Читать книгу "Пираты. Рассказы о знаменитых морских разбойниках - Чарльз Элмс"

Стоимость общественной собственности, обнаруженной в Алжире и присвоенной французами, была велика и в несколько раз превосходила все затраты на экспедицию. Блокада последних трех лет нарушила торговлю, зато помогла накопить большие запасы товаров, которыми алжирцы обычно платили дань туркам, так что склады Кассаубы были забиты шерстью, кожами, шкурами животных, воском, свинцом и медью. Были обнаружены большие запасы зерна, шелков, муслина, золотой и серебряной парчи, а также соли, на которую дей имел монополию. Покупая ее задешево на Балеарских островах, он продавал ее втридорога своим подданным. Стоимость всех этих богатств составляла около пятидесяти миллионов франков, а пушки, снаряды, пороховые и военные склады вместе с общественными зданиями, доками, пекарнями и судами в гавани были оценены еще дороже. Суммарные же затраты на экспедицию, включавшие содержание сухопутных войск и военного флота, а также снабжение оккупационной армии до января 1831 года не превышали 48,5 миллиона франков. Так что Франция, при своем первом столкновении с Алжиром, получила прибыли почти три миллиона фунтов стерлингов – гораздо больше, осмелимся предположить, чем она сможет накопить в ходе долгих лет колонизации.

Через несколько дней дей уехал в Неаполь, где решил поселиться со своей семьей; янычар отвезли на французском корабле в Константинополь; бей Типпери сдался французскому королю и поклялся хранить ему верность. От его имени были изданы указы и приняты новые законы. Арабы и халлилы вышли на рынок со своими обычными товарами – мясом диких птиц; французские солдаты находились в относительной безопасности, если не уходили слишком далеко от крепостей; в целом воинственный Алжир превратился в обычную французскую колонию.

Приключения, суд и казнь капитана Гау

Капитан Гау вышел из Амстердама в июле 1734 года на галере «Георгий», которая везла в Санта-Крус пчелиный воск. Но не успела она покинуть порт, как Гау и несколько других моряков, договорившись между собой, захватили ее. Один из заговорщиков крикнул: «Человек за бортом!» Капитан галеры подбежал к борту и был схвачен двумя моряками, которые попытались сбросить его в море, но он отчаянно сопротивлялся и сумел высвободиться из их рук. Тогда матрос по имени Винтер выхватил нож и попытался перерезать ему глотку, но промахнулся, и капитан снова уцелел. Но Гау, подойдя сзади, выстрелил в него и перебросил через поручень; однако капитан сумел уцепиться за шкот. Тогда Гау вытащил топор и двумя ударами отсек ему руки; он упал в море и утонул. Негодяи прикончили всех, кто не принимал участия в их заговоре, после чего Джеймс Вильямс вышел на палубу и, ударив по пушке своей саблей, воскликнул: «Капитан Гау, принимайте команду!» Вильямс был назначен лейтенантом, другие тоже получили свои чины, после чего капитан сказал им: «Если я когда-нибудь увижу вас шепчущимися друг с другом или если кто-нибудь из вас откажется выполнять мои команды, будьте уверены, что я отправлю вас вслед за теми, с кем вы только что расправились».

Гау убивает капитана

Их первым призом стало судно «Сара Сноу» из Бристоля. Выстрелив по нему и взяв из его команды одного человека, пираты позволили ему продолжить свой путь. Другим судном, которое попало к ним в руки, было «Удовольствие Пула»; вскоре после него они захватили два других корабля. На одном из них они забрали рыбу, а на другом – говядину и свинину. Они также принудили двух моряков с последнего корабля перейти на их судно. Французский корабль, захваченный после этого, снабдил их вином, маслом общей стоимостью пятьсот фунтов. Через некоторое время пираты захватили свой последний приз. Это судно не оказало никакого сопротивления, поэтому они просто ограбили его и отпустили.

После этого они пошли к Оркнейским островам, где собирались очистить корпус, но были арестованы одним местным джентльменом, привезены в Лондон и в мае 1725 года предстали перед адмиралтейским судом. Когда Гау было зачитано обвинительное заключение, он упрямо отказывался и просил о помиловании; тогда суд велел связать большие пальцы его рук веревкой, из которой делают плети. Палач и еще один офицер несколько раз повторяли это наказание, всякий раз затягивая веревку все туже и туже, пока она, наконец, не лопнула. Но Гау упорствовал и не желал подчиниться суду. Тогда ему был вынесен приговор, который назначает в таких случаях суд: «Отвезти назад в тюрьму и умертвить с помощью пресса». Тюремщику было велено доставить его в тюрьму и проследить, чтобы на следующее утро он был казнен, а тем временем суд над его спутниками продолжался.

На следующее утро, когда был готов пресс, Гау охватил такой ужас от перспективы подобной смерти, что он послал в суд униженное прошение, чтобы ему дали возможность выступить. Это право ему дали; его снова привели в зал суда и предъявили обвинительное заключение. Но Гау виновным себя не признал. Тогда ему зачитали показания свидетелей против других подсудимых, по которым он был осужден и приговорен к смерти. Гау был казнен вместе с капитаном Вивером и Уильямом Ингхэмом.

Дела этих двух моряков так тесно переплелись с делами других, что выяснить, кто конкретно совершил то или иное преступление, было совершенно невозможно. Тем не менее они были обвинены в следующих преступлениях: во-первых, захват голландского судна в августе 1722 года, с которого они забрали голландских гульденов на сумму восемьсот фунтов стерлингов и пиастров на сумму двести пятьдесят фунтов. Во-вторых, вторжение и ограбление «Дельфина» из Лондона, принадлежавшего Уильяму Хэддоку, где они захватили деньги на общую сумму семьдесят пять фунтов, а также сорок галлонов рома и другие вещи, 20 ноября того же года. В-третьих, украли на судне под названием «Дон Карлос» капитана Лота Никинза четыреста унций серебра стоимостью сто фунтов, пятьдесят галлонов рома стоимостью тридцать шиллингов, тысячу пиастров, сотню пистолетов и другие ценные вещи. И в-четвертых, захватили на судне под названием «Англия» десять бочек вина стоимостью двести пятьдесят фунтов стерлингов. Два последних захвата были осуществлены в 1721 году. Вивер вернулся домой и пришел в Бристоль к Томасу Смиту, пылая от ярости. Он сообщил Смиту, который был знаком с ним восемь или девять лет назад, что его ограбили пираты, и тот снабдил его всем необходимым. Виверу некоторое время удавалось скрываться от правосудия. Но однажды его увидел капитан Джозеф Смит, знавший его как пирата, и пригласил в таверну распить с ним бутылочку. Когда они уселись за столик, Смит сказал ему, что понес огромные убытки после того, как он ограбил его судно. «Я вижу, что ты теперь богат, и надеюсь, что ты вернешь мне часть награбленного; если ты сделаешь это, то с твоей головы не упадет ни один волос, поскольку ты обращался со мной по-человечески, когда я был в твоих руках». Но Вивер так и не вернул Смиту денег; тот выдал его властям, и Вивер был казнен.