Читать книгу "Сплетение судеб - Александр Владимирович Чиненков"

поднималась от глубокого дыхания.

Нага долго смотрел на мешки с золотом как зачарованный, мысли его блуждали. Ему хотелось петь. Но в душе, где-то в её тёмной глубинке, едва шевелилась какая-то неясная тревога, наполняя всё ещё ликующее сердце предчувствием чего-то недоброго.

Нага глубоко вздохнул. Прохладный весенний ветерок коснулся его взмокшего лба. Он осмотрелся.

Здесь, в степи, наедине с золотом он почувствовал себя вдали от всего света. Сквозь бегущие по небу облачка то там, то здесь падали на землю солнечные лучи. Нага придвинул к себе один из двух мешков.

Нежно, почти с любовью он погладил его бока. Затем он попытался развязать узел на верёвке, стягивающей горловину мешка. Не получилось. Туго затянутый узел на влажной верёвке не хотел развязываться. Ну и ладно! Тогда он будет разрезан кинжалом.

Как решил, так и сделал. Нага разрезал узел, раскрыл мешок и… обомлел. Вместо золотых монет он увидел внутри свинцовые бляшки!

Не веря своим глазам, он быстро вывалил из мешка прямо на землю всё его содержимое. Но в целой куче свинцовых бляшек так и не увидел ни одной золотой монеты.

– Не может быть! – прошептал Нага побелевшими от сильного волнения губами. – Я сплю! Ну конечно же, сплю!

Желая проснуться, он уколол свою руку остриём кинжала. Из ранки выступила кровь, но «сон» продолжался…

Нага почувствовал дурноту. Хотя его желудок был пуст, его вырвало. В глазах потемнело.

Взмахнув кинжалом, он распорол бок второго мешка и… из него посыпались на землю точно такие же бляшки.

– Нет, я не верю! Не может быть! – закричал потрясённый Нага, воздев кулаки в небо. – Аллах! Ты слышишь меня? Помоги!

Потом он дёрнулся, затрясся, закатил под лоб глаза и, забившись в конвульсиях, замертво рухнул на землю.

Глава 32

Для Архипа и Ании зима прошла как сказочный сон.

Всё это время Архип как мог заботился о девушке, стараясь оживить её смятенную душу. Не столько словами, сколько делом он освобождал её от прошлого, очень долго омрачавшего её душу. Воспоминания Ании о страшном прошлом рассеивались с каждом днём всё больше и больше и наконец наступившей весной она уже вспоминала о былом, как о мелких неприятностях, происшедших не с ней, а с какой-то другой девушкой.

Теперь Ания была снова счастлива. А её прошлое засохло и умерло. Прошлое умерло, а опыт остался.

Сначала девушку и Архипа связывала их первая любовь, пережитое впоследствии несчастье, столь различное у них. Потом постепенно, помогая друг другу, они вернули себе душевное равновесие, притупившиеся, но не утраченные чувства.

И достаточно было им вновь встретиться и при разговоре доходчивыми словами открыть друг другу свои сердца, как они вновь обрели свою прежнюю искренность, непосредственность и любовь.

Всю зиму они прожили душа в душу. Они много чего сказали друг другу и не осталось меж ними недомолвок. Молодые и чистые душами, они пленили друг друга. Их любовь была не простым естественным чувством, они любили друг друга сильно и горячо!

Однако за последнее время Архипа стало томить какое-то неясное предчувствие. Ания и Мариула понимали его, называя его предчувствия временными и лишними. Архип говорил:

– Тревога меня гложет немалая. Чудится: всё вот хорошо будто бы, а, видишь ли, нет. И думы мои с войной связаны. Вот ушёл я от самозванца, а душа-то стонет и болит. Виноватым себя в чём-то чувствую!

Чтобы побороть в себе тоску и отчаяние, вызванные плохим предчувствием, Архип решил вернуться к своему ремеслу. Казаки помогли ему заново отстроить кузницу и с инструментом тоже «подсобили».

Дело пошло. Архипу казалось, что он никогда не отходил от наковальни и не выпускал из рук тяжёлого молота. Но наступившая весна внесла значительные перемены в их тихое, счастливое и размеренное течение жизни.

Разгром войска бунтовщиков повлек за собой далеко не радостные последствия.

В апреле тысяча семьсот семьдесят четвёртого года в Оренбурге находилось свыше четырёх тысяч пленных. Острог был переполнен. Многих кандальников вынужденно расселяли в лавки и амбары менового и гостиного дворов, в подвалах кабаков и в любых других закрываемых помещениях.

Губернатор Рейнсдорп учредил секретную комиссию для допросов пленных бунтовщиков. На городской площади были установлены виселицы. И дело пошло… Конные отряды скакали по всему краю, разыскивая бунтовщиков и им сочувствующих. Выявленных свозили в Оренбург и безжалостно швыряли в цепкие лапы правосудия.

Казалось, опасность ареста Архипу не грозила. Отряды драгун уже несколько раз навешали Сакмарск. Некоторых казаков, участвовавших в бунте, быстро выявили и увезли в город. А вот Архип, казалось, никого не интересовал. Но опасность ареста со дня на день становилась все более реальной. Архип, Ания и Мариула говорили об этом всякий раз, когда собирались вместе.

Разговор на эту тему обычно длился недолго, так как все они хорошо понимали то положение, в котором оказался Архип. Было условлено, что если Архипа арестуют и засудят, то Мариула будет искать «другую защиту». А вот какую, она не сказала.

– Время придёт, сами всё зараз и узнаете, – уклонилась она от вопросов Ании и Архипа. – Я не могу вмешиваться в то, чему быть суждено! Ежели я что брякну, то хужее могёт статься!

– Так Архипа арестуют?! – испуганно воскликнула Ания.

Мариула ответила:

– Всё может быть зараз. У него очень сильный ангел-хранитель на плече восседат. Ты на него и на Господа уповай, ежели горюшко подопрёт, Архипушка…

Она раскинула на столе карты и долго изучала выпавшие символы.

– Тебя ожидат ещё горе немалое, – сказала затем Мариула, взглянув на Архипа. – Но оно неизбежно и последнее в твоей жизни!

– Ты хочешь сказать, что меня закуют в цепи и сошлют на каторгу? – нахмурился Архип.

Мариула пожала плечами.

– Кто его знает, как сложится, – сказала она. – Только ещё добавить могу, что, не пережив горя этого, ты минуешь счастье, опосля тебе Господом уготовленное!

– Но его не казнят? – прошептала Ания, едва дыша от страха.

– Нет. Живёхонек останется. Это я могу обещать достоверно!

* * *

Ания и Архип остановились у края леса. Девушка трогательно вздохнула и сказала:

– Какой далёкой и бледной кажется мне теперь моя родная степь! Ни реки, ни деревьев…

А Архип, крепко сжимая её руку, сказал то, что было у него на сердце:

– А я и степь, и лес люблю одинаково!

Они говорили ещё долго и о многом, даже не заметив, как спустилась ночь, на небе засияли звёзды, а деревья окутались тьмой. В городке залаяли собаки. Лай доносился из темноты и отзывался эхом на весь лес.

Ания и Архип подошли