Читать книгу "Чудо и чудовище - Наталья Резанова"

Пока готовились к выступлению, Дарда неустанно тренировалась в полном доспехе. Причем в пеших поединках ее противником нередко выступал Иммер. Сам он носил доспех, изготовленный по его заказу в Дельте – многослойный, из льняного холста, пропитанный особым составом для прочности. ( Состав был тайной тамошних мастеров.) Такой доспех позволял Иммеру двигаться свободно, даже при его солидной комплекции. Меч у него был также из Дельты, с длинной рукоятью, являвший собою, пожалуй, нечто среднее между мечом и секирой. Дарде еще не приходилось сталкиваться с подобным оружием. Так что фехтовать с Иммером было полезно и поучительно. И желающих поглазеть на эти поединки во дворе крепости находилось немало, – но допускали не всяких. Только солдатам, свободным от караула и воинских упражнений и наемникам Кревги выпадало такое счастье. Иммер, вообще публичных поединков не одобрявший, и не посещавший состязаний во дворе Хаддада, в данном случае позволял делать из себя зрелище. Он знал, как добиться уважения среди воинов. То же, по его мнению, нужно было и Дарде.

Что касается вооружения пехоты, то воины городского гарнизона имели мечи и копья, более короткие, чем копья колесничных воинов, а также луки. Для защиты у них были щиты и брони, кожаные или чешуйчатые. Ополченцы были вооружены в основном короткими мечами, а щиты у них были деревянные, либо плетеные из прутьев. Некоторое количество ополченцев – преимущественно те, что пришли из деревень и пустыни, оказались неплохими стрелками и пращниками. Из них сформировали отдельные части, которые должны были восполнить недостаток стрелков из регулярной пехоты. Ибо Иммер отнюдь не забыл о возможной угрозе со стороны южных княжеств, и вовсе не думал оставлять Кааф совсем без защиты. В основном он забирал колесницы. Всадников было немного, меньше полутора сотен. Ядро их составляла пограничная стража. Остальные ополченцы были из тех, кому по роду занятий приходилось ездить верхом – охранники караванов, и подобные им. Эти люди, по замыслу Иммера, должны были подчиняться непосредственно Дарде. Кроме того, храмы Хаддада и Никкаль пожелали отправить вместе с войсками своих представителей. Жреческое и купеческое сословие обеспечило войско изрядным количеством провианта, загруженного на повозки и навьюченного на ослов и мулов. С обозом отправлялся и Хариф. Дарда не сказала ни слова против. Странно было бы предполагать, что сыграв такую роль в разворачивающихся событиях, слепой согласится остаться в стороне.

Итак, они выступили. Без особой торжественности, труб и барабанов, и развевающихся знамен. А речи и проклятья врагам уже отзвучали. Выступили и пошли, споро и без устали. Криос угадал – сворачивать в пустыню и горы они не стали.

Первый город на в зимранском направлении был Аллон. Не такой большой и оживленный, как Кааф, но обладающий и собственными укреплениями и порядочным гарнизоном. И Аллон мог стать серьезным препятствием для продвижения мятежников к столице. Но этого не случилось. Наместник Аллона не отличался предусмотрительностью князя Маттену. Вместо того, чтобы затвориться в крепости и готовиться к отражению осады, он вывел своих воинов в поле, рассчитывая быстро управиться с толпой пастухов и ремесленников. Встретить хорошо подготовленное и организованное войско он не ожидал, за что и поплатился. Дарде и ее конникам даже и не пришлось вступать в битву, а ополчение скорее присутствовало, чем участвовало. Все решили Иммер и Кревга. Строй был сломлен с самого начала, наместник убит, а воины его, – те, кто уцелели от копий и стрел, бежали. Горожане, видя такой исход событий, открыли ворота, и тем спасли Аллон от разрушения и разграбления.

Непонятно, зачем нужно было преть в кольчуге. А в том, что нельзя пренебрегать данными разведки, Дарда давно успела убедиться. Но она не стала пенять Иммеру. Как ни крути, а победой они обязаны ему.

В Аллоне они пробыли четыре дня. Город присягнул княгине Маона и царице Зимрана, дочери Тахаша. Названная княгиня заняла жилище наместника и принимала челобитные горожан. Хариф вещал перед теми же горожанами, обличая коварство служителей Мелиты и злокозненность самозванки. Следить за порядком в городе были наряжены Шарум и Тамрук. Лаши занимался реквизициями.

Тем временем подоспело подкрепление. Первыми явились повстанцы из долины Корис. Они, собственно, подоспели на несколько дней раньше, но таились по окрестностям и выжидали. С первого взгляда стало ясно, что приспособить этих людей, имевших весьма смутное понятие о воинской дисциплине, к сражениям в рядах ополчения невозможно. Но они могли быть хорошими разведчиками, и посему их помощь не была отвергнута.

Затем прибыл благородный Адайя, сын Шоха, из западных пределов Нира. Этому представителю старой знати, в общем, было безразлично, является ли царица Далла самозванкой или нет. Но он был другом и родичем погибшего князя Кадарского, и не верил, что пожар, унесший жизни княжеской семьи, возник непредумышленно. Виновниками он считал Криоса и нынешнюю царицу. Мятеж для него был возможностью поквитаться с ними. Адайя и принес известие, что войско Криоса выступило из Зимрана. И, хотя предводители восстания ожидали чего-то подобного, это было важное сообщение.

Адайя привел полтысячи бойцов, пехотинцев с традиционным нирским вооружением. Вместе с прежним пополнением, и жителями Аллона, пожелавшими примкнуть к ополчению, силы мятежников достигли пяти тысяч человек. Не меньше, чем Криос вывел из Зимрана. Но Дарда сомневалась, что Криос, прослышав о событиях в Аллоне, ими же и ограничится. И, когда войско достигло реки Хелы, разведчики, отданные в ведение Уту-Бегуна донесли: Криос, узнав о событиях, присоединил к своим людям пехотинцев из царских городов. Это замедлило его продвижение, но усилило боеспособность.

К тому времени оказалось, что наиболее пустынная и безрадостная местность осталась позади. Правда, в любой части Нира было достаточно пустынь и пустошей. Но столь же и то верно, что эти пространства желтого и бурого песка, оживленные лишь нагромождениями валунов и колючего кустарника, давшего имя Дарде, сменяются местами удивительной красоты. Для превращения нужно лишь немного воды. Дарда убедилась в этом еще в отрочестве. Здесь не было такого резкого контраста с окружающей пустыней, как в распадке у подножия гор, но все же странник, ступивший на берег Хелы, был бы сильно поражен, увидев приветливую долину. Весна была в разгаре, яркая, и может быть, чрезмерно пышная. Берега пестрели красными и белыми цветами цикламенов и дикого шафрана. Одуряюще пахла полынь – трава Никкаль. Попадались даже деревья – сосны и оливы, преимущественно на правом, высоком берегу Хелы. Мятежники шли по левому, пологому. По этому же берегу, по дороге из Зимрана, двигался и Криос.

Хотя нирцы, и коренные и пришлые, были народом чистоплотным, но по преимуществу жили вдали от рек, довольствуясь ручьями, прудами, колодцами, и в крайнем случае – дождевой водой. А плавать мало кто умел, и реки без нужды вброд не переходили. К Дарде это не относилось, с реки, собственно, и начались ее жизненные неурядицы.

Хела, расположенная на равнине, не считалась рекой священной, подобно горной Зифе. И если был у нее какой-то божественный покровитель или покровительница, в этой части Нира о них успели позабыть. Пили , готовили похлебку, поили и купали лошадей, не опасаясь прогневать Никкаль. Отдыхали и веселились. А предводители устроили военный совет.