Читать книгу "Взлетная полоса - Александр Беляев"

– Ты, кажется, просилась в командировку?

Юля уверенно кивнула:

– Да.

– Вот и поезжай. Выписывай документы и отправляйся в Речинск.

– Я же хотела быть в Есино! – оторопела Юля.

– Там и без тебя народу пруд пруди.

– А в Речинске Игорь.

– А вот ему в понедельник утром необходимо быть здесь.

– Ничего не понимаю.

– Объясняю, – выпустил изо рта густое кольцо дыма Александр Петрович. – Он мне нужен тут, и нужен немедленно. Прими у него дела и сама все закругляй.

– Когда же мне выезжать?

– Я думаю, сегодня. Повторяю, в понедельник он должен быть у меня.

Сказав это, Александр Петрович снова углубился в изучение снимков. Юля поняла, что никаких разъяснений она больше не получит, и направилась к двери. Решительность отца ее ошеломила. А еще больше – расстроила. Юля очень хотела повидать Сергея, но возражать отцу не решилась – она знала его характер. Но прежде чем она открыла дверь, Александр Петрович остановил ее.

– Ты даже так постарайся, чтобы он успел в воскресенье к обеду на дачу, – попросил он.

– Хорошо, – пообещала Юля и вышла из кабинета.

А Александр Петрович подошел к окну и долго смотрел на причудливые завитки облаков, медленно плывущих над городом. Облака были белые, легкие, мягкие. Они предвещали жаркий день и тихую, безветренную погоду. Для конца августа это было нечасто. Лето продолжалось и никак не желало уступать своих прав осени. Во всяком случае, никаких признаков этого перехода заметить было нельзя. Даже ночи стояли теплыми и ясными. Александр Петрович невольно подумал, что такая погода очень устраивает тех, кто занят сейчас уборкой урожая. Ей радуются и те, кто в эти дни отдыхает в средней полосе России. До сих пор по субботам и воскресеньям на берегах канала полно народу. Купаются все – и мал, и велик. И лишь его эта погода не устраивала. Испытания «Фотона» вступали в новую фазу, и над полигоном нужны были дожди, туманы. Поэтому, приглядываясь к облакам, Александр Петрович даже обрадовался, заметив на горизонте одинокую серую, со свинцовым отливом, тучу. Конечно, одна эта тучка погоды еще не меняла. Но, как знать, за ней могли приплыть и другие.

Александр Петрович вызвал Ирину и попросил, чтобы она соединила его с Бочкаревым. Через несколько минут он уже разговаривал с дежурным и, пока искали Бочкарева, принял от него метеосводку: узнал и температуру, и силу ветра, и давление.

– Значит, пошло на снижение? – обрадовался Александр Петрович.

– Поползло, – уточнил дежурный, – и мы надеемся…

– Должно, должно измениться, – подтвердил Александр Петрович. – Я тут тоже сейчас наблюдал: появились тучки. Появились.

Подошел Бочкарев. Они обменялись приветствиями, после чего Бочкарев коротко доложил о делах. Александр Петрович остался доволен докладом.

– Ну а как личное настроение? – спросил он вдруг после некоторой паузы.

Бочкарев, казалось, тоже задумался. Во всяком случае, прежде чем ответить, даже переспросил:

– Личное?

– Я имею в виду твою просьбу, – для большей убедительности перешел на «ты» Кулешов, хотя обычно предпочитал в разговорах вежливое и официальное «вы». – Новый семестр, можно сказать, уже на носу. А так ведь время упустим – и через год-другой я тебе ничем помочь уже не смогу.

– Это верно. Время работает не на нас, – все так же в раздумье ответил Бочкарев.

Александр Петрович, уловив в его голосе нотки неопределенности, насторожился.

– Ты передумал? Так я буду только рад, – поспешил он заверить Бочкарева.

– Думай не думай – лет не убавишь, – усмехнулся Бочкарев. – Получится ли только то, что задумано? Ачкасов-то против. Просил подождать.

– Знаю. Помню.

– Так как?

– А так. Возможно, тогда весной Ачкасов в чем-то и был прав. А теперь все выглядит совершенно иначе. Теперь, я считаю, дело в основном сделано. Испытания идут вполне успешно. Доработки не страшны. И ждать больше нечего. Работу ты нашел себе по душе сам, и, пока тебя на нее берут, надо этим воспользоваться. Ибо что последует в дальнейшем – толком никто не знает. Потом и Ачкасов будет «за», и я буду стараться, а вакансии подходящей может уже не оказаться. И тогда дорога, как и для всех нас, останется одна: на дачу, огород, грядки под клубнику копать.

– Этого-то и не хочется. Рановато вроде бы, – вздохнул Бочкарев.

– А раз не хочется, то и поезжай в академию на переговоры. Окончательно все утрясай и пиши рапорт. Владимиру Георгиевичу мы и говорить ничего не станем. Учебными заведениями он, слава тебе господи, пока не командует. А у нас в кадрах меня поймут правильно.

– Хорошо, – согласился Бочкарев. – Когда можно поехать в академию?

– Тянуть нечего. Понедельник можешь посвятить своим делам.

– Тогда у меня все, – подытожил разговор Бочкарев.

– До вторника, – попрощался с ним Александр Петрович.

Остаток дня он не выходил из кабинета. Никого не принимал. Ни к кому ни за чем не обращался. Работал над чертежами «Совы» и «Фотона». На дачу приехал поздно, уже после того как машина отвезла на вокзал Юлю. Маргариту Андреевну это несколько удивило, и она спросила:

– Что-нибудь случилось?

– Как есть ничего, – успокоил ее Александр Петрович.

– Почему же Юля сказала, что ты что-то выдумал?

– Выдумал? – вопросительно посмотрел на жену Александр Петрович. – Я вот ее прижму там хвост на месяц, тогда она поговорит! Выдумал!..

– Ну, ты, как всегда, в своем репертуаре, – заметила Маргарита Андреевна.

– И не вижу необходимости его менять, – буркнул в ответ Александр Петрович.

– Очень мило, – согласилась Маргарита Андреевна. – Значит, зять будет жить дома, а дочь – в заводской гостинице.

– Маргошенька, я тебе уже тысячу раз объяснял, что у меня в КБ нет ни сестер, ни племянников, ни зятьев, ни дочерей, а есть сотрудники, – смягчил тон Александр Петрович. – И кого из них куда посылать предоставь решать мне. Я вот и сам, например, завтра весь день буду работать.

– В субботу? – не поверила Маргарита Андреевна.

– В субботу.

– Значит, так оно и есть, что-то все же случилось, – вздохнула Маргарита Андреевна и поставила на стол салатницу со свежими огурцами и помидорами.

Александр Петрович работал еще и после ужина. И на следующий день, в субботу, как и объявил супруге, с утра уехал в город и вернулся из КБ только под вечер. Аппетитно пообедал, хотя и отказался от своей обычной рюмки коньяку, и, забрав на руки своего любимца – огромного с янтарными глазами сибирского кота Жюля, которого все домашние называли за его пушистые усы не иначе как «мосье» Жюль, – отправился бродить по участку. И воздержание от спиртного, и кот на руках, – а кстати, Александр Петрович неоднократно утверждал, что «мосье» Жюль – единственное живое существо на свете, которое своим присутствием не мешает ему думать, – подсказали Маргарите Андреевне, что Александр Петрович хотя и вернулся домой, но мысленно из работы еще не выключился. И потому она его не отвлекала, а только спросила: