Читать книгу "Величайшая любовь - Кэтрин Кингсли"

– Однако, милая, я думал, мне в этой пьесе отведена другая роль. Ты отправишься на бал и будешь танцевать со своим распутным супругом.

– Звучит заманчиво… – ответила Джорджия, еще крепче прижимаясь к мужу.

– Заманчиво? В самом деле? Что ж, позвольте услужить вам, миссис Дейвентри.

Николас задернул шторки на оконцах экипажа, потом обнял жену и начал целовать, одновременно решительно и весьма проворно задирая ее юбки.

– Ах, Николас! – воскликнула Джорджия. – Прямо здесь? Ты уверен, что это прилично? О!..

Он рассмеялся, уткнувшись носом ей в шею, и его пальцы скользнули в ее лоно. Она застонала, а супруг, потянув вниз лиф платья, обнажил ее грудь и припал губами к набухшему соску.

– Джорджия, милая… – прошептал он, охваченный страстью.

В следующее мгновение он расстегнул брюки, приподняв Джорджию, усадил ее к себе на колени. Чуть шевельнувшись, вошел в нее и, пробормотал:

– Золушка никогда не была такой чувственной.

Джорджия тихо рассмеялась.

– Николас, что ты знаешь о Золушке? Я уверена, что ей это ужасно нравилось. Наверное, ее принц был таким же умелым, как ты, и доставлял ей такое же удовольствие. – Она шевельнула бедрами, и Николас невольно застонал.

– О боже, Джорджия!.. – вскрикнул он, когда она снова шевельнулась.

Минуту спустя Николас почувствовал, что экипаж сворачивает налево, и понял, что они уже на Аппер-Брук-стрит.

– Джорджия, любимая… – простонал он с легким смешком.

– О, Николас, я люблю тебя, люблю…

– Я знаю, милая, но мы можем поговорить об этом позже. Давай-ка поторопимся, а то нас застанут в in flagrante delicto (на месте преступления).

Прошла еще минута-другая, и Джорджия быстро одернула юбки и поправила лиф, а Николас столь же поспешно застегнул брюки. Когда же дверца экипажа распахнулась, супруги выглядели так, словно всю дорогу от лорда и леди Кларк просидели абсолютно неподвижно.

Глава 18

Джорджия в очередной раз придирчиво осмотрела себя в зеркале – и шумно вздохнула; она едва могла узнать себя в этом новом обличье. Горничная Флорентина вплела в ее волосы гирлянду розочек, по цвету гармонировавших с платьем, а на нежно-розовое атласное платье хозяйки набросила мантию из белого кружева. Кромка накидки была окантована жемчугом и шелковыми розами, и небольшой букет таких же шелковых роз был прикреплен к плечу. Николас подарил ей жемчужное ожерелье и серьги, и сейчас она выглядела как настоящая леди. И она действительно не была самозванкой, – ведь в ее жилах текла благородная кровь ее родителей. Но разве благородное происхождение могло перечеркнуть тот факт, что полжизни она работала как невольница? Наверняка это обстоятельство так или иначе даст о себе знать.

Сделав глубокий вдох, Джорджия попробовала присесть в коротком реверансе.

– Очень грациозно, – раздался у нее за спиной голос Николаса, стоявшего в дверях.

Джорджия тотчас развернулась и залилась краской.

– О, любимая!.. – в восторге воскликнул ее муж. – О боже, я и представить не мог… Даже не знаю, что сказать…

– Скажи, что я выгляжу вполне прилично, потому что я ужасно нуждаюсь в поддержке.

Николас подошел к жене и поцеловал ее.

– Дорогая, ты выглядишь не просто прилично, а бесподобно, великолепно!.. И вообще, ты потрясающе красива. – Он провел пальцем по ее шее. – С нетерпением жду вечера. Хочется увидеть, как все будут ошеломлены при твоем появлении.

– Они действительно будут ошеломлены, – ответила Джорджия с печальной улыбкой. – Но только – совсем по другой причине.

– Даже не думай об этом. Я действительно потрясен, хотя знаю тебя почти полгода и видел тебя и в одежде, и без нее. Я всегда восхищался твоей красотой, но сегодня, в этом платье… Джорджия, в тебе есть что-то необыкновенное, других слов мне просто не найти.

– Ох, Николас, какой же ты глупенький…

– Ты постоянно мне это говоришь, хотя… Может быть, в этом – мое спасение? Дорогая, а если серьезно, – то скажу откровенно: сейчас, когда нам уже пора отправляться, я все больше беспокоюсь…

– Думаю, ты слишком часто беспокоишься, Николас. Из-за чего на этот раз?

– Я беспокоюсь за тебя, милая. Но думаю вовсе не о том, как тебя примут, – этот вопрос решен после того, как мы установили твое происхождение. Однако представь, что мне не удастся восстановить свою репутацию… Где тогда окажешься ты?

– Рядом с тобой, разумеется. А где же еще?

– Джорджия, ты заслуживаешь гораздо большего, нежели жизнь в ссылке. Я хочу дать тебе гораздо больше, всегда хотел. Но теперь, когда я знаю правду о твоем происхождении, это желание превратилось в необходимость.

– Но почему? Ведь я та же самая Джорджия, на которой ты женился, та же самая Джорджия, с которой ты прожил все это время. Разве что-то во мне изменилось?

Николас взял жену за руки.

– Для меня ничего не изменилось, но мы оба знаем, что в силу обстоятельств ты была лишена той жизни, для которой рождена. Я понимаю, что это значит, потому что такое право было отнято и у меня. Разница лишь в том, что ты никогда не знала об этом своем праве. Получается, что тебя… как бы лишили части твоей личности. Более того, мне кажется, что в глубине души ты и сама осознавала, что находишься не на своем месте и живешь чужой жизнью. Но сегодня ты наконец-то окажешься на своем месте, и оно принадлежит тебе по праву рождения.

– Ты, Николас, прав лишь отчасти. Да, мы с тобой узнали некоторые подробности моего происхождения, – но это не изменит тех условий, в которых я выросла, и все будут знать об этом. Ну скажи, можно ли рассчитывать на то, что свет примет Лили лишь потому, что мы нарядим ее в красивое и очень дорогое платье?

Николас рассмеялся.

– Не думаю, что тебя можно сравнивать с Лили, моя любимая. Хотя твои родители не рассказывали тебе о твоем происхождении, они позаботились о том, чтобы ты получала достойное образование. Ты когда-нибудь задумывалась о том, почему твоя речь отличается от речи обитателей деревни и почему ты говоришь точно так же, как и я, как любой образованный дворянин?

– Нет… Пожалуй, я никогда не думала об этом.

– Правильно, не задумывалась. По правде говоря, я тоже особо не размышлял над этим, хотя следовало бы. Сейчас я даже сам себе удивляюсь… Я ведь знал, как ты была увлечена «Кандидом», но лишь сегодня утром сообразил, что единственный экземпляр, имеющийся в Клоузе, напечатан на французском. Но обычные обитательницы деревни не блещут знанием французского, большинство из них толком не умеют читать и писать даже на родном английском. Можно было обратить внимание и на твою врожденную грацию, быстроту ума и спокойную сдержанность – то есть все те черты, которые выделяют тебя из серой толпы простолюдинов.