Читать книгу "Дневник Верховского - Юрий Сафронов"

Почему именно Л. Г. Корнилов, заявлявший Верховскому, что людей, которые приходят к нему говорить о монархии, он гонит прочь и что все вопросы нового государственного устройства народ должен определить сам себе через учредительное собрание, был «выбран» на роль военного диктатора? Кто стоял за его спиной и какие цели преследовали эти люди?

Верховский отмечал, что Корнилов очень резко высказывался против царя и всего царского строя, и поэтому его очень обхаживал Гучков[456].

Возможно, что вследствие таких антимонархических настроений, Временным правительством было доверено генералу Л. Г. Корнилову произвести арест бывшей императрицы Александры Федоровны. Это случилось в среду 8 марта 1917 года.

В то же время, по воспоминаниям очевидцев тех событий, Корнилов был простым, честным, доблестным солдатом, ставившим себе очень узкую, политически вполне бесспорную цель, в конце концов – ту же, что ставило Временное правительство и генералитет: сохранение боеспособности армии, недопущение большевистского переворота и доведение страны до Учредительного собрания.

И. Бунин в книге «Окаянные дни» иронизировал: «Прав был дворник» (Москва, осень 17 года):

– Нет, простите! Наш долг был и есть – довести страну до учредительного собрания!

Дворник, сидевший у ворот и слышавший эти горячие слова, – мимо него быстро шли и спорили, – горестно покачал головой:

– До чего в самом деле довели, сукины дети!»[457].

Проницательный В. О. Ключевский еще в 1905 году рассуждал так: «Учредительное собрание, которого требуют железнодорожники, телеграфисты, курсистки, все забастовщики и забастовщицы, есть комбинация русского ума – обезьяны: так бывало за границей, так должно быть и у нас… Учредительному собранию придется выбирать между реакцией, революцией и собственной ненужностью, т. е. анархией, ибо его будут слушаться еще менее, чем самодержавного Витте или Трепова; это жандармы хоть и дряхлой, но привычной власти»[458].

Интересно, что в царский период российской истории в прессе встречались объявления, в которых «кухарки» предлагали себя за «повара»… Как говорят острословы, русский человек всегда славится своим умением находить выход из самых трудных ситуаций, но еше большим умением славится находить туда вход… Повсеместная ломка старых, привычных устоев дала свои плоды. Во Временное правительство и другие властные структуры по всей стране на смену «закостенелой царской бюрократии» пришли новые (казалось бы) прогрессивные и либеральные общественные деятели, бывшие политкаторжане, борцы с самодержавием, талантливые ораторы. За восемь месяцев во Временном правительстве побывали историки, юристы, экономисты, инженеры, предприниматели, врачи, и даже известный эсер-террорист Б. В. Савинков. Среди 37 человек, входивших в правительство со 2 марта по 25 октября, – академик, пять профессоров, два приват-доцента. В то же время, по мере развития тенденции к упрощению, заметной во всех сферах общественной жизни, положение в стране лишь усугублялось. Свое мнение (точнее «приговор») по такому поводу сделал в свое время Ф. М. Достоевский: «Но зато мне вот что кажется несомненным: дай всем этим современным высшим учителям полную возможность разрушить старое общество и построить заново – то выйдет такой мрак, такой хаос, нечто до того грубое, слепое и бесчеловечное, что все здание рухнет под проклятиями человечества, прежде чем будет завершено»[459].

После июльских дней 1917 года, торжествуя победу над большевиками, в Зимний дворец перебралось Временное правительство. В бывших комнатах Александра II, в его кабинете и спальне, поселился «социалистический министр-председатель» Керенский.

Если камер-паж Верховский, оставил в 1905 году Зимний дворец в полном великолепии, то генерал Верховский увидел в 1917 году совсем другую картину: «В том, что я видел сейчас, было нечто жалкое. Люди забрались в покои царя, не завоевав себе даже как следует власть»[460].

Так или иначе, не только для А. И. Верховского, но и для других дальновидных людей было очевидным, – мятеж генерала Корнилова оказал чрезвычайно разрушительное действие, после которого процесс развала армии стал необратимым. Так, барон П. Врангель (отрицательно относившийся к Верховскому), который, в конце концов возглавил белую армию в Крыму, так писал о Корниловском мятеже: «Недавние события глубоко потрясли армию. Процесс разложения армии, который был почти остановлен, возобновился, создавая угрозу полного развала фронта и, соответсвенно, всей России»[461].

П. П. Скоропадский, в прошлом выпускник Пажеского корпуса и будущий гетман Украины, справедливо называл генералов, а значит, в их числе и Корнилова «положительно детьми в вопросах политики». Отрицательно, но уже по другим мотивам, относился к Л. Г. Корнилову и генерал от инфантерии А. А. Брусилов.

Временное правительство, как известно, ко времени Корниловского мятежа растеряло весь свой и так небольшой авторитет. Керенский, выдвинутый революцией на высшие государственные посты, воспринимался современниками как малоопытный, словоохотливый, истеричный присяжный поверенный, выросший на партийных дрожжах утопизма. «Истерические зигзаги этого маленького честолюбца привели в конце концов к поражениям, полной разрухе, бесконечно возмутительному предательству и отдаче на потеху большевиков генерала Корнилова»[462].

Когда присяжный поверенный А. Ф. Керенский стал «Главковерхом», то, узнав об этом, германский фельдмаршал Гиндебург в первый раз в жизни рассмеялся…

О «демократическом самодержце» Керенском ходили по рукам стишки:

Правит с бритою рожей Россией растерянной Не помазанник Божий, А присяжный поверенный.

Верховский старался дать объективную оценку Керенскому. Он отмечал в нем «несомненно большое желание сделать все, что он может, для спасения страны… большую, глубокую любовь к родной земле, любовь к людям, которых он так бы хотел видеть хорошими и счастливыми».[463]