Читать книгу "Суворов - Андрей Богданов"

«Нет ничего красивее и прочнее этих пограничных крепостей!», — написал Суворов (Д III. 169). Но сами крепости были лишь частью и следствием военных планов, которые он доработал в рапорте императрице «Об оборонительной и наступательной войне в Финляндии». Сделав уточнения к плану обороны, на котором было основано строительство укреплений, Суворов подчеркнул, что мелкие набеги неприятеля следует «презирать» и самим таких не делать, «они опасны». «Лучше усыплять, чем тревожить, и делать большой удар. Малая война обоюдно равна и не полезна, изнуряет войско». Он не советовал не трогать заставы, оставляемые противником для охраны коммуникаций, и вражеские форпосты, даже под предлогом взятия языков. Их отдельные сведения не важны: «генерал должен предвидеть будущее по течению обстоятельств». Вторжения неприятеля не надо бояться: на важных направлениях он встретит абсолютно неуязвимые крепости, на неважных — не получит выгод и в любом случае будет разбит ударом подвижных отрядов с фронта, фланга и тыла, раз уж «сам пришел к побиению». Этим отрядам «быть всегда нераздробленным, так как здесь в обыкновенных партизанах нужды нет». Аналогично озерная флотилия обеспечивает удар в тыл наступающим шведам, а эскадра неприступного порта Роченсальм «берет в тыл, вместе с Ревелем, противные флоты, коих десант, никогда не большой, всюду бьют и топят сухопутные войска».

Для надежной защиты от Швеции требовалось обидно для этой державы мало войск: 24 роты гарнизонов в 7-ми крепостях; 26 батальонов пехоты, 6 эскадронов драгун и 4 казачьих полка в двух ударных отрядах, резерве и в разъездах. А если к ним прибавить всего 3–4 полка пехоты и 9–10 эскадронов кавалерии, то на основе тех же баз и магазинов получится отличная наступательная война! В ней самая простая и очевидная задача — обойдя Швартхольм, взять флотским десантом Свеаборг и сухопутными войсками Гельсингфорс (Хельсинки). Другой вариант: прикрыв Гельсингфорс особым отрядом, атаковать по суше дальние цели на западном берегу Финляндии — Тавастгус и Або. Если флот, обойдя и частью сил блокировав Свеаборг, соединится с сухопутным войском в Або, все силы шведов в Финляндии будут отрезаны. Для защиты внутри границ можно оставить всего 3–4 полка, 3–5 эскадронов и казачий полк, расположение и операционные направления которых Суворов точно указал[84].

Уже к середине лета 1792 г., видя, что вопрос о шведской опасности Суворовым радикально решен, его завистники среди генералитета активизировались. Александр Васильевич в Финляндии болезненно реагировал на распространявшиеся сплетни о том, что он жаден к наградам, ведет себя, как сатрап, оскорбляет офицеров, массами морит солдат, будто его победы — даже при Рымнике — ничего не стоят по сравнению с действиями других генералов, особенно победой Репнина при Мачине.

Они «вообще хотят доказать, что править умеют… — грустно писал о генеральской клике Суворов, — а политическая война не бесславнее истинной…» (Д III. 131). «Усердная моя и простодушная служба родила завистников бессмертных… я всех старше службами и возрастом, но не предками и камердинерством… ярыги (бездельники и пьяницы) со стоглавой скотиной (высшим светом) меня в Санкт-Петербурге освистывают» (Д III. 134). Александр Васильевич и раньше был недоволен положением среди генералитета, утомлен «физически и морально… Время коротко, приближается конец: изранен, 60 лет, и сок весь высохнет в лимоне» (Д III. 92). Теперь он рассуждал конкретнее: «Смертный помнит смерть, она мне недалека. Сего 23 октября 50 лет в службе; когда не лучше ли мне кончить непорочную карьеру? Бежать от мира в какую деревню… готовить душу на переселение, если вовсе мне употребления предусмотрено не будет… Здесь со мною бес, в Санкт-Петербурге 70 бесов, разве быть самому бесом» (Д III. 141).

Наряду с интригами, и в связи с ними, Суворова крайне беспокоила начавшаяся военная кампания в Польше, неудачная для русских войск. Он подозревал, что вся эта возня имеет одной из целей не допустить его к командованию, не дать умножить свою славу, даже если это одновременно — ив основном — была слава русского оружия. Попытки объясниться и избежать конфликта не помогали. «При дворе язык с намеками, догадками, недомолвками, двусмыслием. Я — грубый солдат — вовсе не отгадчик… Никого не атакую, не обороняюсь… Сам ничего не желаю… Интриги же, особенно Репнина, мне, право, прискучили. Я полевой солдат! Нет военного или сопряженно-политического театра». Понятно, почему генералы гонят его из Петербурга: они не воевали против турок, теперь не воюют против польских конфедератов, армия которых давно могла бы сложить оружие. «Не собственность моя говорит — польза службы! Я давно себя забыл». «Софизм списочного старшинства: быть мне под его игом» (Д III. 149).

«Берегите меня от козней Репнина, — просил Суворов камер-секретаря Екатерины, — я немощен, ему и никому зла не желаю» (Д III. 160). Узнав о возможной войне против Франции, где произошла революция, Александр Васильевич просил направить его туда или в Польшу (Д III. 162). На вопрос, завидует ли он принцу Кобургу, уже воюющему против французов, честно отвечал: «Естественно!» Но еще печальнее дела в Польше (Д III. 171). Плохое управление русскими войсками вело там к успехам повстанцев. Но польза Отечества, о которой радел Александр Васильевич, была мила далеко не всем. Вдобавок к интригам и устной клевете, секунд-майор Генерального штаба М.Л. Раан явно по заказу написал, а «немецкая» (по определению М.В. Ломоносова) Санкт-Петербургская Академия наук издала брошюру о прошлой войне с Турцией, в которой сражения при Кинбурне и Рымнике были представлены делами незначительными, не говоря уже о прямых искажениях правды в их описании (Д III. 311).

Суворов обоснованно, но тщетно возражал, требуя уничтожить брошюру (Д III. 312). Защитника, который всегда вступался за Суворова, а еще более — за честь русского оружия — больше не было. Князь Потемкин-Таврический скончался осенью прошлого, 1791 г. Хотя, по словам Суворова, «часто я ему был нужен в виде Леонида» (спартанского царя, павшего при защите Фермопил, т.е. для смертельных подвигов. — Д III. 141), светлейший был честным человеком и истинным патриотом Отечества. «Не только мне, но и каждому офицеру терпеть ложь невозможно», — писал Александр Васильевич академикам. Тщетно. Клеветническая кампания против русского полководца в прессе началась — и ведется по сей день.

КОМАНДУЮЩИЙ В НОВОРОССИИ

«Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко; солдаты его любят».

Из Финляндии полководца вырвали опасные события на других рубежах. Польша кипела. «Польские дела не требуют графа Суворова!» — написала императрица. Поддержав короля Станислава Понятовского, Россия и Пруссия ввели в страну свои войска и… 23 января 1793 г. договорились о втором разделе Речи Посполитой.