Читать книгу "Красный бамбук - Влад Савин"

С соседней джонки (не нашей) что-то крикнули по-вьетнамски, наш шкипер ответил. А после завершения разговора, когда та джонка отдалилась, повернулся ко мне и сказал (Фан перевел):

– Мой земляк, когда-то в одной деревне росли. Спросил, кого я везу. Я ответил – людей и груз. Он про тебя спросил, что за француз с тобой. Я ответил, хороший человек, за него большие люди поручились, а зачем ему в Сайгон, то господин Доан знает. Он сразу отстал. Был моим земляком, сейчас на Бин Ксуен работает. На подхвате – перевезти что-то, передать. Но когда причалим, скажет кому не надо, так что слух пойдет. Однако мы ведь до пристани не дойдем.

Сказал последние слова абсолютно спокойно. Я уже знал, что «французами» тут называют всех европейцев, кто не американцы. А кто такой господин Доан?

– Большой человек в Сайгоне. Кому мы опиум возили. Очень злой – кто против Доана, тот умрет.

Ну – было ведь, знаю, как тут во Вьетнаме, в самом начале, мы к снабжению Вьетконга подключали корейских пиратов. Пираты и есть – как еще назвать шоблу, которая зарабатывает явным криминалом в портах и на побережье (не только в родной Корее, они добирались и до Филиппин, и до Вьетнама, ну а про китайский берег вообще молчу), также возили что угодно куда угодно (за хорошую плату), не гнушались и морским разбоем (большие пароходы им были не по зубам, ну а мелочь, которой тут хватало, это завсегда). Как дальше повернулось наше сотрудничество с этими «героями ножа и топора» я не знаю (в Корее после сорок восьмого бывать не доводилось, в Китае лишь во внутренних провинциях был, не на побережье), но слышал намеками, что поступили с ними, как дядя Хо с Бин Ксуен: наиболее адекватных переманили на службу, а самых упертых и самостийных помножили на ноль. Так как в тайной войне, верно говорят, «нет отбросов, есть кадры». Вот отчего моя, ну совсем не вьетнамская морда, никакого удивления не вызывает тут, на реке? А это опять же от французов пошло: был тут у них не только Иностранный легион, но и особый «карательный корпус» из такой фрицевской сволочи, по которой давно веревка плачет – и сами мусью к этому контингенту относились как к расходному материалу, на что бывшие вермахтовцы, эсэс и прочие фольксдойчи отвечали им полной взаимностью, разбегаясь кто куда. Даже к вьетконговцам – рассказывали тут мне про одного, которого зовут просто «Немец», так до командирства у партизан выслужился, какую-то награду получил. Обычно же подобные типы предпочитают Бин Ксуен, или «только за себя», поскольку американцы к частной собственности относятся благожелательно, и европеец-«нэпман» в Сайгоне, Дананге, или даже где-то в провинции, это здесь нередкое дело. Правда, процветают (и просто выживают) такие богатые буратины, лишь когда «крышей» у них кто-то сильный – коммунисты, американцы или, на худой конец, Бин Ксуен.

Хорошо, что пока сухо – если возникнет пожар, лучше будет гореть. Вот и порт открылся слева по курсу – река тут разветвляется, рукав направо, мимо главной городской набережной, центральные «правительственные» кварталы в колониальном стиле, от старого Вьетнама остался мизер, какие-то пагоды, а так французы все успели снести и перестроить. А налево основное течение реки, и между ним и названным выше порт – лес мачт и портовых кранов, туши транспортов, верно сказано было, берега не видно, сплошь причалы и борта. Меньше мили осталось, полтора километра по-сухопутному – Господи, если ты есть, не подведи, чтобы мы не промахнулись! На крайнем пирсе вижу, за бетонными блоками, стволы торчат – береговая батарея, американские 105-мм гаубицы, как разведка доложила, чтоб реку под контролем держать. А вот там и там вижу позиции автоматических «бофорсов», и на некоторых транспортах тоже пушки торчат, как в войну (баталии в дельте Меконга приучили), но постоянной вахты у орудий нет, в своем-то порту – надеюсь, что часть команды уже на берег сойти успела, и не займут своих мест по тревоге, согласно боевому расписанию. Хотя торпеду в воде перехватить – это дохлый номер. Нет тут противоторпедных сетей возле стоянок – гемор был бы всякий раз их сворачивать и ставить, и все равно кто-то бы на винт намотал – и не ждут с реки торпедной атаки. А расстрелять торпеду на курсе – пока что из области ненаучной фантастики. В мое время уже были для того РБУ-6000, РБУ-1000, так в них главное было не только сами пусковые, «пакетом» реактивных бомб, но и система управления огнем: хороший гидролокатор, счетное устройство, и связь между всем этим в автоматическом режиме. Здесь же – снаряды зенитных автоматов для торпед абсолютно не опасны, ну а гаубицы против таких целей не имеют никакого СУО, а палить вслепую, даже заградительным – так скорострельность совершенно недостаточна, дырявый выйдет забор. Тем более что следов на поверхности не будет – не поймут американцы до взрывов, что и откуда к ним летит.

– Нгуен спрашивает, это вы придумали так сделать? – подошел ко мне Фан.

Я кивнул. Долго было объяснять что-то иное.

– Нгуен говорит, это хорошо, – снова перевел Фан, – и что вы после должны остаться жить, чтобы придумать еще что-то столь же хитроумное. Чтобы проклятые американцы заплатили за его жену и сыновей. Что у него не получилось бы так отомстить, даже за еще десять лет жизни. И он благодарит вас за то, что вы позволили ему участвовать.

Ты, Ваня, переведи – если мы сделаем все, как надо, и живы останемся – я по всем инстанциям пойду, чтобы тебе самый лучший и новый катер подарили. И ордена, тебе и всей твоей семье. Только чтоб нам не промахнуться.

– Нгуен спрашивает, а что значит «как надо»?

Ну вот, под данным разведки, наша самая «вкусная» цель – авиатранспорт «Сибоней», бывший эскортный авианосец. Сейчас привез из Америки самолеты и вертолеты, которые завтра будут бомбить вьетнамские деревни. А в цистернах и погребах у него – боеприпасы и бензин. Вон тот, видишь? А через причал от него стоит цель номер два – большой танкер, десять тысяч тонн бензина – которым американцы заправляют танки, машины, вертолеты и штурмовики «скайрейдер». Не будет бензина – все это застынет мертвым железом. Ну и остальные транспорта тоже не с рождественскими подарками пришли – бей, не ошибешься!

Нгуен кивнул. Из трюма выглянул старлей Веточкин, торпедист – доложил, что все в порядке. Только бы сработало – а тут уже не промахнешься. Нет у нас никаких ПУТС (прибор управления торпедной стрельбой), который все расчеты делает, стреляем прямо по носу – как катера-торпедники на малой дистанции. А у нас позиция, ну, просто мечта, куча крупных целей без хода и вблизи, и не надо прорываться через бешеный огонь эскорта. После будет жарко – но то после. Вот уже крайние причалы уже у нас на правом траверзе, но мы головными идем – значит, надо подождать, пока все наши подтянутся на дистанцию удара. Рацию вытащили из тайника, подали мне – самолетная, американского образца, длина волны врагу известна – ну так мы не разговоры вести будем, а лишь одно кодовое слово передать. И вряд ли там кто-то одновременно на нас смотрит и слушает эту волну, может сразу сопоставить. Ну и аварийным каналом, если связь откажет – сигналом будет, флаг на мачту поднять. А в самом крайнем случае наш поворот вправо, это команда всем, начать.

– Норд ван! Кэт, кэт, кэт!

«Норд» это наш общий позывной, «ван» – один по-английски, это наш персональный. Чтоб не шуметь в эфире русской речью. Так же и условной командой к атаке должно быть какое-то «не наше» слово, но четкое, короткое и хорошо различимое. Отчего «кот» – ну, просто потому, что я нашего знаменитого кота Партизана вспомнил, подобранного за Вислой и ставшего «талисманом» при бригаде подводного спецназа СФ. Кстати, живой еще, хотя для кошки свыше пятнадцати лет это уже возраст – но никто заслуженного полосатого ветерана с бригадного камбуза прогнать не смеет, заслужил наш котяра пожизненный пенсион.