одного дома. Из всех обиталищ битловских родителей дом Харрисонов самый изолированный, и его труднее всего отыскать.

Это большое бунгало Г-образной формы, окруженное тремя акрами сада, — еще недавно на его месте было фермерское поле. Два дня в неделю приходит садовник, приводит сад в порядок. Харрисоны называют свой дом бунгало, но там есть одна комната и на втором этаже. Они ее считают комнатой, но, вообще-то, она тридцать два фута в длину и тянется вдоль всего дома. Они устраивают там вечеринки и показывают кино.

Дом обошелся Джорджу в десять тысяч фунтов. С учетом всех доработок — например, новой открытой лестницы и солярия — дом тянет тысяч на двадцать. Такой же дом в Борнмуте, пожалуй, стоил бы под сорок тысяч.

Внутри дом обставлен новой современной мебелью, на полу пушистые ковры, повсюду яркие безделушки со всего света. Большинство этих сувениров присылал не сын, как у других родителей, а поклонники. И в отличие от других домов, золотые и серебряные диски «Битлз» здесь не так слепят глаза. В основном стены увешаны дарственными надписями для Гарольда и Луизы Харрисон.

На одной стене — громадная золотая табличка: «Гарольду и Луизе Харрисон — дань уважения за время и внимание, которых они не жалели для битломанов всего мира. Объединение поклонников „Битлз“. Помона, Калифорния, 1965».