Читать книгу "Власть меча - Уилбур Смит"

– Хорошо, мистер Осмонд. Я разрешаю вам представить свидетеля.

– Благодарю вас, милорд. – Мистер Осмонд был так подавлен собственным успехом, что заговорил торопливо и запинаясь: – Вызываю свидетеля миссис Сантэн де Тири Кортни.

Наступила ошеломленная тишина. Даже судья Хоторн выпрямился в своем высоком резном кресле. Потом в аудитории возник гул удивления, радости и ожидания. Журналисты вставали, чтобы увидеть Сантэн, а кто-то с галереи крикнул:

– Затяни петлю на шее этого ублюдка, милая!

Судья Хоторн быстро опомнился и устремил взгляд сквозь пенсне на галерею: он пытался отыскать остряка.

– Я не потерплю дальнейших выкриков. Существуют строгие наказания за неуважение к суду, – рявкнул он, и даже журналисты торопливо сели и, отрезвленные, схватились за свои блокноты.

Служитель отвел Сантэн на свидетельское место и привел ее к присяге, пока все остальные мужчины в зале, включая судей, наблюдали за ней, в основном с восхищением, хотя некоторые, в том числе Блэйн и Абрахам Абрахамс, – с удивлением и тревогой.

Мистер Осмонд начал допрос низким голосом, проникнутым нервным уважением.

– Миссис Кортни, пожалуйста, расскажите суду, сколько лет вы знакомы с обвиняемым… – Он торопливо поправился: отныне Лотар Деларей был не просто обвиняемым – осужденным… – с заключенным.

– Я знакома с Лотаром Делареем почти четырнадцать лет.

Сантэн через весь зал посмотрела на согбенную серую фигуру на скамье подсудимых.

– Будьте добры, опишите обстоятельства вашей первой встречи.

– Это было в 1919 году. Я заблудилась в пустыне. После того как был потоплен «Протеа Касл», меня выбросило на Берег Скелетов. Полтора года я бродила по пустыне Калахари с бушменами из племени сан.

Все знали эту историю. В свое время она стала сенсацией. Сейчас рассказ Сантэн, ее голос и французский акцент снова оживили интерес публики.

Она описывала свое безвыходное, несчастное положение, выпавшие на ее долю страшные трудности и одиночество, и в зале царила гробовая тишина. Даже судья Хоторн наклонился в кресле, опираясь подбородком на сжатый кулак, и слушал замерев. Вместе с ней все присутствующие пробиралась через вязкие пески Калахари, когда одетая в шкуры диких животных, держа на руках младенца-сына Сантэн увидела следы лошади, подкованной лошади – первый признак цивилизации, какой встретила за эти отчаянные месяцы.

Они приходили вместе с ней в ужас и разделяли ее отчаяние, когда на пустыню опустилась африканская ночь, уменьшив ее шансы на спасение; вместе с нею они шли в темноте, отыскивая, где блеснет далекий лагерный костер, потом вздрогнули от ужаса, когда она описала неожиданно возникшую перед ней зловещую фигуру, темную и угрожающую, и содрогнулись, как будто тоже услышали близкий рев голодного льва.

Слушатели ахали и ерзали, когда она рассказывала, как боролась за свою жизнь и за жизнь малыша; как кружащий лев загнал ее на самые высокие ветви дерева мопани, а потом сам вскарабкался наверх, как кот за ласточкой. Сантэн описывала шум его жаркого дыхания в темноте и страшную боль, когда длинные желтые когти вонзились в ее ногу и безжалостно потащили вниз.

Она не могла продолжать, и мистер Осмонд мягко поощрил ее:

– И тогда вмешался Лотар Деларей?

Сантэн собралась.

– Простите. Все это вернулось…

– Пожалуйста, миссис Кортни, не надрывайте себе сердце, – мгновенно пришел ей на помощь судья Хоторн. – Если вам нужно время, я объявлю перерыв в заседании…

– Нет-нет, милорд. Вы очень добры, но такой необходимости нет. – Она расправила плечи и посмотрела в лицо слушателям. – Да, в это время появился Лотар Деларей. Его лагерь был поблизости, и его разбудили встревоженные лошади. Он застрелил льва, который готовился растерзать меня.

– Он спас вам жизнь, миссис Кортни?

– Он спас меня от ужасной смерти и спас моего сына.

Мистер Осмонд молча наклонил голову, давая суду возможность оценить драматизм момента, потом мягко спросил:

– Что произошло потом, мадам?

– Упав с дерева, я получила сотрясение; рана на ноге воспалилась. Много дней я была без сознания, неспособная заботиться о себе и о своем сыне.

– Как повел себя заключенный?

– Заботился обо мне. Перевязывал мои раны. Обеспечивал все мои потребности и потребности моего сына.

– Он повторно спас вам жизнь?

– Да, – кивнула Сантэн. – Он снова спас меня.

– Хорошо, миссис Кортни. Прошли годы. Вы стали богатой женщиной, миллионершей.

Сантэн молчала. Осмонд продолжил:

– Три года назад заключенный обратился к вам с просьбой о финансовой поддержке его рыболовного и консервного предприятия. Это верно?

– Он обратился к моей компании – «Горно-финансовой компании Кортни» – с просьбой о займе, – сказала она, и Осмонд расспросил ее обо всех событиях, приведших в конце концов к закрытию консервной фабрики Лотара.

– Итак, миссис Кортни, согласны ли вы, что у Лотара Деларея были основания считать, что вы обошлись с ним несправедливо, если не сознательно уничтожили его?

Сантэн мешкала.

– Мои действия всегда основывались на нормальных деловых принципах. Однако я готова согласиться, что Лотару Деларею мои действия могли показаться сознательно направленными против него.

– Обвинял ли он вас тогда в том, что вы стараетесь его уничтожить?

Она посмотрела на свои руки и что-то прошептала.

– Простите, миссис Кортни. Я должен просить вас повторить.

Она сердито посмотрела и ответила напряженным голосом:

– Да, черт побери! Он сказал, что я намерена уничтожить его.

– Мистер Осмонд! – Судья выпрямился. Лицо у него было строгое. – Я вынужден настаивать на том, чтобы вы обращались со свидетелем более сочувственно. Объявляю перерыв на пятнадцать минут, пусть миссис Кортни придет в себя.

Когда заседание возобновилось, Сантэн заняла место свидетеля и сидела молча, пока завершались необходимые формальности и мистер Осмонд готовился продолжить допрос.

Блэйн Малкомс одобрительно улыбнулся ей с третьего ряда, и она поняла, что если не отведет от него взгляд, все собравшиеся в зале суда узнают о ее чувствах. Она заставила себя отвести глаза и посмотрела на галерею на его головой.

Это был случайный взгляд. Сантэн забыла, как Лотар Деларей каждое утро обшаривал глазами галерею, но теперь увидела ее под тем же углом, что и он со скамьи подсудимых. Внезапно ее взгляд устремился в самый дальний конец галереи, непреодолимо притягиваемый другой парой глаз; они напряженно смотрели прямо на нее, и она вздрогнула и покачнулась. От потрясения у нее закружилась голова: она снова смотрела в глаза Лотара – в глаза, какие были у Лотара, когда они впервые встретились, желтые, как топаз, яростные и яркие, под изогнутыми темными бровями, молодые глаза, незабываемые и не забытые. Но эти глаза смотрели не с лица Лотара, потому что Лотар сидел в зале напротив нее, согбенный, разбитый и седой. А это лицо было молодым, сильным и полным ненависти, и Сантэн узнала его, узнала непогрешимым чутьем матери. Она никогда не видела своего младшего сына – по ее настоянию его унесли еще влажного, только что из чрева, в миг появления на свет, и она тогда отвернулась, чтобы не видеть его сморщенное голенькое тельце. Но сейчас Сантэн узнала его, и самый центр ее существа, чрево, выносившее этого ребенка, заныло, так что ей пришлось с усилием стиснуть зубы, чтобы не закричать от боли.